Сорок третий номер…
Шрифт:
Тамара Петровна, молодая учительница, преподававшая географию, проводила мальчика домой. Андрей плелся по знакомым улицам, сгорая от стыда и унижения при одной только мысли о предстоящей встрече с матерью. Но, по счастью, той не оказалось дома.
– Значит, здесь ты живешь? – спросила географичка, едва переступив порог и обводя взглядом комнату. – А где же родители? На работе?
Андрей шмыгнул носом:
– Мама… Она ушла… Но скоро придет.
– Очень хорошо, – кивнула учительница. – А ты бы прилег, пока я приготовлю…
С
– Нет! – испуганно вскрикнул Голота.
Женщина вздрогнула и вопросительно уставилась на своего ученика:
– Что-то не так?
– Я… – Андрей облизал пересохшие губы. – Я не голоден. Спасибо.
– Глупости! – Тамара Петровна решительно распахнула холодильник. – Ты уже довел себя до обморока!
У Голоты потемнело в глазах.
– Прошу вас… – умоляюще пролепетал он. – Мне запрещено даже приближаться…
– Что здесь происходит?! – внезапно появившаяся мать застыла в дверях, и в ее маленьких глазках плескалось бешенство. – Кто вам позволил?! Вы кто?
Учительница выпрямилась и с достоинством протянула руку:
– Я преподаю в школе, где учится Андрей. Меня зовут…
– Вы пришли сюда для того… – перебила Софья Голота, – чтобы… – Казалось, ей стоит огромных усилий озвучить свою страшную догадку. – Чтобы украсть мою еду?!
Тамара Петровна осеклась на полуслове, и Андрей с испугом увидел, как ее лицо заливает пунцовый румянец.
– Украсть?!.. – выдохнула она. – Да что вы такое говорите?..
Мать решительно отпихнула женщину от холодильника и с силой захлопнула дверцу.
– Немедленно уходите!
На учительницу было жалко смотреть. Ее лицо исказила судорога, глаза горели негодованием, а губы захлебывались в нахлынувшей обиде:
– Вы… Как вы… Я пришла сюда… – она путалась в словах, – чтобы проводить… и накормить! Понимаете?
– Нет, не понимаю, – холодно ответила Софья Голота. – Накормить кого?
– Вашего сына! – в отчаянии воскликнула учительница.
Лицо матери приобрело насмешливое выражение.
– Вы хотите сказать, – она бросила быстрый взгляд на Андрея, – что он голоден?
– Именно! – кивнула Тамара Петровна, вытирая глаза. – Мальчик ходит голодным!
– Вы хотите сказать, – зловещим тоном продолжала Софья, – что его здесь не кормят? Что ему не хватает куска хлеба, который отрывает от себя мать?! – Она опять посмотрела на сына, и тот съежился под ее ледяным взглядом. – Это он вам сказал?
– Андрей сегодня потерял сознание прямо на уроке! – учительница постаралась вложить в свои слова всю силу негодования и упрека.
Вопреки ее ожиданиям, Софья Голота не ахнула, не побледнела и даже не изменилась в лице.
– Вы меня слышите? – продолжала учительница. – С вашим сыном случился голодный обморок!
– Какой предмет вы преподаете в школе? – неожиданно поинтересовалась мать.
Тамара Петровна ошарашенно заморгала:
– Что,
– Анатомию? Физиологию?
– Я не понимаю…
– Вы врач?
Тамара Петровна растерянно пожала плечами:
– Н-нет, но…
– В таком случае, – надменно процедила Софья Голота, – я советую вам заниматься вашими прямыми обязанностями и учить детей!
– Послушайте… Вы понимаете, что…
– Учить, а не лечить!
– У вашего сына – истощение! – не сдавалась Тамара Петровна.
– А у вашего начальства – слепота, – холодно парировала мать. – Но я открою ему глаза! Я буду жаловаться в РОНО.
– Жаловаться? – сокрушенно покачала головой учительница. – Вы довели собственного ребенка до физического истощения, и вы же еще…
– И в партком, – невозмутимо добавила Софья Голота. – Я расскажу, как учителя, вместо того чтобы учить детей, ходят к ним домой в отсутствие родителей с единственной целью: столоваться.
– Какая низость!.. – выдохнула Тамара Петровна.
Она хотела еще что-то добавить, но лишь тряхнула головой, всхлипнула и бросилась вон.
– Скатертью дорога! – крикнула ей вслед Софья Голота.
Андрей с ужасом ждал, что сейчас на него обрушится материнский гнев. Он сидел на кровати, втянув голову в плечи и отирая ладонями коленки. Но мать не проронила ни слова. Она неторопливо почистила картошку, высыпала ее в кастрюлю и удалилась на кухню. Мальчик еще какое-то время сидел неподвижно, потом поднялся с кровати, стянул с себя свитер и майку, подошел к комоду и долго разглядывал в зеркало свои торчащие ребра и впалый живот. «У вашего сына – истощение! – Он вспомнил глаза учительницы, горящие неподдельным возмущением. – Вы довели собственного ребенка до голодного обморока!..»
Мать появилась в комнате, держа перед собой тяжелую кастрюлю, из которой валил пар. Сегодня на обед вареная картошка. Без масла и даже без соли. Но все равно – нет ничего вкуснее на свете! Андрей поспешно вернулся на место. Он сел на кровать, теребя в руках майку и с виноватым видом наблюдая за матерью.
– Ты зачем разделся? – хмуро спросила она.
– Я… – Андрей пожал плечами. – Просто…
– Хочешь показать, какой ты и-сто-щен-ный? – Софья передразнила учительницу.
– Нет, – мальчик покрутил головой. – Говорю же: просто так…
– Ты голодный? – задала она совсем простой и, кажется, вполне обыденный вопрос.
Андрей промолчал.
– Я спрашиваю, – повысила голос мать, – ты голодный?! Хочешь есть?
– Да. – Он опустил голову.
Софья Голота на секунду задумалась, а потом резюмировала с какой-то пустой отрешенностью:
– Ты всегда хочешь есть… Ты всегда голодный… – Мать сделала шаг к кровати. – Ну так ешь!!!.. – И она опрокинула кастрюлю на сына.
Раскаленный поток еще минуту назад кипевшей воды с дымящимися клубнями разваренного картофеля обрушился мальчику на плечи. И все погасло.