Сошедший с рельсов
Шрифт:
Эллен подняла голову:
– Может, нам стоит изменить направление?
Что она хотела этим сказать? Во всяком случае, ничего хорошего. Замыслила распроститься с агентством?
Чарлз покосился на Элиота. Показалось странным, что тот сидел, уткнувшись взглядом в стол.
И вдруг он догадался.
Эллен прощалась не с агентством.
Она прогоняла его, Чарлза.
Все не в счет. Десять лет работы, сорок пять рекламных роликов, немалое число наград на фестивалях. Это больше никого не интересовало.
Да, от такого оправиться невозможно. Элиот мог, он – нет. Наверное, Элиота известили
Et tu, Brute? [3]
Все молчали. Чарлз испугался, что сейчас уронит голову на стол и заплачет. Не требовалось зеркала, чтобы определить: кровь бросилась ему в лицо. Не требовался психиатр, чтобы диагностировать: смертельно ранено самолюбие.
Эллен прокашлялась. Начинается. Сперва она устроила ему выволочку за то, что он говорил без спроса, а теперь ждет, чтобы он что-нибудь сказал. Жаждет прошения об отставке.
3
И ты, Брут? (лат.)
– Вы не хотите, чтобы я дальше занимался вашими делами?
Чарлз постарался произнести это бесстрастно, даже слегка вызывающе. Но ничего не получилось. Тон вышел плачущим, обиженным, жалким.
– Мы, конечно, ценим все созданное вами, у вас замечательные работы, – услышал он. А потом вроде как отрубился. Он подумал, что их славная компания и их славный президент могли бы возмутиться и сказать, что «это мы выбираем, кому здесь заниматься вашими делами. И мы выбрали Чарлза». Не исключено, что они так бы и поступили, если бы сумма не была настолько значительной и дела не шли так паршиво, если бы они вообще не привыкли стоять на коленях перед заказчиками.
Но Элиот по-прежнему не отводил от стола глаз. Чарлза публично потрошили, а он выводил на бумаге каракули. Похоже, босс производил подсчет: с одной стороны 130 миллионов долларов, с другой – Чарлз Шайн. И результат неизменно выходил Чарлзу боком.
Чарлз не позволил ей закончить.
– Было очень приятно, – сказал он, полагая, что наконец попал в нужную тональность: этакий утомленный миром циник с налетом того, что называется noblesse oblige [4] .
И словно в горячем тумане покинул конференц-зал. Будто выбрался из котельной.
4
Положение обязывает (фр.).
И сразу оказался в совершенно иной климатической зоне. Слух о том, что его отстранили от проекта, уже успел распространиться. Он это видел по лицам.
Чарлз едва кивнул секретарше, прошел к себе в кабинет и закрыл дверь.
Потом, когда жизнь понесется в тартарары, трудно будет припомнить, что все началось именно в это утро.
Вот так.
А пока он прятался за дверью и гадал, сядет или не сядет завтра на девятичасовой поезд Лусинда.
Сошедший с рельсов. 5
Она не села.
Чарлз сначала отстоял на том же месте на платформе,
– Помните женщину, которая ссудила меня деньгами? – спросил он у кондуктора. – Вы ее здесь не заметили?
– Вы о чем? – удивился тот. Он не помнил ни женщины, ни Чарлза. Наверное, привык ругаться с безбилетниками и потому вчерашняя драма не отложилась у него в памяти.
– Не важно, – пробормотал Чарлз.
Ее не было.
Чарлз слегка удивился, что его это тронуло и что он мотался по вагонам, словно бездомный в поисках теплого угла.
Кто она такая, в конце концов? Замужняя дама, с которой он невинно заигрывал по дороге на работу. Безобидно, потому что в первый и в последний раз. В таком случае зачем понадобилось ее искать?
Может быть, потому, что он хотел поговорить? О том, о сем, о другом? Например, о том, что случилось с ним вчера на работе. Диане он об этом так и не решился рассказать.
Готовился. Честно.
– Что было на работе? – спросила она за ужином.
Вполне законный вопрос. Более того, он его ждал. Но жена казалась усталой и встревоженной. Когда Чарлз вошел на кухню, она просматривала записи показателей сахара в крови дочери, и он ответил:
– Все в порядке.
Больше они о работе не говорили.
В начале болезни дочери единственной темой их бесед был диабет. Но когда поняли, какое дочери уготовано будущее, сменили тему, потому что говорить значило признать неизбежное.
У них сложился целый свод табу на упоминание возможной карьеры Анны, статей в журнале «Диабет сегодня», об ампутации рук и ног. Вообще на разговоры обо всем плохом. Потому что сетовать по поводу чего-то плохого, кроме недуга Анны, значило умалять значение самой Анны.
– Меня сегодня проверяла миссис Джеффриз, – сообщила Диана. Миссис Джеффриз была директором ее школы.
– И как все прошло?
– Замечательно. Ты же знаешь, какие она закатывает истерики, когда я отступаю от плана урока.
– А ты отступала?
– Да. Но я дала задание написать сочинение «За что мы любим нашего директора». Так что ей не на что было жаловаться.
Чарлз рассмеялся и вспомнил, что в былые времена в семье Шайн часто смеялись. Он посмотрел на жену и решил: а она до сих пор красива.
Блондинка (наверное, не без помощи «Клерола» [5] ). Волосы пышные и кудрявые, так что с ними не справляется белая эластичная лента, повязанная вокруг головы. Темно-карие глаза, которые всегда смотрят на него с любовью. От уголков разбегаются усталые морщинки, словно бороздки от слез. На фотографиях НАСА поверхность Марса изрезана линиями. По мнению астрономов, это высохшие русла рек. «Так и Диана, – подумал Чарлз, – выплакала все».
5
«Клерол» – товарный знак средств ухода за волосами компании «Бристол-Майерс скуибб».