Сорные травы

Шнейдер Наталья

Я протянул ему руку.

— Что ж, вот и познакомились, Катя, — не удержался я, чтобы не съязвить. — То есть Дэн.

Лысый кивнул и распахнул передо мной дверь башни. Уже заходя внутрь, я понял, что дверка-то непростая. Если бы Дэн не открыл ее сам, я бы помучился с непривычки — в толщину она достигала сантиметров десяти и была полностью металлической. Некоторые сейфы при виде этого монстра покраснели бы от зависти.

— По лестнице вверх. Босс ждет вас на втором этаже.

Изнутри все было отделано таким же камнем, как и снаружи, но у меня возникло ощущение, что это

не более чем обманка — стены башни слишком толстые для обычных каменных блоков. Ступеньки оказались крутоватыми, так что быстро забежать по лестнице, как я привык, не получилось. Подъем резво поворачивал вокруг центрального ствола по часовой стрелке. Я вспомнил, что в Средние века так строили специально, чтобы хозяевам башни было удобнее защищаться, чем врагам атаковать — нападающим правшам труднее размахнуться для мощного удара. Но тут явно руководствовались иными соображениями. В современном мире тот же «Макаров» даст сто очков форы любому клинку, а АКМ поставит шах и мат в скоротечной партии.

— Поднимайтесь быстрее, Иван Игоревич, — донесся голос Коломийского. — Чай остывает.

Олигарх ибн Бандитович развалился в глубоком черном кожаном кресле. Меня ждало кресло напротив — белое.

— Белые начинают и выигрывают, — пробормотал я.

— Присаживайтесь, доктор. Добро пожаловать в мой скромный замок. Спрашиваете себя, почему именно здесь, а не в доме?

— Чужой монастырь… — я пожал плечами.

— Логично, устав тут мой. Но я все же отвечу на незаданный вопрос. На меня сегодня совершили покушение. Второе за неделю. Хочу немного передохнуть. В башне мне спокойнее.

— Для неудавшейся жертвы выглядите вполне нормально.

— Ребята опытные, вот и прикрыли. Но нервы у меня все равно не железные. Знаете ли, Иван Игоревич, я немного отвык от таких сильных ощущений. Наивно думал, что девяностые уже не вернутся.

Я взял со стола чашку с ароматным зеленым чаем, бросил в нее две ложечки сахара из тонкой хрустальной сахарницы. Рядом стоял стеклянный чайничек, заполненный еще наполовину. Глоток горячего напитка неожиданно наполнил тихим, простым блаженством. Только сейчас я понял, насколько же хотелось пить. А нервы с утра на таком взводе, что горло пересохло, словно я протопал с десяток миль по пустынным дюнам.

— Надеюсь, никто не пострадал? — Я постарался вложить в голос максимум вежливости, чтобы это не выглядело издевкой.

— Еще нет, — улыбнулся мне Коломийский. Но в улыбке я увидел скрытую угрозу.

— Будете искать заказчика?

— А зачем? Я и так знаю.

— Ясно, — кивнул я, отпивая еще глоток. Вяжущая терпкость переплеталась с привкусами жасмина и какой-то ягоды. Вкусный напиток. Хоть я и люблю чай, и пациенты, бывает, приносят в качестве подарка дорогие сорта, но такого я не пробовал.

Мы немного помолчали, наслаждаясь чаем и тишиной. Казалось, башня отсекает все звуки извне. Я в который раз задумался о реальной толщине стен.

— Я слушаю вас, Иван Игоревич.

— Мне неудобно просить…

— Прекратите, — поморщился хозяин. — Давайте без расшаркиваний. Если вы еще не заметили сами и не обратили внимания на мои подсказки, мир

изменился. Навсегда. И не в лучшую сторону. Так что сегодня я помогу вам, завтра, вполне возможно, поможете вы мне.

— Считаете, что мир изменился?

— Да. — И после небольшой паузы продолжил: — То, что на меня дважды напали, — уже знак. В этом городе не было беспредела много лет. Никто даже не пытался дергаться. А теперь за пять дней два раза — и к тому же разные люди, которых я считал пусть и подловатыми трусами, но неспособными ни на что серьезное. Для меня это звоночек. И еще столица…

— А там что?

— Много всего. Кратко — все идет к государственному перевороту.

— Не верится. Оппозиция уже сколько лет бесится креативно, да без толку, устраивают марши, оккупируют то памятники, то вокзальные сортиры. Да и не встречал я в Сети упоминаний…

Коломийский рассмеялся:

— Да откуда блогерам и площадной массовке об этом знать? Не их короткого ума дело. Демонстрации — лишь накипь на самом верху бульона. Все решается в глубине. И поверьте, меня уже спросили, на чьей стороне я буду.

— И на чьей же?

— На правильной, — криво улыбнулся Коломийский. — Так что в скором времени будет очень неспокойно. И в столице… и, возможно, у нас.

— Очередная «народная демократическая» революция, что ли? — пробурчал я.

— Она самая. Но свара в верхах — не наша проблема. Пусть в Москве друг другу глотки перегрызают. Сюда я их не пущу.

— А сможете?

— Смогу. Этот город мой. И тут не будет ни заокеанских советников, ни представителей нынешнего правительства, ни трижды двинутой оппозиции. Они все друг друга стоят.

— Прям благородный разбойник, — иронично проронил я.

— Есть немного. Насчет благородного можно поспорить, но я люблю этот город, а не только пользую, как администрация.

— Спасибо, что хоть не только, — уколол я собеседника.

— Ну надо же как-то жить. Вернемся к вам. Что привело вас, Иван Игоревич?

— Без расшаркиваний?

— Без.

— Мне нужно оружие. Для себя и жены.

Хозяин башни кивнул и откинулся глубоко в кресло.

— Сами сообразили или наш разговор сейчас подкинул идею?

— Сам. В городе становится опасно. И если я еще смогу постоять за себя, то жене оружие нужно точно.

— Вы правы, доктор, ой, как вы правы. — Коломийский, как радушный хозяин, подлил чай в мою чашку, потом добавил и себе ароматного напитка на пару глотков.

— Около морга торчит злая толпа, магазины грабят…

Олигарх еле заметно улыбнулся.

— …по проспектам бегают какие-то странные личности, называемые «гампами», в Сети мелькают версии одна безумнее другой, то администрацию во всем обвиняют, то врачей, то нечистую силу…

Коломийский слушал меня внимательно, время от времени кивая.

— …мой друг из милиции сказал, что ночью… — тут я прервался, поняв, что сболтнул лишнего.

— Вы про это дикое убийство Мирославских?

— Откуда вы… Ну ясно, уже доложили.

— Да, доложили. Этот город мой — и я должен знать, что в нем происходит. Ваш друг Олег Васильевич зря шарахается при одном только упоминании моего имени.