Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

Мартьянова Людмила Михайловна

12

Единых тайн двугласные уста,Мы бросили довременное семяВ твои бразды, беременное Время, —Иакха сев для вечери Христа;И рдяных роз к подножиюКреста Рассыпали пылающее бремя.Так в пляске мы на лобной выси темя,На страшные в венках взошли места.Безвестная сердца слияла Кана,Но крестная зияла в розах рана,И страстный путь нам подвиг был страстной, —И духом плоть, и плотью дух – до гроба,Где, сросшись вновь, как с корнем цвет родной,Себе самим мы Сфинкс единый оба.

13

Себе

самим мы Сфинкс единый оба,Свой делим лик, закон свершая свой,Как жизнь и смерть. Мой свет и пламень твойКромешная не погребла чащоба.Я был твой свет, ты – пламень мой.Утроба Сырой земли дохнула: огневойРосток угас... Я жадною листвой,Змеясь, горю; ты светишь мной из гроба.Ты ныне – свет; я твой пожар простер.Пусть пали в прах зеленые первиныИ в пепл истлел страстных дерев костер —Впервые мы крылаты и едины,Как огнь-глагол синайского куста;Мы – две руки единого креста.

14

Мы – две руки единого креста;На древо мук воздвигнутого ЗмияДва древние крыла, два огневые.Как чешуя текучих риз чиста!..Как темная скрижаль была проста!Дар тесных двух колец – ах, не в морскиеПурпурные струи! – огня стихия,Бог -дух, в твои мы бросили уста!Да золото заветное расплавитИ сплавит вновь – Любовь, чье царство славитДубравы стон и пылкая смола!..Бог-дух, тебе, земли Креститель рдяный,Излили сок медвяный, полднем пьяный,Мы, два грозой зажженные ствола.

Весна 1909

Париж

Е. С. Кругликовой

Fluktuat nec mergitur [17]

Надпись на гербе Париж

1

Обуреваемый Париж! Сколь ты священ,Тот видит в облаке, чей дух благоговеетПред жертвенниками, на коих пламенеетИ плавится Адам в горниле перемен.То, как иворий, бел, то черен, как эбен, —Над купиной твоей гигантский призрак реет.Он числит, борется, святыни, чары деет...Людовик, Юлиан, Картезий, Сен-Жермен —О, сколько вечных лиц в одном лице блистаетМгновенной молнией! – Моле, Паскаль, Бальзак...И вдруг Химерою всклубится смольный мрак,И демон мыслящий звездой затменной тает:Крутится буйственней, чем вавилонский столп,Безумный легион, как дым, безликих толп.

17

Качается, но не тонет (лат.).

2

Кто б ни был ты в миру, – пугливый ли отшельник,Ревнивец тайных дум, спесивый ли чудак,Алхимик, некромант или иной маньяк;Пророк осмеянный, непризнанный свирельник, —Перед прыжком с моста в толпе ль снуешь, бездельник,Бежишь ли, нелюдим, на царственный чердак, —Мелькнет невдалеке и даст собрату знакТакой же, как и ты, Лютеции насельник.Всечеловеческий Париж! В тебе я самТаил свою любовь, таил свои созданья,Но знал консьерж мой час стыдливого свиданья;В мансарде взор стремил сосед мой к небесам;Двойник мой в сумерках капеллы, мне заветной,Молился пред моей Мадонной неприметной.

2—3 ноября 1915

Памяти Скрябина

1

Осиротела Музыка. И с нейПоэзия,

сестра, осиротела,Потух цветок волшебный у пределаИх смежных царств, и пала ночь темнейНа взморие, где новозданных днейВсплывал ковчег таинственный. ИстлелаОт тонких молний духа риза тела,Отдав огонь источнику огней.Исторг ли Рок, орлицей зоркой рея,У дерзкого святыню Прометея?Иль персть опламенил язык небес?Кто скажет: побежден иль победитель,По ком, – немея кладбищем чудес, —Шептаньем лавров плачет муз обитель?

2

Он был из тех певцов (таков же был Новалис),Что видят в снах себя наследниками лир,Которым на заре веков повиновалисьДух, камень, древо, зверь, вода, огонь, эфир.Но между тем как все потомки признавались,Что поздними гостьми вошли на брачный пир, —Заклятья древние, казалось, узнавалисьИм, им одним опять – и колебали мир.Так! Все мы помнили – но волил он и деял.Как зодчий тайн, Хирам, он таинство посеял,И Море Медное отлил среди двора.«Не медли!» – звал он Рок, и зову Рок ответил.«Явись!» – молил Сестру – и вот пришла Сестра.Таким свидетельством пророка Дух отметил.

1915

Дмитрий Мережковский

* * *

Дома и призраки людей —Все в дымку ровную сливалось,И даже пламя фонарей В тумане мертвом задыхалось.И мимо каменных громад Куда-то люди торопливо,Как тени бледные, скользят,И сам иду я молчаливо,Куда – не знаю, как во сне,Иду, иду, и мнится мне,Что вот сейчас я, утомленный,Умру, как пламя фонарей,Как бледный призрак, порожденныйТуманом северных ночей.

1889

Константин Бальмонт

Памяти А. Н. Плещеева

Сонет

Он был из тех, кого судьба велаКремнистыми путями испытанья,Кого везде опасность стерегла,Насмешливо грозя тоской изгнанья.Но вьюга жизни, бедность, холод, мглаВ нем не убили жгучего желанья —Быть гордым, смелым, биться против зла,Будить в других святые упованья.Держал он светоч мысли в черный день,В его душе рыдания звучали,В его строфах был звук родной печали,Унылый стон далеких деревень,Призыв к свободе, нежный вздох приветаИ первый луч грядущего рассвета.

1893

Колокольный звон

Сонет

Как нежный звук любовных словНа языке полупонятном,Твердит о счастьи необъятномДалекий звон колоколов.В прозрачный час вечерних сновВ саду густом и ароматномЯ полон дум о невозвратном,О светлых днях иных годов.Но меркнет вечер, догорая,Теснится тьма со всех сторон;И я напрасно возмущенМечтой утраченного рая;И в отдаленьи замирая,Смолкает колокола звон.