СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ
Шрифт:
— Я приветствую тебя, — ответила девушка после некоторого раздумья, — и я приветствую твоих товарищей.
— Как здорово! — воскликнул Пелорат. — Она говорит на классическом галактическом и с правильным акцентом.
— Я тоже понимаю ее, — сказал Тревиц, покачивая рукой в знак того, что понимает не вполне. — Надеюсь, и она меня.
— Мы прибыли из космоса, — продолжал он, дружелюбно улыбаясь, — мы прилетели с другой планеты.
— Это хорошо, — ответила девушка своим чистым сопрано. Твой корабль из Империи?
— Он с далекой звезды, он и называется "Далекая
Девушка рассмотрела надпись на корабле.
— Это здесь написано? Если это так, то заглавная буква "З" выписана задом наперед.
Тревиц не успел возразить, как Пелорат сказал в восторге:
— Она права. Буква "З" перевернулась примерно две тысячи лет назад. Какой чудесный случай услышать классический галактический в виде живого языка!
Тревиц внимательно разглядывал девушку. Ее рост не превышал полутора метров, а груди были маленькими, но вполне оформившимися, и подростком она не казалась.
— Меня зовут Голан Тревиц, — сказал он, — моего друга Янов Пелорат, эту женщину зовут Блисс, а девочку — Фоллом.
— Выходит, на той далекой звезде, откуда вы прибыли, есть обычай давать мужчинам двойное имя? Меня величают Хироко, дочь Хироко.
— А как зовут вашего отца? — неожиданно вмешался Пелорат.
На это Хироко ответила пренебрежительным движением плеча.
— Как говорит моя мать, его имя Смул, но это не имеет значения. Я его не знаю.
— А где остальные люди? — спросил Тревиц. — Похоже, никого, кроме вас, не оказалось здесь, чтобы приветствовать нас.
Хироко ответила:
— Многие мужчины на борту рыбачьих шхун, многие женщины на полях. У меня последние два дня выходной, так что мне посчастливилось узреть это великое событие. Однако корабль было хорошо видно издали, пока он спускался. Люди любопытны. Другие прибудут сюда в скором времени.
— И много других на вашем острове?
— Много. Больше двадцати и пяти тысяч, — с гордостью сказала Хироко.
— А в океане есть еще острова?
— Другие острова, добрый сэр? — она казалась озадаченной.
Тревиц счел это ответом. Значит, только этот участок на всей планете населен людьми.
— Как вы называете вашу планету? — спросил он.
— Это Альфа, добрый сэр. Нас учили, что полное название планеты — Альфа Центавра, если это что-то тебе говорит. Но мы зовем ее просто Альфа и считаем ее ясноликой планетой.
— Какой планетой? — поворачиваясь к Пелорату, с недоумением спросил Тревиц.
— Она имеет в виду прекрасной планетой, — пояснил Пелорат.
— Да, — сказал Тревиц, — по крайней мере, здесь и сейчас. Он посмотрел в голубое небо с редкими проплывающими облачками. — У вас сегодня прекрасный солнечный день, но мне кажется, что на Альфе немного таких дней.
— Столько, сколько мы захотим, уважаемый сэр, — поджав губы, сказала Хироко. — Когда нам понадобится дождь, соберутся облака, но мы считаем, что в большую часть дней небо над головой должно быть чистым. И, конечно же, ясное небо и тихий ветер желанны в те дни, когда рыбачьи шхуны выходят в море.
— Значит, ваш народ управляет
— Если бы это было не так, сэр Голан Тревиц, то мы постоянно мокли бы под дождем.
— Как же вы это делаете?
— Не будучи обученным инженером, сэр, я не могу тебе это растолковать.
— А как же именуется этот остров, на котором живет твой народ? — спросил Тревиц, чувствуя, что заразился витиеватым звучанием классического галактического (изо всех сил надеясь, что говорит правильно).
— Наш небоподобный остров среди необозримых вод, — сказала Хироко, — мы называем Новой Землей.
Услышав это, Тревиц и Пелорат переглянулись удивленно и радостно.
Продолжить этот разговор они не успели. Подходили другие люди. Группами. Наверно, думал Тревиц, пришли те, кто не занят на полях и не участвует в рыбной ловле, те, кто находился не очень далеко. Большинство пришло пешком, но приехали и два наземных автомобиля, довольно старомодных и неуклюжих.
Это общество явно не обладало развитой технологией, и все же они управляли погодой.
Хорошо известно, что технология — это не обязательно что-то цельное, и отставание в одной области может сочетаться с прогрессом в другой, но данный пример неравномерности, конечно, был необычен.
Среди тех, кто смотрел на корабль, почти половину составляли пожилые мужчины и женщины, было несколько детей, а из взрослых больше женщин, чем мужчин. Никто не выказывал страха или неуверенности.
— Вы не управляете их разумами? — негромко спросил Тревиц у Блисс. — Они выглядят… безмятежно.
— Нет, — ответила Блисс. — Я никогда не трогаю разумы без необходимости. Меня беспокоит состояние Фоллом.
Для тех, кто видел толпы зевак, количество окружающих людей не показалось бы большим. Но Фоллом никогда не видела столько людей сразу, и даже к трем взрослым на корабле привыкала с трудом. Она часто и неглубоко дышала, полузакрыв глаза. Казалось, она почти в обмороке.
Блисс успокаивающе гладила ее и что-то ласково говорила. Тревиц был уверен, что при этом Блисс ментально старается очень мягко успокоить ребенка. Фоллом глубоко вздохнула, взглянула почти нормальным взглядом на присутствующих, а затем спрятала голову к Блисс под мышку. Блисс разрешила ей так и остаться, продолжая обнимать и успокаивающе гладить.
Пелорат рассматривал альфанцев, озадаченно переводя взгляд с одного на другого. Он сказал Тревицу:
— Смотрите, Голан, они сильно отличаются друг от друга.
Тревиц тоже это заметил. Присутствовали люди с различными оттенками кожи и цветом волос, включая ярко-рыжую голову, у обладателя которой были голубые глаза и веснушки. По крайней мере, трое взрослых имели такой же маленький рост, как Хироко, а двое оказались выше Тревица. Со многих лиц глядели глаза с узким разрезом, такие же, как у Хироко, и Тревиц вспомнил, что такие глаза характерны для Союзных Торговых Планет сектора Фили, хотя сам он не бывал там и знал об этом понаслышке.