SOS! Любовь!
Шрифт:
– Но… я не знаю номера ее телефона, не думаю, что смогу тебе помочь.
– Сходи к ней, а? Дорогу ты знаешь. Будь добра, сделай мне одолжение, я и прошу-то тебя раз в год.
Если б мы чаще виделись, просьбы сыпались бы постоянно.
– Знаешь… вообще-то, мне пора на работу, а она живет на другом конце Милана и…
– Ладно, оставь. Если это такая большая проблема, не надо. Я как-нибудь справлюсь сам.
– Нет-нет, не волнуйся. Я сделаю. Позвоню в контору и скажу, что задерживаюсь.
– Хорошо, тогда я на тебя рассчитываю. Я отправлю тебе ее номер, так что сначала попробуй ей позвонить. У вас все в порядке? Здесь просто беда из-за этого смерча: воды нет, света нет, а гостиница переполнена, я уж не говорю об остальном. Пожалуйста, сделай одолжение, найди Гайю Луну, помоги своему папе, а? Все, пока! Будь умницей! Пока-пока.
Лучше бы ты сделал одолжение своей дочери и сдох!
Не хватало мне чужих неприятностей! Я и так запуталась в своей жизни.
Через минуту приходит сообщение от отца с телефонным номером Гайи Луны. Теперь не отвертеться, не могу же я сказать, что ничего не получала.
Звоню; если она ответит, я все передам ей, и вопрос решен.
Конечно же, аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Так я и знала, так я и знала! Черт, вот не везет! Не хочу я вмешиваться в их дела, это не те люди, с которыми было бы приятно выпить кофе или пойти в кино.
Звоню Паоло. Отвечает какой-то загробный голос.
– Что с тобой?
– У меня температура уже пять дней.
– Ой, как мне тебя жаль, бедняжка, ты где-то переохладился?
– Катерина повезла меня в горы тренироваться. Мы приехали в гостиницу вечером, поужинали, только легли спать, как у меня поднялась температура и с тех пор не проходит.
– Может, это свиной грипп?
– Нет, вряд ли, я ведь вегетарианец.
Полтора часа добираюсь от Нигуарда до Лорентеджо. Злая, расстроенная, потная. Маленький доктор Фолли у меня в голове говорит, подняв указательный палец: «Видите, Кьяра, если бы вы серьезно отнеслись к терапии, вы смогли бы правильно отреагировать в подобного рода ситуации, вы сумели бы твердо сказать „нет“ и не чувствовать при этом себя виноватой».
К черту доктора Фолли и его терапию!
И вот я у дома, где родилась и выросла. Как странно снова видеть дорожку, где училась кататься на велосипеде, тротуар, где мы с сестрой играли в резиночку, окно, у которого мы стояли и ждали, не покажется
Ты растешь, жизнь твоя меняется, движется вперед, ты становишься взрослым, учишься быть стойким, а потом какая-то мелочь – и раз, тебя накрывает лавина воспоминаний.
Ничего не поделаешь, хотя мы и идем вперед, детство – золотая пора, куда мы стремимся вернуться всю жизнь, до самой смерти, потому что это – единственная благодать, которая нам дана, единственный миг, когда жизнь представляется нам дивным садом, полным чудесных открытий, в котором пока нет зловредных сорняков, капканов, прикрытых листвой, и незнакомцев с карамельками.
Набираюсь смелости и звоню. А вдруг она уже ушла? Но сегодня удача взяла отгул, из домофона доносится:
– Кто там?
– Гайя Луна, это… Кьяра.
– Кто?
– Кьяра… твоя сестра.
Молчание.
Щелчок открываемой двери.
– Третий этаж.
– Я знаю, – говорю и тут же жалею об этом.
Это больше не мой дом, зачем мне помнить, на какой этаж подниматься.
Гайя Луна открывает дверь, ничуть не удивляется. – По правде говоря, не понимаю, почему она должна облить нас помоями, как считает Сара.
Ее лицо не выражает никаких эмоций – ни радости, ни досады. Полное безразличие.
Стою на пороге.
Гайя Луна собирается уходить. Одета в стиле «Барби отправляется на рабочее заседание международной корпорации, использующей детский труд».
Голубой костюмчик, темные прямые волосы, солнечные очки и сумочка от Марка Джейкобса. На меня не смотрит, что-то пишет в своем айфоне.
Поразмыслив, решаю, что ничего странного в этом нет, – она просто ждет, когда я скажу, что мне надо. Какие у нее могут быть предубеждения, это мы воздвигли баррикаду.
– Извини, что я тебя побеспокоила, но твой отец, то есть мой отец, в общем, наш отец хочет с тобой поговорить, но не может дозвониться, там у них ураган повалил какие-то столбы, поэтому он позвонил мне, чтобы я тебе передала.
– И ты за этим пришла? – удивленно спрашивает она.
– Я пыталась позвонить, но у тебя телефон был выключен, а поскольку он сказал, что это срочно…
– Идиоты! – взрывается она. – Я сменила оператора, и они мне обещали, что с переадресацией не будет никаких проблем… А я-то думаю, почему мне сегодня никто не звонит! Да я в суд на них подам! Послушай, Кьяра, мне очень жаль, что тебе пришлось сюда тащиться, мне надо срочно бежать в офис… Раз уж ты здесь, будь добра, домработница придет через полчаса, ты не можешь погулять с собакой? Это быстро, просто он не может терпеть. Прогуляйтесь туда-сюда, а когда вернетесь, сдашь его Ирине, хорошо? Спасибо огромное!
Она сует мне в руку поводок, закрывает дверь и бегом бежит вниз по лестнице. Стою как дура с этим псом, который умоляюще на меня смотрит. Я даже рта не успела раскрыть, чтобы сказать «нет».
Доктор Фолли у меня в голове надрывает живот от смеха: «Ха-ха-ха! Вот так штука! Благодаря вам, Кьяра, мне всегда есть чем позабавить коллег. Вы потрясающий пациент!»
Выходим с собакой во двор, какая-то синьора машет мне кулаком, потому что собачка справляет нужду прямо на тротуаре, а у меня нет ни пакета, ни совочка. Бесполезно объяснять, что собака чужая. Во избежание праведного гнева всего квартала, подбираю какашку бумажной салфеткой.
С каким удовольствием я размазала бы ее по лицу этой заразы!
Если расскажу Саре, она оттаскает меня за волосы.
Возвращаюсь; к счастью, синьора Ирина уже пришла. Отдаю собаку, Ирина приглашает меня выпить холодного чая. Принимаю приглашение только потому, что ужасно хочется посмотреть, какой стала наша квартира.
Я не узнаю ее: в 1975-м во всех комнатах на полу лежал цветной ковролин, а в спальне родителей висел постер с какой-то речкой. Мы спали в маленькой комнате на двухъярусной кровати, сейчас там – ее гардеробная. Книжные полки отец делал сам, диван был подержанный… Сейчас это квартира в стиле хай-тек, обставленная от «Банга и Олуфсена»: антресоли из кованого железа, паркет, кухня с барной стойкой.
Интересно, кто выбирал обстановку, Филипп Старк?
Домработница, кажется, угадала мои мысли.
– Красивый дом, да? Большой, но холодный. Ты подруга Гайя Луна?
– Нет, я не подруга, я ее сестра, – отвечаю не раздумывая.
– Сестра? Но ты не похожа, как она!
– Да, у нас один отец, но разные матери.
– Понятно, понятно, я не знала, что есть сестра.
– Мы редко видимся.
– Жаль, она много работать, никогда отдыхать. Ей надо семья, после того как ее мать умерла.
– Я не знала, что ее мать умерла.
– Да, рак, шесть месяцев назад.
– Очень жаль, я не знала.
– Ты еще приходить к ней, правда?
– Вряд ли, синьора, не думаю, спасибо вам за чай. Рада была познакомиться.
Уношу ноги, на бегу не замечаю, что начался дождь – один из тех летних тропических ливней, с ветром в семь баллов.
Моя жизнь меня не устраивает, это правда, но я ни за что не поменялась бы местами с Гайей Луной: это не дом, а эскимосское иглу. Никакого тепла, ни одной фотографии или там билета на концерт на холодильнике – ничего. Только дорогущие туфли и кремы для лица за триста евро.
У входа в метро понимаю, что промокла до нитки, а когда добираюсь до Паоло, вообще хоть выжми.
Пришел тот парень, дурацкая рожа , забрать свои фотографии. Ужасно горд, что выглядит не таким лысым. Говорит, что использовал специальную пенку-краситель, которая создает эффект волосяного покрова.
У Паоло лицо зеленое, кашляет, на верхней губе выскочила простуда.
Выхожу из студии и понимаю, что тоже плохо себя чувствую. Именно сейчас, когда мы договорились с Андреа встретиться!
Перед тем как вернуться домой, звоню ему:
– Это я, милый.
– Привет, шери, подожди минутку… – слышу, как он возится и потом говорит шепотом: – Что там у тебя?
– Представляешь, я простудилась, – хнычу я.
– Да ты что, как раз сегодня я хотел пригласить тебя в то местечко, где мы были в прошлый раз, помнишь? Там еще готовят ризотто с речными раками.
Меня тошнит от одного упоминания об этом.
– Я не могу, наверное, у меня высокая температура, я вся промокла.
– Промокла от слез, думая обо мне?
– Да, тест на сочувствие ты не прошел бы. Ты что, не в курсе, какой сегодня был ливень?
– Ну, я понял, уж и пошутить с тобой нельзя. И потом, откуда мне знать, я целый день просидел в офисе, ничего не видел и не слышал. Ладно, потом перезвоню, узнаю, как ты. Обязательно выпей горячего молока с медом! Пока, малышка!
Я бы не сказала, что отзывчивость – его сильная сторона: конечно, я не ждала, что он придет укрыть меня одеялом, но мог хотя бы помахать рукой из окна машины.
Вползаю в квартиру, все тело болит, будто меня пожевали и выплюнули.
Риккардо бросается мне навстречу, помогает донести пакеты с продуктами и, конечно, замечает, в каком я жалком состоянии.
Не могу скрыть смущения, но я так нуждаюсь в помощи, что это ломает все преграды.
– Что случилось? Ну и лицо у тебя!
– Мне плохо, кажется, температура поднялась.
– Бедняжка! Ложись в постель, я принесу тебе аспирин.
Ну почему, почему о тебе заботится тот, кто тебя не притягивает?
Снимаю с себя промокшую одежду, надеваю пижаму.
За окном жара, тридцать два градуса, а я стучу зубами, как будто там идет снег.
Вскоре открывается дверь и просовывается голова Сары.
– Ты что, заболела?
– Да, – обреченно вздыхаю я. – А ты как? Какие новости?
Сара пожимает плечами и тоже вздыхает.
Не могу видеть ее такой подавленной. Ее просто не узнать.
О, выход найден!
– Я была сегодня у Гайи Луны, – произношу на одном дыхании и прячу голову под одеяло.
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?
Хе-хе! Вот теперь я тебя узнаю́, моя дорогая!
– Позвонил отец, он не мог с ней связаться и попросил меня съездить к ней домой.
– К НЕЙ ДОМОЙ? ЧЕРТА С ДВА! К НАМ ДОМОЙ! И ТЫ ПОЕХАЛА? ТЫ С УМА СОШЛА?
– Ну, знаешь, для отца это было важно. Что я могла поделать?
– СКАЗАТЬ «НЕТ» И ОТКЛЮЧИТЬСЯ! ЧТО ЗА ВОПРОС?! ИЗ-ЗА ЭТОГО НЕГОДЯЯ ТЫ ПОЕХАЛА ЧЕРЕЗ ВЕСЬ МИЛАН?
– Ну-у, да. Я еще выгуляла ее собаку, а потом начался дождь, и я промокла.
– ТЫ ВЫГУЛЯЛА ЕЕ СОБАКУ?! УМОЛЯЮ, СКАЖИ, ЧТО ТЫ ШУТИШЬ, ИЛИ Я ТЕБЯ УБЬЮ!
– Она сунула мне в руку поводок и ушла. Не могла же я оставить бедного пса на лестнице!
– А ПОЧЕМУ НЕТ? ПО ТЕБЕ ПСИХУШКА ПЛАЧЕТ, ЭТО ТОЧНО! ГОСПОДИ, КОМУ РАССКАЗАТЬ – НЕ ПОВЕРЯТ. ЕСЛИ БЫ ЗДЕСЬ БЫЛ ЛОРЕНЦО, ОН БЫ МЕНЯ ПОНЯЛ!
Сара, громко топая, уходит, оставив дверь открытой.
Со стаканом в руках робко заходит Риккардо:
– Она снова в форме! Что ты ей сказала?
– Дала материал для размышления на тему «ну и дура у меня сестра» и все такое.
Сворачиваюсь калачиком. Риккардо садится на кровать, трогает мой лоб. Он очень милый, вот если бы он нравился мне чуточку больше…
– Да ты вся горишь! Давай пей, аспирин тебе поможет.
Он помогает мне пить, положив руку мне на затылок. Я не привыкла к такой заботе и чувствую себя ужасно неловко.
Возвращаю Риккардо стакан и, зевая, снова забираюсь под одеяло.
– Поспи немного. Захочешь поесть, позови меня, – улыбается он, гладя меня по волосам.
Киваю ему и поворачиваюсь на другой бок.
Пожалуйста, не надо быть со мной таким любезным. Я не знаю, как себя вести, не знаю, не знаю.
– Кьяра! – Он окликает меня на пороге.
Оборачиваюсь, смотрю на него.
– Ничего, я так, – смущенно говорит он.
Проходит часа два, озноб и ломота не отпускают. Открывается дверь.
Сара несет мне ужин. Она трогает мой лоб, заставляет открыть рот и светит карманным фонариком. «Скажи: а-а-а-а!»
– М-да, плохо, очень плохо, – заключает она, качая головой. – Если через три дня не пройдет, придется пить антибиотики.
– Скажешь тоже! Обычная простуда, – отвечаю сквозь кашель.
– Видишь? И кашель у тебя, завтра в школу не пойдешь! – улыбается Сара.
– Напишешь записку учителю?
Сестра обнимает меня, целует в лоб.
Не знаю, кто из нас сумасшедшая – я или она.
– Моя милая сестричка… Ты такая добрая, что меня это злит, но я тебя обожаю.
– Да перестань обниматься, а то подцепишь инфекцию.
Сара встает, гасит свет и выходит.
В комнате темно, мне не спится, все думаю, какой нелепый выдался день. Думаю о Гайе Луне, о том, какую оборонительную стену из дорогих вещей выстроила она вокруг себя, о том, как важно, чтобы кто-то был рядом, о Риккардо и сестре.
Риккардо и Сара…
А что, если они будут вместе?
Просыпаюсь утром и вижу, что Риккардо спит, сидя на стуле. Зову его, он тут же просыпается:
– Задремал на минутку, хочешь, принесу тебе завтрак?
Он снова щупает мне лоб.
– Мне уже лучше, но температура еще держится, и все тело ломит.
– Тебе сообщения ночью пришли. – Риккардо протягивает мне мой сотовый.
От Андреа. Делаю вид, что ничего важного, и кладу телефон на ночной столик. Но едва Риккардо выходит за дверь, бросаюсь их читать.
«Как дела у моей маленькой больной девочки? Позвони, как только станет лучше, поиграем в доктора».
«Ты не отвечаешь, потому что тебе очень плохо? Я беспокоюсь. Если нужен врач, могу прислать своего. Люблю тебя. Напиши, как себя чувствуешь».
Вот почему я без ума от этого мужчины – он всегда меня удивляет, буквально: приступы беспросветного идиотизма сменяются нежностью и заботой.
Риккардо приносит кофе с молоком. Ждет, пока я не усядусь, и протягивает мне чашку.
– Я хотел с тобой поговорить, если ты не очень устала, – говорит он и передает мне тарелочку с печеньем.
– Нет, я в порядке, говори.
– Кстати, о том вечере; зачем ходить вокруг да около, это была минутная слабость как с моей, так и с твоей стороны. Просто мы выздоравливаем и чувствуем себя
При слове «глупость» в животе у меня холодеет.
– Конечно да, – стараюсь держаться непринужденно. – Я вообще об этом забыла. Не будем усложнять себе жизнь.
– Вот и хорошо. Я думал, вдруг тебе невесть что в голову взбредет и… ну вот, мне полегчало.
– И мне, – спешу уверить его, – файл удален.
Риккардо улыбается и выходит из комнаты.
Чувствую во рту привкус горечи.
Очень милая фраза: «Я думал, вдруг тебе невесть что в голову взбредет», ничего не скажешь! Да кем он себя возомнил?
Нервно звоню Андреа.
– День добрый, как ты себя чувствуешь, принцесса?
– Плохо. Скучаю по тебе!
– Я тоже скучаю. Когда поправишься?
– Не знаю. Ты будешь меня ждать?
– Конечно, куда же я денусь. Я хочу только тебя.
– Спасибо, что ты рядом.
– Думаешь? А кстати, где папка с документами Кози – Ломбардо, что-то я не могу ее найти.
– В ящике моего стола. Я как раз работала с ней вчера утром.
– Ты просто прелесть. Я люблю тебя! До встречи, милая, пока.
День тянется бесконечно – смотрю телевизор, прислушиваюсь к разговору Риккардо и сестры за дверью.
Они очень подходят друг другу: сильные характеры, порывистые натуры – есть вероятность, что вспыхнет чувство, он точно не даст сесть себе на голову, а она надает ему пощечин, если он заглядится на какую-нибудь юбку.
Но прежде чем свести его с сестрой, я хотела бы осуществить план «лечение Барбарой».
Звоню ей.
– Привет, Кэнди, как дела? – Барбара никогда не начинает с «алло».
– Лежу в постели, болею.
– Бедняжка, ну ладно, зато вырастешь, помнишь? – Мы в детстве всегда так говорили.
– Послушай, тебе еще интересен Риккардо?
– Этот сатанист? Нет, спасибо, оставь его себе.
– Он не сатанист, я пошутила. Он классный парень.
– Тогда почему он тебе не нужен?
– Потому что он всегда говорит только о тебе!
Молчание.
– Правда?
Это оказалось проще простого.
– Он все уши мне прожужжал о том, какая ты красивая, какая милая, какие у тебя красивые волосы.
– Правда он сказал, что ему нравятся мои волосы?
– Это первое, что его поразило.
– Почему же он мне не позвонит?
– Барбара, ты меня удивляешь. Разве ты не видишь, какой он скромный? Ты сама должна ему позвонить, ты же всегда говоришь, что женщины должны делать первый шаг. Только не выдавай меня.
– Да ладно, я знаю, как вести себя с мужчинами.
– Хорошо, я отправлю тебе эсэмэску с его номером. Ни пуха ни пера, пока, Барб!
Считаю: пять, четыре, три, два, один.
Слышу рингтон сотового телефона Риккардо. Бегу к дверям, прикладываю пустой стакан, чтобы расслышать их разговор. Чувствую, что он смущен и растерян, представляю, как он ходит туда-сюда по коридору, ерошит свои «мя-я-ягкие» волосы, потом – тишина, смешок, снова тишина.
Прекрасно, я слишком хорошо знаю ее репертуар. Она одурманивает его словами. Вот он говорит: «С удовольствием», потом говорит: «Почему бы нет?» – снова смеется, уже громче… Все, пожалуйста, клиент готов. Он прощается, выключает телефон, а я прыгаю под одеяло.
Жду, что он придет сообщить мне новость, но никто не приходит.
Как же так? Я – его друг, это я позаботилась о его свидании, а где спасибо?
Минут через сорок – стук в дверь. Это Риккардо.
– Слушай, мне надо уйти. Если тебе что-нибудь будет нужно, напиши мне эсэмэску, хорошо?
– Хорошо, – отвечаю, не глядя на него, делаю вид, что меня страшно заинтересовала реклама кресел по телевизору.
Он уходит.
Я в бешенстве!
Судьба-злодейка! Тридцать лет я соперничаю с Барбарой, но на этот раз Барбара совершенно ни при чем, я сама сделала ей царский подарок.
Остаток вечера провожу, слушая, как сестра болтает по телефону с подружками. Единственный предмет их разговоров – Лоренцо. Единственный вопрос: «Он вернется?»
В полтретьего ночи слышу, как открывается входная дверь, слышу смех и два голоса.
ДВА ГОЛОСА?!
Они немного болтают в прихожей, слышу смех Барбары, потом тишина.
Значит, это его порок – целует всех подряд.
Снова смех, потом желают друг другу спокойной ночи, и дверь закрывается.
Прыгаю в постель, но в темноте не могу рассчитать дистанцию и ударяюсь лбом о полку – грохот, будто бомба взорвалась. Клоун в цирке не смог бы так натурально звездануться. Боже, какая я идиотка!
Растираю ушибленное место – шишка вырастет как пить дать – и вдруг слышу скрип открываемой двери.
– Кьяра, ты спишь? – шепчет Риккардо. – Это у тебя такой шум?
Замираю под одеялом, притворяясь спящей, и через несколько секунд дверь снова закрывается.
Назавтра температура проходит, но на лбу у меня шишка, которую ничем не замаскируешь.
За завтраком устраиваюсь напротив Риккардо и молча, пристально смотрю на него. Сара варит кофе, под глазами у нее темные круги.
– Ну, как прошел вечер? – обращаюсь к Риккардо.
– Хорошо, – отвечает он, не отрываясь от телевизора, с пультом наготове.
– Что делал?
– Играл.
– Где?
– В одном баре.
– В каком?
– На канале.
– На чем же ты играл?
– На гитаре.
– На какой?
– На своей.
– Вообще-то, она была в гостиной!
Риккардо медленно поворачивает голову и смотрит на меня так, будто с ним заговорил деревянный гном на детской площадке.
– Что это у тебя на лбу?
– Ничего. А у тебя на шее?
– Где? – обеспокоенно ощупывает он шею.
– Вот тут, засос величиной с лимон.
– Черт! – Он резко вскакивает и бежит к зеркалу. – Слышу, как он кричит из коридора: – Вруша!!!
– Это ты врун! Выкладывай, что было?!
– Да ничего не было.
– Ничего? Тогда почему ты так беспокоишься?
– Ну мало ли что, а вдруг клиенты заметят…
– Значит, Барбара подобралась к тебе так близко, что могла оставить засос!
– Откуда ты знаешь, что я встречался с Барбарой?
– Так, к слову пришлось.
– Ты чего-то недоговариваешь.
– И ты тоже. – Встаю, угрожающе наставив на него вытянутый палец. – Смотри, я с тебя глаз не спускаю, приятель!
Возвращаюсь в постель, но к обеду уже умираю от скуки – хоть бы альбом для раскрашивания кто принес!
Звоню Барбаре, чтобы услышать ее версию.
– Ну, расскажи, что там у вас?
– Он такой ми-и-илый, и совсем не робкий, как ты говорила, и вообще, пальцы у него такие длинные…
У Риккардо длинные пальцы? У моего Риккардо?
– Чем вы занимались?
– Когда? Перед ужином или после?
– Перед, конечно перед, другие подробности меня не интересуют.
– Прогулялись по Милану, какой-то ресторан, ужин, каналы, потом лежали на траве в парке Семпьоне, смотрели на звезды, это было божественно.
– Везет, я так рада…
Что растворила бы тебя в кислоте.
– Сегодня мы снова встречаемся.
– Правда? Быстро все у вас, как я погляжу.
– Мы с ним очень похожи.
– Ну, я бы не сказала.
Следующие пару часов развлекаюсь тем, что придумываю, каким бы мучениям подвергнуть эту парочку, Барбару и Риккардо. Жду, вдруг Андреа заедет меня проведать, но у него какие-то дела, он не в Милане и задержится там до позднего вечера. И потом, ему не нравится «общага» – так он называет мой дом.
Сара, как муха, кружит возле меня. Может, хочет поговорить, а может, ее раздражает, что я торчу дома, – не пойму.
В конце концов я не выдерживаю:
– Сара, прошу тебя, скажи что-нибудь. Я пока не умею читать чужие мысли.
– Я виделась с Лоренцо.
– Правда? – вскакиваю на ноги.
– Да. Я надоедала ему звонками, он не отвечал. Тогда я пошла к нему на работу, ждала, когда он выйдет. Он очень удивился, но в тот момент он был с коллегами и не мог со мной поговорить. В конце концов назначил мне встречу сегодня вечером.
– Отлично! Как он держался?
– Отстраненно, хотя, знаешь, его можно понять. Он упрямый и такой гордый, думаю, переубедить его будет нелегко. Но важно, что сделан первый шаг.
– Буду держать за тебя кулаки.
– А что Риккардо? Встречается с твоей жуткой подругой?
– Она не жуткая, она своеобразная.
– Тебя бесит, что он с ней встречается, сто процентов.
– Двести.
И этот вечер я провожу одна, ожидая вестей от людей, чья жизнь бьет ключом, в отличие от моей.
И никого не волнует, что мне очень одиноко.
Наверное, Гайя Луна поняла бы меня. Представляю, как она сидит дома субботним вечером, составляет каталог своих туфель от Гуччи, фотографирует их «поляроидом», потягивает вместе с собакой мартини.
Где-то около девяти слышу, как хлопает входная дверь. Сара с рыданиями закрывается в своей комнате.
Бегу к ней.
Сара смотрит на меня, несчастная, потерянная:
– Лоренцо женится.Десятый сеанс
– Представляете, Барбара встречается с Риккардо!
– Кьяра, нам надо поговорить о том, что случилось в прошлый раз.
– Когда?
– Когда вы снова меня обманули. К сожалению, это повторилось. Кажется, разбирая ситуацию с кольцом, мы договорились о доверии, и вот теперь вы снова солгали мне, сказав, что забыли телефон.
Боже мой, опять эта история, почему он такой мнительный?
– Простите меня, я не намеренно, это ужасно, я понимаю.
– У меня создалось впечатление, что вы довольно легкомысленно относитесь к терапии. – Для вас это как игра, а я – школьный приятель, которому вы рассказываете последние новости. – Запомните, что терапия – это трудный путь, его нужно проделать, чтобы увидеть и осознать собственные эмоциональные блокады, а затем справиться с ними. И если вы меня обманываете, значит, вы без всякой пользы тратите время и деньги.
Кажется, он действительно злится.
– Я не хотела проявить к вам неуважение, просто мне было очень неловко, и, чтобы объяснить свое опоздание, я, не подумав, сказала про телефон.
– Кьяра, если бы ваш телефон не зазвонил, я никогда бы не узнал, что вы меня обманываете. Так что я имею полное право усомниться в правдивости ваших рассказов, а это контрпродуктивно.
Чувствую себя так, будто меня перед всем классом поставили в угол.
– Нет, я никогда вас не обманывала, просто я хотела оправдаться и сказала, что забыла телефон, потому и не позвонила.
– Вы не хотели идти на встречу, верно?
– Да, – отвечаю, глядя в окно.
– Почему?
– Потому что я знаю, что некоторые мои поступки вы можете воспринять неодобрительно, и мне совсем не хочется рассказывать вам об этом.
– Прекратите беспокоиться о том, что я думаю. Я вас не осуждаю, я работаю, я здесь для того, чтобы помочь вам. Я не ваш друг, и вы никоим образом не раните мои чувства. Если мы хотим двигаться вперед, нам придется изменить систему, иначе мне рано или поздно придется попросить вас обратиться к другому психотерапевту, потому что моя помощь неэффективна.
– Я не хочу никого другого.
– Тогда почему вы не доверяете мне? Думаете, я не знаю, что вы продолжаете встречаться с Андреа и в то же время проявляете интерес к Риккардо?
Краснею от смущения, как раньше, когда мама спрашивала: «Тебе нравится этот мальчик из вашего класса?»
– Кто вам об этом сказал?
– Вы сами, иносказательно. Я понимаю, что вы не очень-то доверяете моей квалификации, для вас я вроде бармена, который вытирает бокалы, вполуха слушая клиентов, но уверяю вас, диплом у меня настоящий, а не купленный в подземном переходе!
Смеюсь.
Доктор Фолли силен, ничего не скажешь. Хотя бы здесь я сделала правильный выбор.
Рассказываю ему всю историю моих отношений с Андреа после Портофино, о том, что я болела и Андреа как мог меня поддерживал, о том, что он ушел от жены и стал со мной более нежным. Рассказываю о поцелуе с Риккардо, о моем безумном плане свести Риккардо с Барбарой и о том, что этот план, увы, сработал.
– Не то чтобы меня так уж интересовал Риккардо, просто мне очень действует на нервы тот факт, что впервые в жизни у меня появилось что-то, чего нет у Барбары. Риккардо – мой друг, и я сама бросила его в ее анорексичные объятия. Теперь он сам на себя не похож, вот уже неделя, как они встречаются, он возвращается в четыре утра, больше не отпускает язвительных замечаний, стал каким-то томным. Не понимаю, что он в ней нашел!
– То же, что и все остальные. Красивая девушка, уверенная в себе, – знает, что нравится мужчинам, считает, что может получить все, что захочет. Но не думайте, что у нее выработан иммунитет к разочарованиям. Напротив, тот, у кого было трудное детство, имеет преимущество по сравнению с тем, кто не знал никаких забот, не знал боли. Человек вырастает и сталкивается с фрустрациями, ежедневно испытывает страдания. Такие, как Барбара, плохо переносят поражения, которые, поверьте мне, неизбежны.
– Вы хотите сказать, что это просто вопрос времени?