Сотерис
Шрифт:
— Вперед! — шепнул Андрей, первым шагая туда.
Почти одновременно с ним, зажмурившись, шагнула Маша. За ней Сашка. Как только «дверь» исчезла, Андрей потянул их в сторону. И вовремя — место, где они только что стояли, осветил луч мощного фонаря.
— Кто здесь? — раздался в помещении звучный мужской голос. Эхо многократно отразило его от стен.
Луч стал шарить по дощатому полу и стенам. Ребята присели, спрятавшись за ящиками.
— Кто это? — повторил всё тот же голос. Послышались шаги, потом какой-то шум. Затем задавший вопрос
Луч света еще раз обежал помещение, мелькнув над головами притихших ребят, и вернулся к противоположной стене. Опять послышались шаги. Теперь человек ступал осторожней, взбираясь, видимо, по какой-то лестнице. Звук шагов постепенно удалялся, пока наконец не затих. Ребята приподнялись и высунули из-за ящиков головы. В кромешной тьме не было видно ни зги.
В руке Маши зажегся маленький фонарик — луч он давал слабый, зато они получили возможность сориентироваться. Помещение, куда они попали, похоже, служило складом. Кругом, куда только мог достать фонарик, находились сложенные в штабеля ящики. Между штабелями были проходы. А у дальней стены виднелась узкая железная лестница, ведущая на следующий этаж.
Ребята шагнули к ней, но тут над ними заскрежетало, будто волокли что-то тяжелое. Замерев от испуга, они опять спрятались за ящик, и только когда всё стихло, Андрей знаком показал, чтобы шли за ним.
Они прокрались к лестнице, гуськом поднялись по ней и застыли перед закрытой дверью. Присев на корточки, Андрей прислонился ухом к замочной скважине. Он расслышал скрип, затем за дверью что-то стукнуло и зашуршало. Андрей выпрямился.
— Пошли, — едва слышно сказал он. — Настал момент истины. Ух, мы его сейчас попугаем!
Он рывком распахнул дверь. За ней находился зал поменьше предыдущего, с застекленным потолком, через который падало достаточно лунного света, чтобы обойтись без фонарика.
Вместо ящиков здесь были манекены с надетыми на них костюмами — от простой пиджачной пары до пышного убора средневековой дамы. А также множество фанерных декораций, античных колонн и чего-то еще, призванного изображать на сцене всё, что потребуется, — от домов и замков до зарослей леса.
Вдоль стен располагались корзины и несколько тяжелых на вид сундуков. И здесь же, почти в центре зала, в нескольких метрах от ребят, рядом с открытым сундуком, содержимое которого валялась сейчас на полу, стоял человек.
— Доброй ночи, — доброжелательно, хотя и несколько нервно, произнес Андрей. — Вы нашли что искали?
Человек вздрогнул и шарахнулся в сторону. Тяжелая крышка, которую он придерживал рукой, с грохотом упала. Сразу за этим раздался щелчок. Луна в небе погасла.
Ребята вскинули головы — стекла над ними больше не было. Черная непроглядная тьма висела там, где секунду назад находился стеклянный потолок. Забрав у Маши фонарик, Сашка посветил вверх и увидел отблеск света на блестящей, черной, непрозрачной поверхности.
— Как
— Черт побери! — выругался Андрей. — Куда ж он делся?
В заставленном декорациями помещении они едва могли видеть на несколько шагов. Манекены при таком освещении выглядели как живые, отбрасывая замысловатые тени. Прижавшись друг к другу, трое друзей стали осторожно продвигаться вперед, напряженно вглядываясь в застывшие фигуры.
— Если он откроет здесь «дверь», то устроит кое-что похуже предыдущих пожаров, — прошептал Сашка, когда они протискивались между двумя раскрашенными щитами. Андрей с Машей только кивнули. Сама мысль об открытом пламени среди такого количества дерева, картона, одежды и бумаги казалась опасной.
Они продолжали двигаться, то и дело оглядываясь по сторонам, в полной тишине, как вдруг Сашка зашипел и выронил фонарик. Тот покатился и исчез под очередной декорацией. Маша дернулась его поймать, но не успела.
— Что случилось? — встревожился Андрей.
— Ударился? — спросила Маша участливо.
— Плечом шибанулся, — пожаловался Сашка и с силой треснул столь неудачно подвернувшуюся декорацию.
По залу прокатился глухой звук, в помещении посветлело. Потолок опять стал прозрачный, в него снова светила луна. Сашка обнаружил себя у большого фанерного щита с торчащим железным прутом, на который, судя по всему, он напоролся. А за их спинами уже что-то трещало. Они обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть падающую на них декорацию и вскинуть руки.
Щит падал медленно, поэтому удар оказался несильный. Но он всё же свалил их на пол. Маше придавило ноги, Сашку с Андреем накрыло полностью. Пытаясь выбраться из-под пахнущей пылью фанеры, они услышали знакомый голос.
— Какой же я идиот, — неторопливо произнес он. Сейчас голос звучал по-другому — так, словно его обладатель невыносимо устал от докучных посетителей, мешающих заниматься ему своим делом.
Освободив одну ногу, Маша стала вытаскивать другую, с опаской глядя на стоящего перед ней худого, высокого человека лет сорока, с длинными неопрятными волосами, перехваченными надо лбом тряпицей. Узкое лицо с впалыми щеками было бледно; от большого, с горбинкой, носа к тонкому нервному рту протянулись две глубокие, брезгливо изогнутые борозды.
— Очень интересно, кто осмелился устроить на меня охоту, — скривив губы, продолжал он. — Ну, теперь ясно… Трое младенцев.
Мужчина смерил взглядом ворочащуюся на полу Машу и шевелящийся рядом щит.
— Глупцы! — произнес он с превосходством. — Что же, я на вас не обижаюсь. Я вообще ни на кого не обижаюсь. На меня обижаются, бывает, — добавил он многозначительно. — Я же прощаю вам свой невольный испуг!
Он коротко рассмеялся и, отвернувшись от ребят, с небрежным жестом произнес слова, что говорил Андрей, открывая «дверь».