SOS! Любовь!
Шрифт:
Вечер провожу в студии у Паоло. Он кажется мне еще более подавленным, чем обычно. Кашляет, задыхается, лицо белое как полотно, печальное.
– Что случилось? Не ладится с новой девушкой? – не могу скрыть неуместную иронию.
– Да, вот именно. Мне так повезло, что я ее встретил! Мне вообще нравятся девушки, которые все умеют делать сами, я-то совсем не практичный человек, люблю пятизвездочный комфорт.
– Но ты отдаешь себе отчет в том, что вы собираетесь в Патагонию? Спальный мешок, ночью холод собачий, подозрительные насекомые, бытовые неудобства, туалет на улице…
Паоло смотрит на меня так, будто я открыла ему глаза.
– Туалет на улице… но я не могу…
– Ты ведь мечтаешь об экстремальном туризме, а это самый что ни на есть экстрим.
– Да, но я думал, что нас будут возить на автобусе, спать мы будем в приличных гостиницах…
– И это ты называешь приключением? Ха-ха-ха!
– Прекрати смеяться.
– Ты станешь совсем другим человеком – сильным, смелым, уверенным.
– Я так не могу, надо ей сказать. Я умру там.
– Ты разобьешь ей сердце.
– Вряд ли – у нее железное сердце.
– Какой ты неприятный тип…
– Ничего не поделаешь. Тебе вот повезло – случайный попутчик оказался настоящим мужчиной. Не все же такие счастливцы!
Ах да, он ведь думает, что мы с Риккардо – парочка.
– Бедная Катерина, мне кажется, она такая умница!
– Не спорю. Но иногда она просто невыносима.
– По правде говоря, ты сам ужасный зануда. Надо еще поискать того, кто захочет провести отпуск вместе с тобой. Ты должен сказать ей спасибо за то, что она обо всем заботится, а тебе остается только прихватить зубную щетку.
Паоло пожимает плечами. На пороге
Сара ждет меня на пороге, мы должны пойти к маме.
Даже руки помыть не получится.
Не хочу спорить с сестрой, останавливаюсь, удерживая дверь лифта:
– Мама ждет нас на ужин?
– Да, я ей уже позвонила.
Сара нервничает. Оделась, «как любит мама»: простое длинное платье, волосы распущены, часики – подарок на восемнадцатилетие.
Чувствую прилив нежности к сестре. Я бы обняла ее, да разве она позволит!
За секунду до того, как позвонить в дверь маминой квартиры, Сара поворачивается ко мне, в глазах тревога:
– Как я выгляжу?
– Просто сказка.
– Правда?
– Было бы лучше, если б ты сняла с лица эту маску ужаса, но не обязательно, мама к этому привыкла.
Мама открывает дверь: широкая улыбка, коротко стриженные волосы, туника нежно-зеленого цвета, на ногах вьетнамки. По-моему, мама в отличной форме – спокойная, загорелая. Курит, как всегда, много, этого не отнять: нет ни одной фотографии, на которой мама была бы без сигареты. Может быть, только те, где она беременная, но поручиться не могу.
В квартире духота, несмотря на вентилятор. Кстати, о собаках: два йоркширских терьера заливаются лаем, не замолкая ни на минуту.
– Проходите, девочки, ужин готов. Как дела? Дайте-ка я на вас посмотрю… Какие красавицы, идите-ка, я вас обниму. Боже мой, как вы выросли, кажется, только вчера возила вас на велосипеде в детских креслицах – Кьяру спереди, а Сару сзади. Все в порядке? Работа? Подождите, закрою собак, надоели, а вы проходите…
Устраиваемся в гостиной.
Здесь как в лавке старьевщика – все наши фотографии, фотографии всех собак, мама с папой в свадебном путешествии, с нами на море, мама и Пьетро – мужчина, которого она любила и который умер два года назад. С того самого времени у нее и начались приступы паники.
– Я приготовила кабачки, как любит Сара, и котлетки для Кьяры. Ты похудела или мне кажется? Ты слишком много работаешь. А ты, Сара, почему не взяла Лоренцо? Я так давно его не видела.
– Он сегодня не может. И потом, побудем хоть раз втроем.
– Да, как в старые добрые времена.
– Как ты себя чувствуешь, мама?
– Ничего. Никуда не выхожу, боюсь, что мне станет плохо, как в тот раз в супермаркете.
– Но ты так загорела! На море была? – спрашивает Сара, не в силах скрыть сарказм.
– Ах да! Была три дня с одной подругой в Тоскане, в Баратти.
Не знаю почему, но я чувствую, что этот вечер может кончиться трагично. Может быть, пора прятать ножи…
– Ну вот видишь, ничего с тобой не случилось, – продолжает Сара, срезая жир с ветчины.
– Ты не понимаешь, – отвечает мама, перемешивая салат. – Это ужасно, как будто на тебя надвигается поезд и ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить его. Когда такое случается, ты думаешь, не дай бог пережить снова. Это трудно объяснить…
– Хорошо, мама, но если начистоту… так не бывает!
Ну вот, приехали…
– Да, кажется, что так не бывает, но выглядит очень реально, поверь.
– Но если ты понимаешь, что не умрешь, тогда почему ты ничего не предпринимаешь?
– А что тут можно поделать? Я ведь не специально вызываю эти приступы, это начинается внезапно, и все тут.
– Как инфаркт?
– Ну, в каком-то смысле. Мне кажется, что я могу и вправду умереть.
– Но от этого не умирают, – настаивает Сара, получая под столом от меня тычок.
– Не умирают, – соглашается мама, вздыхая.
– Знаешь, мама, у нас новый жилец. – Я пытаюсь вызвать огонь на себя.
– Правда? И кто это?
– Подкидыш, которого Кьяра подобрала на вокзале, – вмешивается Сара.
– Неправда, он хороший парень, просто у него сейчас трудный период, поэтому он поживет немного у нас.
– Вот именно: подкидыш…
– Кьяра всегда была доброй девочкой. Помнишь, сколько живности она перетаскала домой – коты, воробьи, ящерицы?
– Да, но этот занимает намного больше места.
– Но ведь он тебе нравится. Ты споришь из чувства противоречия. И потом, его даже выгуливать не надо.
– Девочки, не ссорьтесь, будьте умницами. Я так рада видеть вас, мне бы хотелось, чтобы вы почаще меня навещали. Но вы всегда заняты, а мне так одиноко.
– Знаешь, мама, мы ведь работаем, не танцуем… Надо за квартиру платить, деньги с неба не падают.
Это называется лезть на рожон.
– Я знаю, что вы работаете. Я только хотела сказать, что хотелось бы видеть вас почаще, вот и все.
– Ты еще сказала, что ты всегда одна.
– Это правда.
– Почему бы тебе не завести подруг?
– Потому что у подруг свои семьи, свои заботы.
– Какая красивая скатерть, мама… где ты ее купила? – вновь пытаюсь применить тактику отвлечения. – Если не сработает, придется доставать из рукава шарики и жонглировать.
– На рынке. Тебе нравится?
– Очень. Я хочу такую же. Можно еще помидор? И хлеба… и вина налей мне, раз уж ты встала.
Мама смотрит на меня так, будто у меня солитер.
Следующие пять минут проходят в абсолютной тишине, надо срочно придумать что-то еще.
– А как поживает ваш отец, слышали о нем что-нибудь?
Все, конец…
– Кьяра вечно болтает с ним по телефону, я – ни за что, лучше сдохну.
– Так уж и вечно! Раз в месяц, а то и реже.
– Все равно, сотрудничает с врагом.
– Сара, что ты несешь?! Я уже и по телефону не могу ему ответить?
– Нужно дать ему понять, что ты на него обижена.
– Но я на него не обижена, в любом случае не так, как ты.
– Ты слышала, мама? Она на него не обижена. Хорошенькая оплеуха для твоей матери, видишь, змею у сердца пригрели.
– Сара, ты в своем уме? Да что с тобой сегодня?
– Хватит, девочки! Ничего плохого в том, что Кьяра разговаривает с отцом. Если хочет, пусть.
Мама закуривает, она почти не притронулась к еде.
– Ты больше не будешь?
– Что-то в последнее время нет аппетита, голова часто кружится. Надо бы сдать анализы. В моем возрасте, знаете, уже не молодеешь, в любой момент может…
– Мама, – я беру ее за руку, – о чем ты…
– Но это правда. Сегодня ты живешь, а завтра – неизвестно. Когда ложусь вечером спать, мысли разные крутятся, такая грусть вдруг находит, такая тревога… Становится страшно, и мне не хватает воздуха, тогда я встаю, включаю телевизор и сижу перед ним до рассвета.
– И ты хочешь сказать, что эти твои приступы паники приходят сами собой, ты их не провоцируешь, а? – снова принимается Сара.
– Сара, это правда. Мы не вечны. Помнишь, как сгорел Пьетро?
– Мама, два года уже прошло.
– И что? Нельзя говорить об этом? Запрещено?
Я покашливаю.
– И потом, я устала, я ничего не жду, зачем мне доживать до восьмидесяти, будет лучше, если я уйду раньше.
О боже милосердный…
– Сара, послушай, почему ты не расскажешь про свои планы? – пытаюсь зайти с козырной карты.
– Какие планы, Кьяра? Нет у меня никаких планов, ничегошеньки нет. Расскажи лучше ты о своем необыкновенном романе с женатым мужчиной. Это немного развлечет маму.
– Ты просто предательница!
– Нет, Кьяра, постой. Какой такой женатый мужчина? Что тебе взбрело в голову, можно узнать? Ты хочешь быть вечной любовницей? Помнишь, что стало с тетей Терезой? Ее воздыхатель пятнадцать лет обещал, что разведется с женой! А теперь она постарела и никому не нужна… О господи, этого еще не хватало! – Мама гасит сигарету и тут же закуривает другую.
– Что, довольна? – спрашиваю Сару сквозь зубы.
– Ну, теперь она хотя бы не жалуется!
– Ненавижу тебя! Даже твоя сестра, Гайя Луна, не способна на такое.
Сара озадачена.
Получила!
– Тогда почему бы тебе не переселиться к ней? Квартира на улице Толстого станет твоим домом.
– Спасибо за совет, я над этим подумаю. Там-то, наверное, я смогу пригреть кого угодно – собак, кошек, хомячков и женатых мужчин.
На обратном пути молчим.
Не люблю, когда Сара смотрит букой, мне жаль потерянного времени. В общем, я первая нарушаю молчание:
– Почему ты не сказала маме, что хочешь уехать?
– Не могу. Ты же слышала. По-твоему, это так просто – уехать
– Ты ведь знаешь, что все это не всерьез. Она немного подавлена, скучает и просто хочет привлечь к себе внимание. Я где-то читала, что настоящие самоубийцы не трубят на каждом углу о своем решении. Так что беспокоиться нужно, когда она перестанет жаловаться. И потом, не забывай, я же остаюсь.
– Я не доверяю.
– Не доверяешь мне?
– Тому, что ты делаешь. Ты – импульсивная, неразумная.
– Спасибо, конечно… Очень приятно это слышать.
– Перестань, Кьяра, открой глаза! Наша мама решила нагрузить нас чувством вины на всю оставшуюся жизнь, и у нее неплохо получается. Ты хочешь сказать, что от ее слов у тебя не побежали по спине мурашки? Ты не почувствовала беспредельную грусть? Как тебе нравится мысль, что нашей маме хочется соединиться с Пьетро?
– Конечно, мне немного не по себе, но ведь я не использую тебя в качестве козла отпущения?
– Я не могу ехать.
– Можешь, Сара. Хуже все равно не будет. Это твоя жизнь, и ты должна ею распоряжаться. Моя-то все равно пропащая…
Возвращаемся домой надутые, расходимся по своим комнатам.
Лоренцо и Риккардо режутся в карты – партия в самом разгаре.
Андреа прислал сообщение.
Теперь, когда его жена нам не мешает, правила игры поменялись, он почти каждый вечер шлет мне сообщения.
От Риккардо это не ускользнуло.
– Кто это пишет тебе в такое время?
– Никто.
– Никто?
– Это мама, благодарит за ужин.
– Все прошло хорошо?
– Нет.
– Расскажешь?
– Типичный ужин в семействе гиен, представляешь?
– У меня две сестры.
– Мы не знаем, что делать. Мама грустит, у нее упадок сил, и получается, мы чувствуем себя виноватыми. Не думаю, что она это специально, конечно же нет. Мы просто не знаем, как помочь ей, если она сама этого не хочет. И теперь моя сестра передумала ехать.
– НИ ЧЕРТА ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЛОРЕНЦО! – доносятся до нас крики из кухни.
Помогите…
– Я не могу никуда ехать, не могу, и все тут. Сейчас не время, понимаешь? Я буду все время сидеть у телефона. Как можно уехать в такую даль? Туда можно добраться только самолетом или двенадцать часов по воде! И почему ты не живешь в пригороде?
– Пойдем-ка пройдемся, – предлагает Риккардо. – Как-то нехорошо подслушивать.
Выходим в душную ночь.
На улице ни ветерка, я уверена, что невыносимая жара и злобные комары увеличивают вероятность самоубийств.
– В этих отношениях черт ногу сломит, а? – Риккардо шагает впереди, руки в карманах.
– Блажен тот, кто может в них разобраться… В одном я уверена: что бы ты ни сделал, все равно ошибешься.
– Я хочу, чтобы это поскорее прошло, хочу выбросить ее из головы, хочу забыть ее и все, что с ней связано. Хочу проснуться однажды утром и ничего не помнить… Элиза? А кто это? Нет, никогда не слышал… Почему все, все, что я вижу, напоминает мне о ней? Постоянно…
– А я думала, что мужчины не страдают…
– Конечно, еще бы… мы, мужчины, страдаем, еще как… Я скучаю по ней каждую минуту, вот она расчесывает волосы, мурлычет что-то себе под нос, работает допоздна над своими проектами, я прикидываюсь спящим, а она накрывает меня пледом, мы с ней покупаем всякую ерунду, которую видели в рекламе, мы отдыхаем в Греции… Как можно забыть все это? Почему для нее все это вдруг стало неважным? Очевидно, мне никогда не понять…
– Может быть, она просто по-другому к этому относится. Может, ей нужно время, чтобы что-то для себя решить.
– Может быть, но проблема в том, что страховая компания решила пойти мне навстречу и перевести меня в миланский офис. Я не могу им сказать теперь, что передумал, потому что меня бросила моя девушка.
– Если удастся убедить Сару поехать с Лоренцо в Сассари, можешь остаться.
– Думаешь?
– Ну да, а что? Мы с тобой ладим, друг другу не мешаем, каждый будет сидеть в своем уголке, зализывать раны… Если Сара уедет, мне все равно придется искать какого-нибудь соседа.
– Спасибо тебе. Мне плохо от одной мысли, что надо подыскивать какое-то жилье, делить его с незнакомыми людьми.
Останавливаемся.
– Вообще-то, хорошо, что мы встретились. Что называется, судьба. – Риккардо улыбается, глядя мне прямо в глаза, легонько щелкает меня по носу. – Ладно, пошли домой.В подъезде встречаем Лоренцо, он спускается по лестнице с сумкой через плечо, по щекам текут слезы.
– Я так больше не могу, все, она меня довела. Я сделал все, что мог, но нельзя же вычерпать океан чайной ложкой. Сдаюсь, – говорит Лоренцо, поднимая вверх руки.
Мы провожаем взглядом удаляющегося Лоренцо.
Сара с задумчивым видом сидит за кухонным столом, перед ней чашка кофе.
Поднимает на меня глаза и громко произносит:
– Ты никогда не замечала, что анаграмма слова «мать» – «тьма»?Восьмой сеанс
– Знаете, доктор, я ни разу в жизни не испытала оргазма.
– В общем, я это подозревал.
– Мне никогда не нравился секс, я всегда относилась к нему как к необходимости. По правде говоря, каждый раз я ожидала какой-то бурной страсти, как показывают в кино. Знаете, эти любовные сцены, когда он сжимает ее в объятиях, целует, смотрит прямо в глаза, чуть не плача, и все такое… В общем, как в фильмах типа «Отныне и во веки веков», «Один прекрасный день», «Титаник»…
Вот так, каждый раз я думала, что встречу мужчину, с которым у меня будет полное взаимопонимание, с которым я смогу почувствовать себя единым целым. – Но у меня ни с кем не сложились нормальные отношения, их всех привлекала только моя грудь. Представляете, как это унизительно? Вот если бы женщины были с вами только из-за размеров вашего члена или ваших яиц.
Фолли покашливает.
– Ну да, может, для порноактера это и вариант, но когда ты ищешь чего-то большего и не находишь, то в конце концов сдаешься. Вот почему я считаю секс ненужным приложением, без которого можно прекрасно обойтись.
– Вам кажется, что вас используют?
– Я чувствую себя вещью. Всякий раз, занимаясь сексом, я думаю, хорошо, что это скоро закончится, тогда я снова стану самой собой, стану человеком.
– Так не должно быть, Кьяра. Секс – это огромная часть отношений, очень деликатная часть, которая многое открывает в другом человеке. Я хочу сказать, что если мужчина не уважает женщину в близких отношениях, использует или унижает ее, значит, он будет точно так же проявлять себя и в другом.
– Может, надо найти себе евнуха?
– Может, надо отказаться от поведения в ущерб собственным интересам и дать себе шанс? Поймите, любовь – это не тяжкий крест, это взаимообмен, это рост и совместная работа двух людей на равной основе, а от прочего надо держаться подальше.
– В одном я уверена: нельзя получить все и сразу. Невозможно найти мужчину, который тебя любит, уважает, который верен тебе и при этом одинок. От чего-то придется отказаться.
– Только не от этого. Характеристики, которые вы назвали, основополагающие. К этому нужно стремиться. Вы можете отказаться от ужина в японском ресторане, можете не взять в дом кота, не пойти на концерт Васко Росси, но нельзя отказаться от уважения. Напишите крупными буквами и заучите наизусть: нужно добиваться, чтобы люди относились ко мне с тем же уважением, с которым я к ним отношусь.
– На словах все просто, а на деле? Я должна звонить вам каждый раз, когда буду с кем-то разговаривать, и справляться, то ли я говорю, правильно ли себя веду? Вы же понимаете, что это невозможно!
– Вы водите машину?
– Да.
– Садясь за руль, вы каждый раз читаете инструкции или поворачиваете ключ зажигания и вперед?
– Что, так я должна вести себя с другими?
– Когда вы научитесь правильно общаться, это станет автоматическим, как вождение автомобиля. Вы не будете задумываться над тем, что и как надо делать.
– Но ведь всякий раз, когда я хочу тронуться с места, мотор «скрежещет» на первой передаче!
– Потому что вы так научились водить. Машина все равно едет, но дергается и тормозит, а со временем ломается мотор.
– Вы и дома пользуетесь такими метафорами? Ну, например, когда хотите поесть, говорите жене: «В моем баке кончился бензин»?
– Я не женат, – смущается Фолли.
– НЕ ЖЕНАТ?! – кричу. – Вы шутите? Смерти моей хотите? Вы, мужчина, который знает ответы на все вопросы, Розеттский камень иероглифов жизни, толкователь каббалы людских поступков, вы не женаты? Почему? Из чувства противоречия?
– Вы разочарованы?
– Еще бы! У вас есть все: возможности, уважение, деньги, работа, неподвластная экономическим кризисам, и вы позволяете себе такую роскошь – не женитесь?! Но почему? Это несправедливо по отношению к таким, как я, понимаете?
– Что значит – таким, как вы? – спрашивает Фолли спокойно.
– Тем, кто платит психотерапевту за то, чтобы он сказал, как жить, как найти жениха и как перестать совершать одни и те же ошибки. Вы не имеете права на одиночество! – отвечаю возмущенно.