Сороковник. Части 1-4

Горбачева Вероника Вячеславовна

Как-то я иначе представляла себе начало семейной жизни. Может, всё-таки застонать и упасть в обморок? А они тут без меня разберутся…

Глава 6

— Не молчи, — нетерпеливо подгоняет меня жених, — отвечай, что согласна! Видишь — люди ждут!

Очевидно, вариант ответа в его представлении единственный. Я открываю рот, чтобы возразить. Закрываю. Сэр Джон смотрит на меня со всевозрастающим сочувствием.

— Нет, — наконец выжимаю я из себя. — Не согласна. А зачем?

— Как зачем?

Мага временно

столбенеет. Сэр Джон меж тем кивает Михелю на остывший чайник, и хозяин исчезает на кухне. Пока его шустрые отпрыски меняют сервировку, сэр устраивается поудобнее. Не понимаю, как можно расслабиться на табуретке, но он умудряется даже вытянуть ноги под стол, и по всему видать, собирается присутствовать при нашей беседе до конца, сколь бы она не продлилась. Мой бывший сердито плюхается в кресло дона. Наклоняется за шляпой, выбивает её об колено и уже более спокойно кидает туда, откуда свалилась.

— Я так понимаю, что быстрого ответа от тебя не добьёшься, — говорит с досадой. — Но в чём проблема-то? Предложение сугубо деловое, все условия мы обсудим и затем изложим в контракте. В пределах разумного проси чего хочешь: сейчас у тебя полная свобода выбора.

Невольно отмечаю это «сейчас».

— Я же ничего сверхъестественного не требую, — продолжает он, — только согласие на брак, на дальнейшее удочерение детей и соблюдение внешних приличий. Потерпишь три месяца — и выбирай, останешься у нас или пойдёшь искать своего Васюту.

Подтекст: «Или катись на все четыре стороны»

— Я же не изувер какой-то, — он поджимает губы, — можно сказать, что с пониманием отношусь к твоим чувствам к другому, в конце концов — сам не монахом жил. Но уж и ты будь добра, временно поступись со своими привязанностями. Ради… наших детей.

Хотел сказать «Моих», но вовремя поправился.

Он относительно спокоен. Он действительно готов к переговорам. Не могу не отметить разницу между его нынешним и прежнем поведении, и, надо сказать, ему удаётся сбить меня с толку. Я-то уже настроилась на отпор, уже иголки растопорщила… а тут — вполне миролюбивый тон, конкретные предложения и даже замануха в виде малого срока заключения и сладкого пряника в конце. И делов-то: подпиши бумаги, поживи с нашего разрешения в своё удовольствие, а уж мы… а я лично… я расстараюсь, дорогая Ива. Только согласись.

— Тебя могут смущать два момента, — продолжает Мага. — Давай поясню сразу: никто у тебя никого не отбирает. К тому же, понятно, что наша семья пока для девочек чужая, и мне хотелось бы, чтобы ты помогла нам наладить с ними контакт. У них сложный возраст, наверняка неустойчивая психика, и я опасаюсь, что… м-м… недоразумений не избежать.

— У них устойчивая психика, Мага, — спокойно говорю я. — В тебя они только внешностью.

Он отводит глаза. Я продолжаю:

— И не надейся, что они сразу кинутся к тебе на шею. Тут ты опоздал. Лет пять тому назад это было ещё возможно, а сейчас — знаешь, что они спросят первым делом? Где ты был всё это время? Они слишком долго ждали, Мага. Теперь ты им… им всё равно.

Он стискивает зубы и снова опускает глаза. На скулах ходуном ходят желваки, и, опасаясь спровоцировать

его на вспышку гнева, я оставляю при себе часть невысказанных мыслей. Всё равно я в выигрыше. Потому что это я — я! — была с девочками с самого первого мгновения их жизни, купала и пеленала, радовалась первому шагу и первому новому зубу. Я, а не он, провожала их в школу. Перетаскивала через лужи после дождя. Заклеивала разбитые коленки и учила, как отвечать на злые шутки над «безотцовщиной». Наряжала на детские праздники. Рассказывала на ночь сказки. У меня… у нас с ними всё это было, Мага, ты и представить не можешь, насколько себя обделил.

Тем временем Михель споро выставляет чайник, плюющийся кипятком, рядом кладёт пёструю лоскутную прихватку. На смену пиалам приходят фаянсовые белые чашки в мелкий красный горошек и блюдо со свежей домашней выпечкой. Сэр Джон с удовольствием вдыхает аромат корицы и тянется за печеньем, Мага же, не поднимая глаз, упорно пинает ножку стола.

Ох, как нелегко моему бывшему гнуться, куда труднее, чем изощрённому в тайных интригах дону, с которым я часу не высидела — а чуть полжизни не потеряла. А Мага-то изо дня в день общается, поневоле сбесишься.

И почему я поддаюсь этой глупой бабьей жалости?

— Чаю? — предлагаю дипломатично. Мага поднимает голову и смотрит на меня с некоторым недоумением. Видимо, не такого продолжения ожидал: готовился к новым наездам.

— Не откажусь, — отзывается почти любезно.

Ладушки. Мир-дружба, хоть и ненадолго. Доливаю заварочный чайник крутым кипятком, поскольку в составе заварки у нас зелёный чай, а, значит, «женить» её можно неоднократно, получая всё более интересные свойства. Хотя нам достаточно и одного раза. Выждав время для повторной настойки, предлагаю первую чашку, так и быть, утомлённому отвратительной дорогой всаднику, вторую — сэру, и вижу, что любезный мой рыцарь не торопится. Плотно обхватив кружечку, словно отогревая руки, он искоса и с любопытством поглядывает на Магу. Тот рассеянно отхлёбывает. Приподнимает бровь, в точности, как отец, пробует ещё раз.

Задумчиво ощипывает с булочки хрустящую ломкую корочку, тянется за салфеткой и вытирает испачканные сахарной пудрой пальцы. Вглядывается в то, что открывается ему одному. И, похоже, немало озадачен.

— Майкл, да? И Ангелика. Вот, значит, как ты их видишь… Что же, пара неплохая. Только разница в возрасте слишком уж существенна.

— Лет через пять она подрастёт, а он, думается, так и останется в одной поре. Сэр Джон, например, никак не тянет на свой возраст, да и твой отец достаточно молодо выглядит.

Мага аккуратно ставит на стол чашку. Уже собран, как перед боем.

— Он здесь? Что-то я не заметил его коня.

— Прилетел, — лаконично поясняет сэр. — Так быстрее.

Суженый мой мрачнеет. Мало того, что переговоры идут не по сценарию — его ещё и опередили. В сумрачном взгляде, обращённом ко мне, узнаваемое выражение: не в первый раз за этот вечер меня прощупывают, переоценивают и пытаются найти слабые стороны. Я не выдерживаю.

— Ты обнаружил во мне что-то новое? Честное слово, Мага, я всё та же.