Я не похож на тех, чья Муза, возбуждаясьК святому творчеству живою красотойИ в гордости своей самих небес касаясь,Красавицу свою равняет то с луной,То с солнцем золотым, то с чудными дарами,Лежащими в земле, в глубоких безднах вод,И, наконец, со всем, что вкруг нас и над намиВ пространстве голубом сияет и живет.О, дайте мне в любви быть искренним – и верьте,Что милая моя прекрасней всех других,Рожденных женщиной; но как ее ни мерьте,Все ж будет потемней лампад тех золотых,Что
блещут в небесах! Пускай другой добавит!Ведь я не продаю – чего ж ее мне славить?
22. «Мне зеркало не скажет, что я стар…»
Мне зеркало не скажет, что я стар,Пока и ты, и юность тех же лет.Но чуть в тебе погаснет вешний жар,Я буду ждать, чтоб смерть затмила свет.Ведь блеск твоей небесной красоты –Лишь одеянье сердца моего.Оно в твоей, твое ж в моей груди,Так как ему быть старше твоего?Поэтому будь осторожен, милый,И в сердце сердце буду холить яТвое, ему все отдавая силы,Как холит няня слабое дитя.Не взять тебе его назад, оноНе с тем, чтобы отнять, мне отдано.
23. «Как на подмостках юный лицедей…»
Как на подмостках юный лицедейВнезапным страхом выбитый из роли, –Иль как не в меру пылкий нрав людейВ избытке мощи непокорен воле, –Так в миг признанья забываю яВсе правила любовного искусства,Подавленный, теряю все словаПод бременем восторженного чувства.Прими ж мои творенья как немогоПредстателя клокочущей груди,Который молит, ждет наград без словаИ глубже уст умеет потрясти.Любви безмолвной речь учись читать,Умей, глазами слыша, – понимать.
24. «Мой взор, как живописец, закрепил…»
Мой взор, как живописец, закрепилТвои черты в сокровищнице чувства:Внутри меня, как в раму заключилИ оттенил по правилам искусства.И только там сумеешь ты найтиПравдивое твое изображенье:Оно висит в стенах моей груди,Твои глаза там вместо освещенья.И вот глаза глазам здесь услужили:Мои – твой лик писали, а твоиЛучами света окна заменили,И солнце шлет им радостно свои.Но одного глаза не могут дать:Рисуя лик, им сердца не видать.
25. «Пусть баловня изменчивой толпы…»
Пусть баловня изменчивой толпыПленяют блеск и внешние награды, –А я, лишенный этих благ судьбы,Таю в тиши сердечную отраду.Любимцы королей свой пышный цвет –Как лютик солнцу – к трону обращают,Но гордости у них и следа нет:Суровый взгляд их счастье убивает.Герой войны, прославленный в боях,Хоть раз вслед тысячи побед сраженный,С вершины славы падает во прах,Тем, за кого сражался, посрамленный.А я, любя, тем счастлив, что любим,Незаменимому – незаменим.
26. «Мой властелин, твое очарованье…»
Мой властелин, твое очарованьеМеня к тебе навеки приковало.Прими ж мое горячее посланье.В нем чти не ум, а преданность вассала.Она
безмерна, ум же мой убог:Мне страшно, что не хватит слов излиться…О, если бы в твоих глазах я мог,Любовию согретый, обновиться!О, если бы любовная звездаМогла мне дать другое освещеньеИ окрылила робкие уста,Чтоб заслужить твое благоволенье!Тогда бы смел я петь любовь мою –Теперь же, в страхе, я ее таю.
27. «Усталый от трудов, спешу я на постель…»
Усталый от трудов, спешу я на постель,Чтоб членам отдых дать, дорогой утомленным;Но быстро голова, дремавшая досель,Сменяет тела труд мышленьем напряженным.И мысли из тех мест, где ныне нахожусь,Паломничество, друг, к тебе предпринимают,И, как глаза свои сомкнуть я ни стремлюсь,Они их в темноту впиваться заставляют.Но зрение души твой образ дорогой,Рассеивая мрак, являет мне пред очи,Который придает, подобно солнцу ночи,Ей красоту свою и блеск свой неземной.Итак – мой остов днем, а ум ночной пороюНе могут получить желанного покою.
28. «Как возвратиться мог я бодрым и веселым…»
Как возвратиться мог я бодрым и веселым,Когда отягощен был путь трудом тяжелым,И тягости дневной не облегчала тень,Когда день ночь теснил, а ночь томила день –И оба, меж собой враждуя, лишь зарямиСближалися затем, чтоб угнетать меня,Один – трудом дневным, другая же, скорбя,Что я тружусь один, – слезами и мольбами.Чтоб угодить, я дню твержу, что ты светлаИ свет ему даешь, когда на небе мгла,А ночи говорю, что взор твой позлащаетГлубь тьмы ее, когда в ней месяц потухает.Так умножает грусть мне каждый новый день,А ночь, сходя вослед, усиливает тень.
29. «Когда, гонимый злом, Фортуной и друзьями…»
Когда, гонимый злом, Фортуной и друзьями,Оплакиваю я несчастие свое,Стараюсь твердь смягчить напрасными мольбамиИ проклинаю все – себя и бытие;Когда я походить желаю на благого,Иметь его черты, иметь его друзей,Таланты одного и доблести другогоИ – недоволен всем, всей внешностью своей:Тогда – хоть я себя почти что презираю –При мысли о тебе, как ласточка с зарей,Несущаяся ввысь над дремлющей землей,Свой гимн у врат небес я снова начинаю,Затем что, раз в любви явившись богачом,Не поменяюсь, друг, я местом с королем.
30. «Когда, в мечты свои душою погруженный…»
Когда, в мечты свои душою погруженный,Я вспоминаю путь, когда-то мной пройденный,Мне много вспоминать приходится потерьИ сгибшее давно оплакивать теперь.Отвыкшие от слез глаза их вновь роняютПо дорогим друзьям, что мирно почивают, –И, плача о своих остынувших страстях,Я сетую о злом оплаченных мечтах.И я над чашей зол испитых изнываюИ в памяти своей, скорбя, перебираюПечальный счет всего, что в жизни пережил,Выплачивая то, что раз уж уплатил.Но если о тебе при этом вспоминаю –Всем горестям конец: я счастье обретаю.