СООБЩЕСТВО НА КРАЮ
Шрифт:
Они были беспомощны. Ушли пять лет и множество жизней на организацию контратаки.
Прим Палвер, снова путем тяжелых жертв, восстановил порядок и, наконец, принял меры. Он гигантски расширил операции Второго Сообщества, хоть и сохранил их в тайне. Для этого он учредил институт наблюдателей.
Компор не знал, сколько наблюдателей было в Галактике, или даже на Терминусе, его это не касалось.
В идеале, между двумя любыми наблюдателями не должно быть никакой связи, чтобы потеря одного не тянула за собой потерю других. Все связи были с начальством
Компор мечтал когда-нибудь попасть на Трантор, хотя и знал, что это маловероятно. Очень редко наблюдателя привозили на Трантор и повышали. Качества, необходимые для наблюдателя, не вели в направлении Стола.
Например, Гендибал, который был на четыре года моложе Компора. Его тоже завербовали мальчиком, но сразу увезли на Трантор, а теперь он стал Спикером. У Компора не было сомнения в правильности этого. В последнее время он много контактировал с Гендибалом и испытал силу разума этого молодого человека. Он бы не выстоял против Гендибала и секунды.
Компор не часто осознавал свой низкий статус. Низкий, но только по меркам Трантора. На других планетах, в нементальных обществах, наблюдатели без труда получали высокий статус.
Компор легко попадал в хорошие школы и находил хорошую компанию. Он мог пользоваться знанием ментальной техники, чтобы усиливать свою естественную интуицию (за которую, он был уверен, его и завербовали). Благодаря этому он оказался звездой гиперпространственных гонок, стал героем колледжа и поставил ногу на первую ступеньку политической карьеры. Когда закончится нынешний кризис, он будет продвигаться дальше.
Если кризис разрешится успешно, как и должно быть, возможно, вспомнят, что Компор первый заметил Тревица — не как человека (это мог любой), а как разум.
В колледже он сначала относился к Тревицу просто как к товарищу, веселому и остроумному. Однажды утром он проснулся в потоке сознания сказочного полусна и пожалел, что Тревиц не завербован. Это было невозможно, потому что Тревиц был уроженцем Терминуса. Кроме того, было слишком поздно; только совсем молодые разумы достаточно гибки, чтобы обучиться менталике. Мучительное вхождение в это искусство — большее чем наука — для взрослых, уже сформировавшихся мозгов практиковалось только два поколения после Селдона. Но если Тревиц был запрещен для вербовки, во-первых, и перерос ее возможность, во-вторых, почему у Компора возникла такая мысль?
На следующее утро Компор проник в мозг Тревица и понял в чем было дело. Разум Тревица не соответствовал правилам, которые изучал Компор. Разум Тревица ускользал от него. Исследуя работу этого разума, он обнаружил провалы… нет, скачки в пустоту. Места, в которых способ мышления Тревица был слишком глубок и проследить его было невозможно.
Компор не мог понять, что это, но стал наблюдать за поведением Тревица в свете своего открытия и увидел, что Тревиц обладает сверхъестественной способностью делать выводы из, казалось бы недостаточных, данных.
Определить это точнее Компор не мог. У него было тревожное чувство, что способности Тревица не
Мог бы что? Знаний Компора не хватало. Он только интуитивно чувствовал, догадывался, что Тревиц мог стать персоной чрезвычайного значения.
Компору пришлось пойти на риск скомпрометировать себя, но если он прав… Оглядываясь назад он удивлялся, что ему хватило мужества не отступиться. Он долго не мог пробиться сквозь административные барьеры, окружавшие Стол. Он едва не погубил свою карьеру, он был в отчаянии, когда наконец достучался до самого младшего Спикера Стола.
Стор Гендибал терпеливо выслушал Компора, и между ними установились особые отношения.
То, что Компор сохранил отношения с Трантором, было заслугой Гендибала. И по указанию Гендибала он осторожно подготовил ситуацию, которая закончилась ссылкой Тревица. Компор надеялся, что через Гендибала он осуществит свою мечту о переводе на Трантор.
Они все устроили, чтобы отправить Тревица на Трантор. Однако, Тревиц на Трантор не полетел, и это застало врасплох не только Компора, но и Гендибала. Гендибал спешил на Сейшелы, и это свидетельствовало о серьезности кризиса.
Гендибала разбудило прикосновение к его разуму. Оно было эффективно, но не неприятно, так как затронуло только центр пробуждения, и он просто проснулся.
Он сел на койке и простыня упала с его гладкого и мускулистого, хорошо сформированного торса. Он узнал, кто его разбудил. Для менталистов прикосновения к разуму отличались так же, как голоса для общающихся с помощью звука.
Гендибал ответил стандартным сигналом, спрашивая, возможна ли небольшая отсрочка, и получил ответ: «не срочно».
После этого без лишней спешки Гендибал занялся утренними процедурами. Еще в корабельном душе, где использованная вода стекает в механизм регенерации, он снова установил контакт.
— Компор?
— Да, Спикер.
— Говорили вы с Тревицем и вторым?
— Пелоратом. Яновом Пелоратом. Да, Спикер.
— Хорошо. Дайте мне еще пять минут, я подготовлю визуальный контакт.
По дороге к рубке он прошел мимо Суры Нови. Она вопросительно посмотрела на него, как будто хотела что-то сказать, но он приложил палец к губам, и она отошла в сторону. Гендибал по-прежнему ощущал некоторую неловкость от ее сильного уважения-восхищения, но каким-то образом оно становилось приятной и привычной частью его окружения.
В начале полета он зацепил маленький завиток своего разума за ее разум, и теперь невозможно было повлиять на его разум, не повлияв на ее. Простота ее разума (созерцание его симметрии доставляло Гендибалу наслаждение) не позволяла полю чужого разума возле них остаться необнаруженным. Какое счастье, что он проявил вежливость в тот вечер, когда она стояла с ним возле Университета, и после этого она пришла к нему в тот самый момент, когда была больше всего нужна.
Он сказал:
— Компор?