СООБЩЕСТВО НА КРАЮ
Шрифт:
— Кроме того?
— Ладно, признаюсь. Я настроил компьютер так, что всякий непохожий на вас или меня будет убит, если попытается подняться на борт «Далекой Звезды». Я позволил себе объяснить это начальнику Космопорта. Я очень вежливо объяснил ему, что в виду отличной репутации Космопорта города Сейшелы хотел бы выключить это устройство. Но я не знаю как его выключить, потому что этот корабль — новая модель.
— Он, конечно, не поверил?
— Еще бы. Но ему пришлось сделать вид, что поверил. Иначе он оказался бы униженным, а этого он не
— Это еще один пример того, как устроены люди?
— Да. Вы привыкнете, Янов.
— Откуда вы знаете, что в этом автомобиле нет жучков?
— Я подумал об этом. Поэтому, когда мне предложили автомобиль я выбрал наугад другой. Если же они все с жучками… Что уж такого страшного мы сказали?
У Пелората был несчастный вид.
— Не знаю, как сказать… Наверно, невежливо на это жаловаться, но мне не нравится здешний воздух. Здесь чувствуется… аромат.
— В автомобиле?
— Собственно, начиная с Космопорта. Я думал, что таков запах космопортов, но автомобиль везет его с собой, можно открыть окно?
Тревиц хохотнул.
— Я, наверно, смогу сообразить, какая часть приборного щитка произведет этот трюк, но открытые окна не помогут. Воняет планета. Что, очень плохо?
— Не так уж сильно, но заметно и довольно неприятно. Разве такой запах на всей планете?
— Я все время забываю, что вы никогда не были на другой планете. У каждой обитаемой планеты свой аромат. Его создает преобладающая растительность, хотя, подозреваю, свой вклад вносят животные и даже люди. Насколько я знаю, никому не нравится запах планеты, на которую попадаешь впервые. Но вы привыкнете, Янов. Ручаюсь, что через несколько часов вы перестанете это замечать.
— Конечно, вы не имеете в виду, что так пахнут все планеты.
— Нет. У каждой планеты свой запах. Если бы мы обращали на это серьезное внимание или у нас были бы более чуткие носы — например, как у анакреонеких собак — мы с одного вздоха определяли бы на какой мы планете. Когда я поступил во флот, я никогда не мог есть в первый день на новой планете. Потом я научился старому космическому средству — во время посадки дышать через платок, пропитанный ароматом данной планеты. К тому времени, когда выходишь из корабля, уже не замечаешь запаха. А через некоторое время привыкаешь ко всему и перестаешь обращать внимание… Самое худшее — это возвращение домой.
— Почему?
— Вы думаете, Терминус не пахнет?
— А разве пахнет?
Конечно. Когда вы адаптируетесь к запаху другой планеты, такой как Сейшелы, вы удивитесь зловонию Терминуса. Я помню, как каждый раз после продолжительной командировки, когда на Терминусе открывались люки, вся команда кричала: «Здравствуй, родимая помойка!»
Пелората передернуло. Башни города приблизились, но взгляд Пелората был прикован к местам, которые они проезжали. В обоих направлениях шли другие наземные автомобили. Иногда над ними пролетали воздушные автомобили. Но Пелорат изучал деревья.
— Здесь странные растения, — сказал он. — Как вы думаете,
— Сомневаюсь, — рассеянно ответил Тревиц. Он изучал карту и старался скорректировать программу автомобильного компьютера. — Местной жизни мало на любой человеческой планете. Колонисты всегда завозят растения и животных во время освоения планеты. Или позже.
— Это странно.
— Нельзя ожидать, что на разных планетах будут одинаковые виды, Янов. Мне как-то рассказывали, что люди, составляющие галактическую энциклопедию, выпустили атлас видов. Он занимал восемьдесят семь толстых компьютерных блоков, притом был неполным и все равно устарел ко времени, когда его закончили.
Наземный автомобиль въехал на окраину, и город поглотил их. Пелорат даже поежился.
— Мне не очень нравится архитектура этого города.
— Каждый сходит с ума по-своему, — сказал Тревиц с безразличием бывалого космического путешественника.
— А куда мы едем?
— Я пытаюсь заставить компьютер подогнать эту штуку к туристскому центру, — с ноткой отчаяния сказал Тревиц. — Надеюсь, что компьютер знает улицы с односторонним движением и дорожные правила, потому что я их не знаю.
— Что нам там делать, Голан?
— Во-первых, мы туристы. И если мы хотим выглядеть естественно, а не подозрительно, мы должны ехать именно туда. А во-вторых, где бы вы хотели получить информацию о Гее?
— В Университете, в антропологическом обществе, в музее… Во всяком случае, не в туристском центре.
— Ну, так вы не правы. В туристском центре мы будем интеллигентами, которые желают получить перечень Университетов, музеев и тому подобного. Тогда мы решим, куда отправиться, найдем консультантов по античной истории, галактографии, мифологии, антропологии и всему, что вы еще сможете придумать… Но начнем с туристского центра.
Пелорат молчал, а автомобиль ехал по замысловатому маршруту, влившись в поток машин. Они нырнули в боковую улицу и проехали мимо дорожных знаков и указателей, но буквы были выполнены шрифтом, который они не могли разобрать.
К счастью автомобиль знал дорогу, и когда он въехал на стоянку, там оказалась вывеска: «СЕЙШЕЛЬСКОЕ ИНОПЛАНЕТНОЕ БЮРО» такими же неразборчивыми буквами, а под ней «СЕЙШЕЛЬСКИП ТУРИСТСКИЙ ЦЕНТР» прямым легко читаемым стандартным галактическим шрифтом.
Они вошли в здание, которое внутри оказалось меньше, чем обещал фасад. Оживленным это место назвать было нельзя.
Там был ряд кабинок для ожидания, в одной сидел человек, читавший полоску новостей, выползавшую из маленького принтера. В другой находились две женщины, которые как будто играли в какую-то сложную игру с картами и домино.
За стойкой, явно слишком большой, с мерцающей компьютерной панелью, заведомо слишком сложной, со скучающим видом стоял сейшельский служащий, одетый в нечто, похожее на разноцветную шахматную доску.
Пелорат уставился на него и прошептал:
— Поистине, это планета радужных одеяний.