Сопротивляйся мне
Шрифт:
Огромное искушение пригласить ее в гости и тем самым порадовать. Я держусь ну просто из последних сил!
Мама тоже меня обнимает, целует в щеку.
— Как ты, доченька? — спрашивает тихо.
Не знаю, что именно она имеет в виду. Первую ночь с мужчиной, возможно?
— Всё в порядке, — говорю я с нейтральной улыбкой. Если я начну жаловаться, она не поддержит.
Потом меня обнимают тетушки. При приближении Кости я по привычке замираю. В детстве мы часто дрались вплоть до того времени, пока я не переехала в Москву. Он всегда говорил, что никому не даст меня в обиду, словно у
Владимир оказывается рядом, обнимает меня за плечи и притягивает к себе.
— Ну прощай, сестра. Жди в гости, обязательно приеду на юг.
В ответ я улыбаюсь и киваю.
— Дай сестру обнять, Владимир! Не жадничай! — смеется Костя, но потом вдруг замолкает и отходит.
Я набираюсь смелости и робко обнимаю мужа за талию. В ответ. Хорошо, что ему больше не звонят и он рядом.
Дальше всё происходит немного сумбурно и навязчиво трогательно. Виолетте Степановне становится плохо с сердцем, ее усаживают на лавочку, приносят воды. Владимир делает вид, что этот спектакль устроен не для него и ему глубоко по фигу, пусть даже она прямо сейчас умрет от тоски.
Полагаю, так и есть на самом деле. Я лицемерно пожимаю плечами, дескать, решил муж, что я могу поделать?
Мой отец заканчивает беседу с моим свекром и забирает у меня ненадолго мужа. Они о чем-то переговариваются. Папа выглядит растерянным и будто… резко постаревшим. Он вновь кажется мне уязвимым, как тогда, во время разговора с дядей Никитой. Мое сердце сжимается.
Владимир же, как обычно, слегка высокомерно улыбается и кивает, бросая на меня многозначительные взгляды, от которых мои щеки сами собой розовеют.
Наконец, наступает время окончательно прощаться. Папа крепко обнимает меня, и я на мгновение закрываю глаза. Вдруг вспоминаю день, когда мне сообщили о диагнозе.
На самом деле мне ведь повезло. Когда врач заверил, что ошибки нет и меня действительно случайно заразили вирусом, я отнеслась спокойно. Объясняю почему. За несколько месяцев до этого я чуть не умерла в аварии. Это было как… если бы предложить умирающему человеку пожить еще лет пять. Счастье же! Я вообще стараюсь быть по жизни оптимистом. А потом доктор и вовсе заверил, что благодаря терапии я смогу прожить лет пятьдесят. Никого не заразив. Для меня это крайне важно.
Когда я делала тату, то предупредила мастера. Несмотря на то, что вирус в моей крови уже два года не определяется и в том тату-салоне используют только одноразовые иглы, я всё равно сказала. Мало ли что.
Я обнимаю отца и вспоминаю, как отреагировал на новость он. Как истошно орал! Не на меня. В пустоту. Ушел в длительный запой. Мы с мамой прятались по углам, чтобы не попадаться ему на глаза. Он рыдал и выкрикивал какие-то жуткие вещи, что кара его настигла. В пьяном угаре на коленях просил у меня прощения. Я ничего не понимала, он ведь не был виноват в той аварии. Мне просто было очень сильно страшно. Казалось, у него началась белая горячка. В какой-то момент он схватил ружье и носился с ним по участку! Костя куда-то слинял на это время. Полицию вызывать было нельзя, поэтому мы с
Спустя примерно три недели, в понедельник утром, он зашел в мою спальню. Часы показывали всего шесть, когда я с трудом разлепила глаза.
— Лика, доченька, вставай, — сказал он мягко. Абсолютно трезвым голосом.
Я подскочила на месте и сжалась в комочек от страха. Я помнила, как мэр выгнал ту женщину из города под ликование Виолетты Степановны. Я… так боялась, что останусь одна. На улице. Больная, никому не нужная.
— Папочка, пожалуйста, — прошептала я. — Я всё буду делать, как ты скажешь, только помоги. Я одна не выживу.
Он ничего не ответил.
Мы поехали в город-миллионник, что находится в четырехстах километрах от нашей столицы. Оказывается, мама записала меня на прием к лучшему инфекционисту, который мне очень понравился с первого взгляда. Мы долго говорили в его кабинете. Врач объяснял моим родителям и мне, как теперь поменяется моя жизнь. Отец заявил, что достанет лучшие лекарства и сам дьявол его не остановит. И он сдержал слово.
На самом деле моя жизнь поменялась не очень сильно. Иммунитет у меня отличный. Поначалу раз в месяц, а теперь уже раз в три месяца, мне нужно появиться у врача, чтобы убедиться, что терапия работает. Каждый день в одно и то же время я принимаю одну таблетку. На этом всё.
По дороге домой папа всё время повторял, что у меня будут лучшие лекарства, лучшие врачи. Что он всё исправит. И чтобы я не боялась.
Чуть позже он разрешил уехать в Москву. И я подумала, что он лучший папа на свете! Я боялась его всю свою жизнь — одного взгляда было достаточно, чтобы я холодела от ужаса. Никогда не спорила. Старалась порадовать успехами в учебе. Я боялась его до смерти, до удушающей истерики, хотя до появления Тараса в моей комнате он никогда меня не бил и не оскорблял. Мама — да, подзатыльники и пощечины от нее были в порядке вещей. Костя, Виолетта Степановна — тоже могли вломить при случае. Папа — ни разу. Иногда я его ненавидела, но в то же время в глубине души… доверяла.
— Лика, у тебя всё будет хорошо, доченька, — шепчет он сдавленно. Его голос срывается, но папа быстро берет себя в руки. — За мужа держись. Не провоцируй лишний раз, не дури ему голову. Будь послушной женой, доброй, ласковой. И всё у тебя сложится.
— Хорошо, папа. Я сделаю, как ты скажешь. И буду скучать по тебе.
— Будем созваниваться. — Крепко обнимает меня и отходит.
В самолет мы садимся молча. Я смотрю в иллюминатор на уменьшающийся город. Владимир сидит рядом с закрытыми глазами. Может, дремлет?
Ну что ж. Меня ждет новая жизнь. Какой она будет, во многом зависит от меня самой. Я больна, и я завишу от мужчин. Возможно, в моих силах однажды это изменить.
Я осторожно поглаживаю ладонь мужа. В ответ Владимир обхватывает мои пальцы и сжимает. Так и сидим держась за руки. Мне хочется одновременно и плакать, и улыбаться.
Глава 27
Я стою под струями горячей воды, смываю бальзам с волос. Потом беру гель для душа, открываю бутылочку и замираю.