Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)
Шрифт:
Фолкем невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль.
– Опасения вашего величества вполне обоснованны. Но я долгие годы взращивал эти семена и не могу сейчас вырвать их ростки. Когда наступит время, я вырежу их. А нынче позабочусь о том, чтобы ростки моей ненависти к Питни Тирлу стали сильными и крепкими.
С этими словами Фолкем удалился.
Марианна с грустью смотрела на некогда ухоженные сады Фолкем-Хауса. Она хорошо помнила ту минуту, когда впервые увидела его. Ей, десятилетней девочке, привыкшей к тесноте небольшого
Здесь прошли лучшие годы ее жизни. Жители Лидгейта, расположенного в нескольких милях от Фолкем-Хауса, охотно приняли ее мать-цыганку. Конечно, им тогда сказали, как и всем друзьям отца Марианны, что она – дочь бедного испанского дворянина. «Приняли бы они мать так сразу, если бы знали ее истинное происхождение?» – спрашивала себя Марианна.
И все же жители Лидгейта быстро прониклись симпатией к матери Марианны. Ее кроткий нрав и желание ухажи вать за больными снискали ей любовь соседей. Позднее, когда им все же стало известно о том, что она принадлежит к цыганскому племени, они ревностно оберегали ее тайну от остального мира. Родители Марианны были им за это благодарны.
У девушки сжималось сердце при виде заброшенных участков. Они были дороги ей даже в теперешнем жалком состоянии. Марианна наклонилась и, сорвав веточку одичавшего тимьяна, поднесла ее к лицу. Вдыхая приятный аромат, она вспомнила, как любили выращивать травы ее родители.
Если бы только отец был сейчас здесь, думала Марианна. Королевское общество не заслуживало его. Он не должен был уезжать в Лондон. И зачем только он взял ее туда…
Марианна старалась не расплакаться, зная, что слезы не принесут облегчения. Как отец мог умереть? Это невозможно. Его убили по какой-то непонятной причине в тюрьме. Зачем и кому нужна была его смерть? Зачем и кому нужно было делать из него негодяя, чтобы арестовать его?
– Пойдем, – прошептал ей на ухо чей-то голос, прервав горестные размышления.
Марианна обернулась и увидела свою тетю. Суровое выражение на лице Тамары заставило Марианну вздохнуть.
– Пойдем, Мина, – повторила Тамара. – Ты обещала не испытывать судьбу и не приближаться к Фолкем-Хаусу. Если кто-то чужой увидит тебя здесь, у него могут возникнуть вопросы. Все в окрестностях Л идгейта верят моему рассказу. Ты утопилась, услышав об аресте отца. Помнишь? Не давай им повода в этом сомневаться. Давай вернемся в кибитку.
Марианна не желала слушать тетку. Вид любимого дома снова пробудил чувство горькой обиды на нее.
– Ты права. Мне вообще не следует здесь находиться, – сказала Марианна с упреком в голосе. – Мне не следовало уезжать из Лондона. Тогда я была бы рядом с отцом, и, может быть, эти люди не убили бы его.
– Уверяю тебя, солдаты не пустили бы тебя в его камеру. Они бы тут же арестовали тебя. Этого
Марианна мысленно признавала правоту слов тетки, но все же не могла смириться с тем, каким способом Тамара спасла ее, лишив при этом свободы выбора.
Тамара вздохнула:
– Я понимаю твои чувства, но не могу позволить тебе поддаваться им. Как и все молодые, ты бы смело рисковала жизнью, борясь с бурей. Это пустая затея.
Марианна гордо выпрямилась. Она любила тетку, но часто раздражалась из-за того, что Тамара, будучи всего лишь на двенадцать лет старше Марианны, упорно обращается с ней как с ребенком.
– Возможно, это не было бы так бесполезно, – с обидой в голосе проговорила Марианна. – Отец пользовался большим уважением. Даже король сказал, что у него потрясающий талант. Я могла бы убедить их.
Тамара невольно рассмеялась:
– Эти времена святых и дураков, Мина. А ты ни то ни другое. У тебя есть мозги. Тебя никто не стал бы слушать.
– Я бы предпочла убедиться в этом сама.
Тамара виновато отвела взгляд.
Марианна, заметив ее выражение лица, устыдилась своих слов и, взяв тетку за руку, поднесла ее к губам и поцеловала.
– Я знаю, ты поступила так, как считала нужным. Тогда это был единственно возможный выход.
Однако сначала Марианна никак не хотела этого понять. Когда она проснулась и узнала, что цыгане уже находятся на расстоянии дня пути от Лондона, она пришла в ярость. И хуже того, никакие ее слова не изменили решения тетки.
Пока они не добрались до Колчестера. Там они были вынуждены остановиться на пару дней, и там услышали страшную новость о смерти отца Марианны. Спустя несколько дней Марианна пришла в себя от горя и решила остаться в Англии, чтобы найти убийц своего отца и восстановить его доброе имя.
Так она оказалась в Лидгейте. Марианна знала, что найдет здесь убежище и горожане не выдадут ее солдатам. У нее будет время обдумать свои намерения.
Тамара не одобрила решения Марианны расстаться с цыганами и вернуться в Лидгейт. Она спорила с ней до хрипоты, но в конце концов сдалась. Марианна была непоколебима в своем решении. Цыгане проводили их до Лидгейта, затем отправились во Францию без них.
Тамара ворчала всю дорогу. Очутившись в Лидгейте, женщины без труда нашли место, где поселиться. Марианна быстро привыкла ночевать в тесном деревянном фургоне и проводить дни, гуляя по лесу, собирая топливо. Иногда она отправлялась в город за провизией.
Чтобы содержать себя и тетю, Марианна стала заниматься лечением горожан. Она ухаживала за больными и принимала роды.
Тамара не оставляла надежды уговорить племянницу уехать.
– Еще не поздно передумать, – глядя в лицо племянницы, шептала она. – Мы можем встретиться с цыганами через несколько дней во Франции.
Марианна отрицательно покачала головой:
– Я не могу. Карты розданы, и я должна сыграть партию.
– Надо было заставить тебя поехать вместе с нами во Францию, – проворчала Тамара.