Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)

Мартин Дебора

Марианна подняла голову:

– Я понятия не имею, о чем вы могли бы пожалеть, милорд.

Гаррет молча оглядел сад, словно хотел убедиться, не занималась ли она чем-то еще, кроме выкапывания трав.

– Мои сады довольно велики, как вы узнали, где вы найдете то, что вам нужно? – недоверчиво спросил он. – Вы не могли пробыть здесь более получаса, а уже набрали неплохой запас трав.

Вопрос застал Марианну врасплох. Она пыталась скрыть смущение и искала ответа, который мог бы удовлетворить его. И нашла.

– Я

бывала здесь раньше. Прежние владельцы позволяли мне брать все, что я хотела, поэтому я не задумываясь пришла сюда. Я привыкла собирать здесь то, что мне нужно.

Неожиданно граф шагнул к Марианне и, взяв ее за подбородок, поднял голову так, что ее глаза оказались на уровне его глаз.

– И поэтому вы пришли в такой час, зная, что никто не увидит вас? Я бы сказал, что так делают воры, а не гости.

На глаза Марианны набежали слезы, готовые пролиться в любую минуту.

– Я не воровка, – обиженно прошептала она, но, заметив на лице графа слабую улыбку, возмутилась: – Уинчилси никогда не называли меня так, и вам я не позволю! Вас не интересуют сады, так какое вам дело до того, что я взяла несколько растений? От вашей заботы они просто превратились бы в сорняки!

Губы графа превратились в одну тонкую линию. Отпустив Марианну, он наклонился и вытащил какое-то растение из мешочка. У нее забилось сердце, тогда она увидела в его руках «ночную тень».

– В сорняки? – переспросил он. – Я бы не назвал белладонну просто сорняком, а вы?

Марианна заставила себя сохранять спокойствие. Если граф узнал растение, то он должен знать и его свойства. Он наверняка заподозрит, что она использует его с самой дурной целью.

– Я пользуюсь белладонной для припарок, – спокойным тоном сказала Марианна.

– А я-то думал, для того, чтобы сделать взгляд ваших очаровательных глаз еще более таинственным, – с сарказмом проговорил Гаррет.

Это тоже было одним из свойств растения: итальянские дамы пользовались им, чтобы расширить зрачки и таким образом придавать взгляду особое очарование.

– У меня нет желания выглядеть таинственной.

Граф рассмеялся в ответ:

– У вас нет желания выглядеть таинственной, поэтому вы прячетесь под накидкой и маской, пробираетесь украдкой в мой сад, воруете мои травы, в основном ядовитые…

– Я никого не хочу отравить, милорд! – в отчаянии воскликнула Марианна. – Мне нужна белладонна лишь для приготовления лекарств! А остальные всего лишь травы, вы сами можете это видеть. Почему вам надо поднимать такой шум из-за нескольких растений?

Это было так несправедливо! Это были ее сады, ее травы, а она вынуждена объяснять, зачем они нужны ей, что она собиралась с ними делать! Будь проклят этот граф со своими подозрениями!

Кончиком сапога граф перевернул мешочек с травами, лежавший перед ним, и торопливо произнес:

– Мне наплевать на растения, даже на белладонну, вы найдете сколько угодно ядов

в лесу. Но я не могу терпеть, чтобы вы втайне от меня бродили по моему саду. У меня есть враги…

Гаррет замолчал, как будто рассердившись на себя за то, что сказал лишнее.

Марианна почувствовала страх. У большинства мужчин, без сомнения, были враги, но какие преступления совершил этот человек, если даже в собственном доме не чувствует себя в безопасности? Конечно, существовал сэр Питни, но он не отважится появиться вблизи Фолкем-Хауса. Не так уж он глуп. Нет, подозрительность Фолкема лишь доказывает, что ему свойственно наживать врагов и создавать опасные ситуации.

Граф оглянулся на дом, а затем опять повернулся к Марианне.

– Вы знали этих Уинчилси? – вдруг спросил он.

Марианна чувствовала, что он ждет ее ответа с большой долей любопытства. И с подозрением. Ей лучше быть поосторожнее.

Чувствуя на себе пристальный взгляд графа, Марианна опустила глаза.

– Я хорошо знала Уинчилси, хотя и жила здесь совсем недолго.

Она была довольна своим ответом. До сих пор почти все, что она говорила, было правдой, хотя и представляло ее несколько в другом свете.

– Я мало знаю о тех, кто жил здесь раньше. Расскажите мне о них, – вдруг попросил граф.

– Ч-что вы хотите узнать?

– Этот сэр Уинчилси. Что это был за человек?

Желание правдиво описать своего отца оказалось сильнее здравого смысла, который подсказывал Марианне, что она должна рассказать как можно меньше.

– Он был удивительным человеком, добрым и кротким, – сказала она, не в состоянии скрыть удовольствие от возможности поговорить о своем отце. – Он заботился обо всех одинаково – о богатых и бедных. От него я многому научилась в лечении больных.

Тень пробежала по лицу Фолкема.

– Кажется, вы знали его лучше, чем я мог бы подумать, принимая во внимание, что вы цыганка. Более того, кажется, он нравился вам. Возможно, у вас больше опыта общения с покровителями, чем я вначале предполагал.

Глаза Марианны расширились, когда она поняла, что имел в виду граф.

– Стыдитесь! Как вы смеете намекать, что сэр Уинчилси и я… что мы…

– Да?

– Только такой развратник, как вы, может такое подумать! Так вот, он был стар и любил свою жену! Чем его могла привлечь… такая, как я?

Марианна с пуританским презрением взглянула на графа. Этот взгляд произвел на него впечатление. Его настроение резко переменилось.

– Чем, действительно, могли привлечь его вы? – Он, прищурившись, оглядел ее. – Легко могу ответить на ваш вопрос, милочка. Мужчина должен быть или слеп, или глуп, чтобы не соблазниться вашей фигурой.

Грубый намек, прозвучавший в словах графа, насторожил Марианну. Она, приготовившись бежать, если он накинется на нее, попятилась и обогнула живую изгородь так, что она оказалась между ними.