Сорок пять(изд.1965)
Шрифт:
— Скажите, а я и не знал, что его зовут Бюсси-Леклер, мне забыли об этом сообщить, — сказал Горанфло.
— Я не думал, что его имя может иметь для вас значение, ваша милость, — заметил Борроме.
— И правда, — подтвердил Шико, — один учитель или другой — не все ли равно, был бы он хорошим фехтовальщиком.
— И правда, не все ли равно? — подхватил Горанфло. — Был бы он хорошим фехтовальщиком.
С этими словами он направился к лестнице, ведшей в его покои. Монахи с восхищением взирали
Учение было окончено.
У подножия лестницы Жак, к величайшему неудовольствию Борроме, возобновил свою просьбу. Но Шико ответил:
— Преподаватель я плохой, друг мой, а сам научился, размышляя и практикуясь. Делайте, как я, — ясный ум из всего извлечет пользу.
Борроме дал команду, и монахи, построившись, вошли в здание монастыря.
Опираясь на руку Шико, Горанфло величественно поднялся вверх по лестнице.
— Надеюсь, — горделиво произнес он, — про этот дом все скажут, что здесь верно служат королю.
— Еще бы, черт побери, — сказал Шико, — придешь к вам, достопочтенный настоятель, и чего только не увидишь!
— И все это за какой-нибудь месяц, даже меньше того.
— Да, вы сделали больше, чем можно было ожидать, друг мой, и когда я возвращусь, выполнив свою миссию…
— Да, дорогой друг, поговорим о вашей миссии.
— Это тем более уместно, что до отъезда мне надо послать весточку или, вернее, вестника к королю.
— Вестника, дорогой друг? Вы, значит, постоянно сноситесь с королем?
— Да, с ним лично.
— Хотите кого-либо из братии? Для монастыря было бы великой честью, если бы кто-нибудь из наших братьев предстал пред очи короля.
— Разумеется.
— В вашем распоряжении двое из наших лучших ходоков. Но расскажите мне, Шико, каким образом король, считавший вас умершим…
— Я ведь говорил вам: у меня был летаргический сон; пришло время — и я воскрес.
— И вы снова в милости?
— Более чем когда-либо, — сказал Шико.
— Значит, вы сможете рассказать королю обо всем, что мы здесь делаем для его блага?
— Не премину, друг мой, не премину, будьте покойны.
— О, дорогой Шико! — вскричал Горанфло: он уже видел себя епископом.
— Но у меня к вам две просьбы.
— Какие?
— Прежде всего о небольшой сумме денег, которую король вам возвратит.
— Деньги! — вскричал Горанфло, быстро поднявшись с места. — У меня ими полны сундуки!
— Клянусь богом, вам можно позавидовать, — сказал Шико.
— Хотите тысячу экю?
— Да нет же, дорогой друг, это слишком много. Вкусы у меня простые, желания скромные. Звание королевского посланца не вскружило мне голову; я не только не хвалюсь им, я стараюсь его скрыть. Мне достаточно сотни.
— Возьмите. Ну, а вторая просьба?
— Мне нужен оруженосец.
— Оруженосец?
— Да,
— Ах, друг мой, будь я свободен, как в былые времена… — сказал со вздохом Горанфло.
— Да, но вы не свободны.
— Высокое звание налагает узы, — прошептал Горанфло.
— Увы! — произнес Шико. — Всего сразу не охватишь. Не имея возможности, дражайший настоятель, путеществовать в вашем достопочтенном обществе, я удовлетворюсь братцем Жаком.
— Братцем Жаком?
— Да, юноша пришелся мне по вкусу.
— Он в твоем распоряжении, друг мой.
Настоятель позвонил в колокольчик. Тотчас же появился келейник.
— Позовите брата Жака, а также брата, выполняющего поручения в городе…
— Жак, — сказал Горанфло, — даю вам чрезвычайной важности поручение.
— Мне, господин настоятель? — удивленно спросил юноша.
— Да, вы будете сопутствовать господину Роберу Брике в его далеком путешествии.
— О! — восторженно вскричал юный брат. — Путешествовать на вольном воздухе, на свободе!.. Мы каждый день будем фехтовать, правда, господин Робер Брике?
— Да, дитя мое.
— И мне можно взять аркебуз?
— Да.
Жак выбежал из комнаты, издавая радостные крики.
— Что касается поручения, — сказал Горанфло, — то прошу вас, приказывайте… Подите сюда, брат Панург.
— Панург! — прошептал Шико, у которого это имя вызывало не лишенное приятности воспоминание. — Панург!..
XXIV. Духовная дочь Горанфло
Панург тотчас же явился. Со своими маленькими глазками, острым носом и заостренным подбородком он очень напоминал лису.
Шико смотрел на него одно мгновение, но этого было достаточно, чтобы по достоинству оценить монастырского посланца.
Панург смиренно остановился в дверях.
— Подойдите, господин курьер. Знаете вы Лувр? — спросил Шико.
— Да, сударь.
— А известен ли вам в Лувре некий Генрих де Валуа?
— Король?
— Не знаю, действительно ли он король, — сказал Шико, — но так его называют.
— Мне придется иметь дело с королем?
— Именно. Вы его знаете в лицо?
— Хорошо знаю, господин Брике.
— Вы скажете, что вам необходимо с ним поговорить.
— Меня допустят?
— Да, к его камердинеру. Монашеская ряса послужит вам пропуском. Его величество, как вы знаете, отличается набожностью.
— А что я должен сказать камердинеру его величества?
— Вы скажете, что посланы к нему Тенью.
— Какой тенью?
— Любопытство — большой недостаток, брат мой.
— Простите.
— И что вы пришли за письмом.
— Каким письмом?