Соратники Иегу

Дюма-отец Александр

— У тебя будет удобное ложе и превосходный ужин.

— А что надо для этого сделать?

— Следовать за мной.

— Охотно.

— Так идем. Доброй ночи, господа! Ты сегодня дежуришь, Монбар?

— Да.

— Значит, мы можем спать спокойно.

Моргану подали факел, он взял под руку своего друга, и они исчезли в темном проходе. Мы последуем за ними, если только читатель не слишком утомлен затянувшейся сценой.

Проживавший, как нам известно, в окрестностях Экса, Валансоль в первый раз посетил пещеру Сейзериа, где совсем недавно решили

укрыться Соратники Иегу. Но он неоднократно бывал в Сейонском монастыре, обследовал все ходы и выходы и так тщательно изучил его, что в комедии, разыгранной перед Роланом, ему поручили роль привидения.

Теперь Валансолю предстояло переночевать в подземном лабиринте, ставшем на несколько дней штаб-квартирой Моргана. Здесь все было ему ново, все возбуждало его любопытство.

Заброшенная каменоломня на первый взгляд походила на подземный город; «улицы», прорытые для извлечения камня, неизменно оканчивались тупиком, то есть местом, где работы были прерваны.

Лишь одна из этих «улиц», казалось, не имела конца.

Однако и этот проход упирался в стенку, в которой было проделано (с какой целью — это было неведомо даже местным жителям) отверстие, шириной в треть ведущей к нему галереи; в него могли войти бок о бок два человека.

Морган и Валансоль, пройдя сквозь отверстие, очутились в подземном коридоре. Воздух там был до того разрежен, что пламя факела вот-вот готово было погаснуть.

Вдруг Валансоль почувствовал, что ему на голову и на руки падают редкие ледяные капли.

— Кажется, здесь идет дождь! — воскликнул он.

— Нет, — с улыбкой отвечал Морган, — просто мы сейчас проходим под руслом Ресузы.

— Так, значит, мы направляемся в сторону Бурка?

— Примерно так.

— Ну что ж, ты ведешь меня, ты обещал угостить меня ужином и уложить спать. Мне не о чем беспокоиться… только будет неприятно, если наша лампа погаснет, — заметил молодой человек, следя глазами за бледным, начавшим меркнуть пламенем факела.

— Что из того? Мы и в темноте не потеряем друг друга.

— Ну и ну! — продолжал Валансоль. — Как подумаешь, что мы служим принцам, которые даже не знают наших имен, а если б и знали, все равно позабыли бы их на другой же день… как подумаешь, что ради них мы разгуливаем в три часа ночи по подземному лабиринту, проходим под руслом реки, будем спать Бог знает где, а главное, что в один прекрасный день нас неизбежно схватят, предадут суду и гильотинируют… Согласись, Морган, что это какая-то бессмыслица!

— Милый мой, — ответил Морган, — то, что представляется на первый взгляд бессмысленным, чего никогда не понять толпе, в иных случаях на поверку оказывается возвышенным и прекрасным.

— Я вижу, — заявил Валансоль, — что для тебя еще тягостией, чем для меня, крушение наших надежд: ведь я занимаюсь этим ремеслом из чувства долга, а ты вкладываешь в него всю душу. Морган тяжело вздохнул.

— Вот мы и пришли, — сказал он, прерывая разговор и невольно испытывая облегчение.

Он стоял перед каменной лестницей в десять ступенек.

Морган поднялся по ступенькам, освещая дорогу следовавшему за ним Валансолю, и остановился перед железной решеткой.

Вынув из кармана ключ, он отпер решетчатую дверь.

Они очутились в подземной усыпальнице.

Справа и слева виднелись две гробницы, стоявшие на железных треножниках; герцогская корона и серебряный крест на лазурном поле гербов были доказательством того, что здесь покоится прах представителей Савойского дома, погребенных еще до того, как этот дом был увенчан королевской короной.

В глубине усыпальницы при колеблющемся свете факела можно было разглядеть лестницу, которая вела наверх.

С любопытством осмотревшись по сторонам, Валансоль понял, в каком мрачном месте они очутились.

— Черт возьми, — воскликнул он, — мы с тобой представляем полную противоположность спартанцам!

— В том смысле, что они были республиканцами, а мы роялисты? — высказал догадку Морган.

— Нет, потому, что они созерцали скелет в конце пиршества, а мы встречаемся с ним перед началом ужина.

— А ты уверен, что именно спартанцы давали такое доказательство своего философского умонастроения? — спросил Морган, закрывая дверь.

— Не все ли равно, они или другие! — заявил Валансоль. — Я уже доказал свою начитанность. Аббат Верто никогда не повторял своих доводов, и я тоже не стану повторяться.

— Ну что ж, в следующий раз ты скажешь, что так поступали египтяне.

— И не подумаю! — с беспечным видом отозвался Валансоль, но в его голосе сквозила неподдельная грусть. — Прежде чем мне представится случай еще раз блеснуть своей ученостью, по всей вероятности, я сам стану скелетом. Но что ты делаешь, черт побери? Зачем гасишь факел? Надеюсь, ты не намерен угощать меня ужином здесь и не уложишь спать на гробнице?

Действительно, Морган задул факел на первой же ступени лестницы.

— Держись за мою руку! — вместо ответа бросил он.

Валансоль поспешно схватил своего друга за руку, и это доказывало, что у него нет ни малейшего желания оставаться во мраке склепа герцогов Савойских, как ни почетно было для живого водить компанию с такими славными мертвецами.

Морган поднялся по лестнице.

Потом по напряжению его мускулов Валансоль догадался, что он делает какое-то усилие. Плита, закрывавшая выход из склепа, поднялась, в душное подземелье проник тусклый сумеречный свет, и пахнуло свежим ароматом сена.

— А! — воскликнул Валансоль. — Да мы попали на сеновал! Что ж, это мне больше по душе!

Морган ничего не ответил, но помог своему товарищу выбраться из подземелья и опустил на место плиту.

Валансоль стал осматриваться и обнаружил, что они находятся в обширном помещении, заполненном сеном. Бледный свет вливался сквозь окна своеобразной изящной формы, необычной для склада фуража.

— Нет, — заметил Валансоль, — пожалуй, это не сеновал.

— Взбирайся-ка на сено и садись у окна, — отозвался Морган.