Сорные травы
Шрифт:
Потрясающе своевременная мысль.
Всего полшага навстречу, уткнуться лбом в грудь и так замереть. Я подалась назад, повела плечами, чтобы высвободиться. Ив покачал головой.
— Не пущу. Этой ночью я чуть не поседел, пытаясь до тебя дозвониться. Так что не пущу.
Одним коротким рывком подхватил под бедра, впечатал в дверцы шкафа, прижимая всем телом, прошептал:
— И хоть задергайся.
Ему все же пришлось разжать руки, занявшись застежкой моих джинсов. В два движения вышагнуть из скользнувших по бедрам штанов вместе с бельем, сдернуть водолазку, позволить мужу расстегнуть бюстгальтер. Щетина неожиданно больно царапает по лицу, но это лишь усиливает
— Мастерство не пропьешь.
— Точно.
Расстегнуть ремень, позволить снова подхватить на руки, обвив ногами его талию, почувствовать, как он заполняет целиком, подаваясь навстречу, пока дыхание не сорвется в протяжный стон, а руки не ослабеют. Опуститься на груду одежды, потянув его за собой, снова поймать ритм, еще и еще, пока не собьешься — потому что не сбиться не получится. Еще несколько движений — и теперь его очередь. Встретиться взглядом, обнять и больше не отпускать.
Кашель, как всегда, подобрался не вовремя, заставив Ива резко дернуться, высвобождаясь.
— Всю малину испортил, — сказала я отдышавшись. — Ну, хорошо хоть, не полминутой раньше. Хотя… было бы забавно.
— Зараза ты, Маруська. Ехидная зараза.
— Не рыдать же…
— И то правда, — он снова обнял, вытянувшись рядом.
— Муж… а ты меня еще любишь?
— А что я только что делал?
— И кто из нас ехидная зараза?
— Так с кем поведешься… Люблю. Пойдем-ка в спальню, нечего на полу валяться.
— А собираться?
— Успеется. Утром.
Мы вышли из дома, едва стало достаточно светло для того, чтобы не переломать ноги на улицах с неработающими фонарями. Собрались и вправду быстро — в конце концов, и уходили не в никуда. У родителей наверняка найдется какое-нибудь барахло на первое время. Люди их поколения не выбрасывают добротные вещи лишь потому, что те вышли из моды. А еще у них можно будет взять мотоцикл и попробовать вернуться в город, на этот раз забрав с собой столько, сколько влезет в коляску. Но это потом — когда мародеры перережут друг друга. Оставаться в городе опасно — даже если не принимать во внимание то, что в водохранилище опасная концентрация хлора может сохраняться до двух месяцев, а по улицам, вспомнив древний лозунг «грабь награбленное», бродят люди со знаменем экспроприаторов капиталистической собственности наперевес. Главное — вода, электричество и канализация. Точнее — их отсутствие. Из унитаза уже несло так, что вонь чувствовал даже мой почти потерявший обоняние нос. А что будет после того, как переполнятся сточные емкости и все это добро польется в пруд, не хотелось даже думать.
Перед уходом Ив тщательно проверил краны и выключатели.
— Вдруг да… — ответил он на немой вопрос. — Я все же надеюсь сюда вернуться. Насовсем.
Это вряд ли. Но вслух я не стала ничего говорить. И без того тошно. Ив запер все замки. Еще одно бессмысленное действо. Ценного внутри не осталось ничего — в самом деле, не считать же ценностью нажитую за пять лет технику, без электричества превратившуюся в бесполезный хлам, да брошенные в шкафу банковские карточки? Даже если в городе и найдется хотя бы один работающий банкомат, что толку в бумаге, которую некуда потратить?
— Маш, как думаешь, облако сдуло? — спросил муж, когда мы вышли из подъезда. — Можно, конечно, по объездной кругаля дать, но далековато пешком выходит.
По сравнению с полутора сотней километров десятком больше — десятком меньше особой роли не играло, но тащиться сперва до объездной, а потом огибать город и вправду не хотелось. Прямой путь лежал
— Думаю, сдуло. Если не соваться в овраги и подвалы, все должно быть нормально. Пойдем напрямик.
Город казался пустым. Таким тихим он раньше бывал только после полуночи, когда добропорядочные граждане сидели по домам и только изредка по улицам с ревом проносились автомобили, чьи водители возомнили себя шумахерами.
Наверное, вчера на выезде из города были страшенные пробки — но мы этого не видели, а сейчас машин не осталось даже на стоянках. Магазины с выбитыми стеклами, разграбленные ларьки, попался даже вывороченный из стены банкомат. Кое-где — трупы с проломленными черепами и другими признаками насильственной смерти. Надписи на заправках «бензина нет» — может, правда, а может, проблема просто в отсутствующем электричестве. Переполненные мусорные баки, бродячие псы, деловито разгребающие помойки. А вот бомжей не видать…
Потом трупов стало больше — судя по всему, мы добрались до районов, попавших под облако.
— Через несколько дней в городе станет невозможно дышать, — сказал Ив. — Когда все это начнет разлагаться. И тогда отсюда уйдут последние из выживших людей.
Голос гулко разнесся по пустым улицам. Я поежилась.
— А по городу будут среди бела дня бродить стаи крыс и бродячих собак. Столько еды, хоть и подтухшей, — продолжал муж. — И достаточно какой-нибудь залетной бактерии… Пожалуй, я не сунусь обратно без противочумного костюма.
— В нашем регионе природных очагов чумы нет. Разве что совсем уж какая-нибудь крыса-экстремал, любительница дальних путешествий, да и то… ты не помнишь, сколько у чумы инкубационный период?
— От суток, если первично-септическая… а верхний предел не помню. Доберемся до твоих, надо будет в справочник глянуть.
Пожалуй, добрая половина веса за плечами приходилась на книги. Интернет канул в Лету, а в голове все сохранить невозможно. И неважно, что в деревне без оборудования и лекарств ничего не смог бы сделать даже сам Пирогов. Если не цепляться пусть и за призрачную надежду сохранить информацию — останется только одеться в шкуры и вытесать каменные топоры. Но до чего же жаль пабмеда, кокрановских архивов и медскейпа [50] …
50
Популярные медицинские интернет-ресурсы.
— Гуляла же эта дрянь по Европе, — продолжал Ив. — Штамм другой был, правда, более патогенный… так кто знает, во что она в таких условиях выродится сейчас?
— С купцами и армиями гуляла.
— А сейчас будет с мародерами. Вон, полюбуйся.
Возле здоровенного торгового центра, несмотря на ранний час, суетились какие-то люди.
— Не похожи на мародеров.
И вправду, не будут мародеры организованно вытаскивать из здания трупы, сгружая их в подогнанный грузовик.
— Пойти, что ли, поспрашивать?
— С ума сошел? Они нас не трогают, мы их не трогаем.
— Да вроде не агрессивные…
— Когда станут агрессивные — поздно будет.
— Постой тут, а я поговорю.
— Твою мать, и еще что-то говорят про женское любопытство!
Пока мы препирались, заполненный доверху грузовик уехал. Тела внутри здания, видимо, закончились, потому что следом люди потащили на улицу телевизоры и стиральные машины, аккуратно составляя их у дороги.
— Мародеры, — буркнула я. — Сейчас еще одну машину подгонят и вывезут. Пошли отсюда.