Сосед(ка) из ада
Шрифт:
– Все будет хорошо.
Угу, если волки по дороге не сожрут. И если не провалюсь куда-нибудь в болото. И если удастся дозвониться до Олега и через него найти того, кто вытащит. Но об этом я Оле, разумеется, говорить не стал.
До Кота обратно добежал быстро, а вот дальше пошло тяжело. Мало того что снег глубокий, так и намазаны лыжи были под мороз. Температура стремительно поднималась, налипало снизу, да еще и повалило гуще, в двух шагах ни фига не видать. Ну и смеркаться начало, совсем трындец. Прихватил из машины фонарик, но
По лыжне я прошел бы десять километров за час. А вот так, по целине, в снегопад, да еще и не в мазь – и двух будет мало. Не проморгать бы карьер этот. На всякий случай каждый раз, останавливаясь, чтобы сбить с лыж налипший снег, я проверял, не появится ли на дисплее телефона значок антенны.
Третий час, полет… ненормальный. Давно стемнело, нос и щеки замерзли, ноги гудели от напряжения. В завываниях ветра чудился волчий вой. А что, если из-за снегопада связи не будет и у карьера? Еще три часа до поселка? Оля там с ума сойдет от страха.
Черт, а если не дойду? Что с ней будет? Попрется по льду в деревню? Или по моему пути на лыжах до карьера?
Накатило паникой, но удалось справиться.
Никаких не дойду!
Все… будет… хорошо!
Глава 39
Глава 39
Ольга
Раз, два, левой, правой. Три, четыре, раз, два.
Я ходила по комнате из угла в угол, выглядывала в окно, на крыльцо. Возвращалась обратно, подкидывала в печку дров. Потом перестала: Женька вернется, и надо будет ждать, пока прогорят. А еще до дороги на лыжах пилить. Хоть там всего километра полтора, но по такому снегу-то.
Начало смеркаться, и как-то очень быстро опустилась темнота. Снег валил все сильнее – и тем сильнее сходила с ума я.
Сначала, когда он только ушел, я просто ждала. Говорила себе, что все будет хорошо. Да что там может быть нехорошо-то? Дойдет на лыжах до карьера, поймает связь, через своего друга найдет того, кто поможет. Но как только начало смеркаться, навалилось беспокойство.
А если не удастся дозвониться или разыскать того, что вытащит? Пойдет дальше, до самого поселка? Или обратно вернется? А что, если заблудится? По такому снегу, да еще в темноте сбиться с дороги – запросто. А если… волки?
Так, Оля, спокойно! Хватит выдумывать. Это в школьных задачках скорость лыжника десять километров в час. По лыжне, днем и в хорошую погоду, а в снег и ночью…
Вот-вот, ночью и в снег. Надо было оставить машину там, где застряла, переночевать, а утром вместе идти потихоньку. Может, лесовоз какой подвез бы нас до поселка, там нашли бы кого-нибудь с тросом. Нет, понесло же на подвиги, герой хренов.
Стоп! Сама виновата не меньше. Надо было сразу сказать, как только снег пошел: все, поехали домой. Но ведь не хотелось же, такая красота, вдвоем, никого вокруг. А Женька пытался сделать приятное.
Нет. Никто не виноват.
Тут мне в голову снова лезли всякие кошмары, накрывало паникой, и я начинала скулить сквозь слезы.
Нет, пожалуйста, пожалуйста! Пусть ничего плохого не случится. Потому что он мне нужен. Очень нужен. Твою же мать, это будет слишком подло, ведь у нас все только началось и так хорошо шло.
Я сворачивалась на диване калачиком под тулупом, пахнущим псиной, снова вскакивала и бродила по комнате. Сгрызала шеллак с ногтей. Выходила на крыльцо и размахивала телефоном, пытаясь поймать связь. Ну ведь смог как-то Женька в новогоднюю ночь, почему бы еще раз не случиться чуду? Поворачивалась в ту сторону, где за метелью в темноте пряталась церковь, и молилась – коряво и неумело, как могла. А потом ругалась, как пьяный сапожник, извозчик, боцман и хер знает кто еще.
Время в телефоне сошло с ума. Мне казалось, что прошло уже трое суток, но дисплей уверял, что всего три часа. И, кстати, телефон плавно разряжался, а зарядка осталась в машине. А ключи у Женьки. Ну совсем трындец.
К концу четвертого часа я догрызла ногти, забилась под тулуп и впала в прострацию. Уже не ждала. Хотя нет, ждала, но утра. Чтобы встать на лыжи и идти к дороге. А телефон, кстати, к тому времени разрядится. Так что идти придется не десять километров, а все двадцать. И просить уже не вытащить машину, а искать Женьку. Если, конечно, не найду его на дороге сама – замерзшего. Или объеденного волками.
О господи!..
Сколько еще прошло времени? Кажется, я задремала, потому что от шума подскочила, как от толчка.
Показалось?
Нет! Действительно где-то вдалеке натужно ревел мотор.
Набросила куртку, выскочила на крыльцо и увидела за снежной завесой тусклый свет фар. Проваливаясь по колено, пробралась к утонувшей в сугробах ограде – одновременно с рычащим гусеничным вездеходом. Женька выпрыгнул из кабины, и я рванула к нему так, словно он вернулся с пятилетней войны. Увязла в снегу, чуть не упала, вцепилась в него, шмыгая носом.
Мы целовались как сумасшедшие.
– Олечка, не плачь, все же хорошо, - шептал он, стряхивая снег с моих волос.
Вездеход басовито гуднул.
– Шесть секунд, - крикнул Женька. – Оля, бери лыжи, а я сейчас все закрою. Печка прогорела?
– Прогорела. Жень! – я схватила его за рукав. – Не надо. Давай до утра останемся. Хватит уже приключений. Ночь, снег. Завтра по свету поедем.
– Нет, Оль, не получится. Машину на дорогу вытащили. Утром лесовоз пойдет и просто ее в канаву спихнет. К тому же оттепель, раскиснет все, снова завязнем. Не бойся, Геннадий вперед поедет, мы за ним, до самой трассы. Если что – подхватит на трос.