Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров
Шрифт:
— А поглядеть на автомобиль можно?
— Можете в него даже забраться, сударыня.
— Благодарю, — она сделала книксен и почти бегом удалилась.
— Ну? — посмотрел на гостя следователь. — Излагайте.
— Разумеется, — тот сел поудобнее, прокашлялся в кулак. — Я относительно госпожи Бессмертной.
— С ней что-то уже случилось?
— Я пришел посоветоваться, Егор Никитич. — Константин снова прокашлялся. — Мне известно, что вы особым образом относитесь к мадемуазель…
— Откуда вам это известно?
— Она
— Были!.. Потом вы оказались в полиции, и дружба, как я предполагаю, закончилась.
— Напротив. Именно в полиции я осознал всю сложность положения бывшей примы.
— Вас били?.. Рвали ногти на пальцах? — хмыкнул Гришин.
— Бог миловал. Но я побывал в пустых холодных четырех стенах, и этого было достаточно, чтобы представить возможную драму госпожи Бессмертной.
Егор Никитич снова налил себе водки, выпил, занюхал хлебом.
— Красиво говорите, но я почему-то вам не верю, граф… Почему?
Тот неловко пожал плечами.
— Поверьте, я пришел с самыми добрыми намерениями, Егор Никитич.
— И в чем они заключаются?
— Я хочу разыскать мадемуазель. Разыскать и спасти… Увезти из города, дать ей денег, разъяснить ей самой весь ужас обстоятельств. Это необходимо сделать, Егор Никитич!.. И вы обязаны мне помочь.
— Прежде всего, никому ни в чем я не обязан. А затем — с чего вы взяли, что мне известно местонахождение артистки?
— Мне так казалось.
— Креститесь, когда кажется, граф… — Гришин помолчал, взвешивая что-то, удивленно хмыкнул. — Хотя, черт его знает, может, в ваших словах и есть правда, — он поднял тяжелую голову, уставился мутными глазами на гостя. — Я сам для себя являюсь загадкой… Во мне живут два существа — алчное и сострадающее. Алчное вполне объяснимо: бедность и неопределенность семьи. Сострадание?.. Здесь полный мрак… По идее, я не имею права никому сострадать. Я — безжалостный карающий меч ничтожной власти. Да, власть ублюдочна, тем не менее я обязан ломать кости и рубить головы. И вдруг сострадание… Пытался помочь воровке и от ничтожности своей едва не застрелился. Теперь пытаюсь спасти дочь воровки. И не просто дочь — террористку и, по сути, убийцу! И вдруг сострадание. Сострадание, которое также может привести к печальному концу. Почему так, граф?
— Загадка русской души… Хотя почему только русской? К примеру, князь Икрамов, туземец по сути, вдруг также выразил свое сострадание к бывшей приме.
— Господин Икрамов?.. Начальник сыска, и — сострадание?
— Представьте. И даже просил передать мадемуазель о его искреннем беспокойстве.
— Простите, граф, но вы идиот… Или провокатор! И вообще вы мне глубоко неприятны.
— Если я так вас раздражаю, мне лучше уйти.
— Да? — пьяно удивился следователь. — Но вы, кажется, обещали прокатить мою дочь!
— Я
— А еще что вы обещали?
— Кажется, все.
— Короткая же у вас память, граф… Вы обещали помочь госпоже Бессмертной.
— Если вы подскажете ее адрес.
Следователь подумал, качнул головой:
— Хорошо, подскажу. Но вы должны помнить следующее. Если вы прибыли сюда по злой воле, вам это аукнется. Даже не от меня — от Господа!.. Помните это, сударь.
Провожать Гришин гостя не стал. Кудеяров вышел от него, миновал коридор, увидел в одной из комнат молчаливых жену следователя и двух пареньков и лишь в прихожей неожиданно натолкнулся на Дашу.
— Я готов, мадемуазель.
— Вас возле автомобиля ждет госпожа, — произнесла та, глядя на графа большими печальными глазами.
— Госпожа?.. Какая госпожа?
— Видимо, та, с которой вы приехали.
— Я приехал один, — произнес озабоченный граф. — И что же, она ждет меня?
— Да, возле автомобиля.
— Странно. — Константин в некоторой растерянности потоптался, спросил: — Вы с ней беседовали?
— Она спросила, скоро ли вы освободитесь.
— Что же вы ответили?
— Ответила, скоро, так как папенька не совсем здоров.
— Надеюсь, вы не сообщили даме, что ваш папенька следователь?
— Она сама об этом знает.
— Действительно странно, — пробормотал граф и неожиданно предложил: — Может, все-таки составите мне компанию?
— Вы ее опасаетесь? — спросила девочка.
— Кого?.. Госпожу?.. Почему я должен ее опасаться? Я ее не знаю, — граф протянул руку. — Идемте?
— Идемте.
Они покинули квартиру, стали спускаться вниз, не заметив в глубоком стенном проеме второго этажа ту самую даму.
Это была Ирина.
Константин и Даша вышли из-под арки.
Поодаль стояла пролетка без клиента.
— Где же ваша госпожа? — озираясь, спросил Константин.
— Видимо, ушла.
— Может, вам показалось?
— Нет, сударь. Я ведь с ней беседовала.
Граф еще раз огляделся, все-таки предложил Даше:
— Я обещал вас прокатить.
— В следующий раз, — с виноватой улыбкой ответила та. — Мне пора домой. Папенька гневаются, если я где-либо задерживаюсь.
— Как прикажете, сударыня.
Кудеяров уселся за руль, завел двигатель, махнул девочке, посигналил и покатил прочь.
Даша проследила, пока он не скроется за углом, вздохнула и побрела в сторону своей арки.
Вошла в парадную, стала подниматься и неожиданно увидела ту самую даму.
Ирина шагнула навстречу девочке, негромко предупредила:
— Не надо меня бояться, мадемуазель.
— А я не боюсь.
— Мне нужна ваша помощь.
— Граф уехал, не дождавшись вас.