Сотник и басурманский царь
Шрифт:
– Ты меня, бабушка, сейчас отпусти. Дай жену вернуть, детей обнять, с врагом поквитаться.
– Отпусти его, ага, разбежалась… А как же мой интерес?
– А я тебе за то даю слово честное, казачье, что найду тебе наилучшего мужа! Богатого, красивого, опытного…
– Желательно в теле и чтоб с чувством юмора, – Яга застенчиво вставила.
– Ну, ежели в постели, – сотник прикинул и покивал с пониманием, – так куда ж без чувства юмора? Добро! Добуду такого, как твоя буйная фантазия пожелает!
– А не обманешь ли, казачок? – Старушка аж привстала
– Не приведи господи такое во сне увидеть… – честно перекрестился казак. – Ну так я пошёл?
Встал он со скамьи, фуражку на голову надел, козырёк по уставу поправил, улыбнулся ободрительнейшим образом, да только сделал первый шаг на волю, как дверь тесовая прямо перед его носом и захлопнулась.
Обернулся сотник в полном недоумении…
– Ты чего, бабуль? Договорились же вроде…
– Договорились? Договорились, договорились… – Яга головой качает и на сковородку у печи взглядом указывает многозначительно. Дескать, не спеши, вишь, вызов пришёл?
А от сковородки той странный звук идёт, мелодичный и настырный, ровно кто-то внимания требует, общения ищет. Остановился казак, замер без движения, интересно же, что там такое с кухонной утварью творится – Федорино горе али что покруче?
Баба-яга меж тем к печи шагнула, в сковородку плюнула, рукавом протёрла, да и глянуло на неё оттудова прекрасное личико злобной ведьмы Агаты Саломейской…
Посмотрели они друг на дружку долгую минуту, паузу театральную выдержали, в гляделки поиграли, а потом ведьма и говорит с улыбочкой:
– Здравствуй вообще-то!
– Пошла ты на всякий случай!
– Ах как невежливо… – ведьма капризно носик поморщила. – Мы с тобой столько времени не виделись, неужели двум интеллигентным девушкам не о чем пощебетать в свободное время?
– Ой, да легко, – и впрямь легко, с полуоборота, завелась Баба-яга. – Давай вона пощебечем о том, что какая-то коза драная без разрешения, в нарушение конвенции, на чужой территории колдовать смеет. Не знаешь такую?
– Милочка, ну что ты, как бы я могла? Ни за что!
– Значит, не ты?
– Не я. А ты, я вижу, стрижку новую сделала? – ведьма отметила. – Авангардненько, креативненько, мило…
– Нет, энто я просто с телеги башкой навернулась да так и тормозила с полверсты.
– О да, прости, забыла, ты же ещё со школы отличалась редкой оригинальностью. Так, что я звоню-то: у тебя там случайно мой казак не пробегал?
– Твой?! – Яга сотнику подмигнула. – Нет, ТВОЙ не пробегал. А вот ты мне мой самоучитель японского вернуть не собираешься?
– Твой?! Я его первая из библиотеки стырила!
– Верни учебник, стерлядь горбоносая! И молокозавод свой спрячь, у меня уже кот (собака!) слюну пускает…
– А ты верни казака, старая вешалка! Мой он, я его заколдовала!
– Поздняк метаться, булка диетическая! – Баба-яга хихикнула на драматический манер, чисто по Станиславскому. – Шибко вкусный был казачок. Нет его уже, съела! Косточками могу поделиться, тебе прямо у будки в
Зарычала было ведьма, а потом призадумалась. Покумекала недолгое время да и рукой махнула с деланым равнодушием.
– Действительно, чего мы вечно как кошка с собакой? Ну съела и съела, на здоровье, в другой раз подавишься…. Завтра пришлю своих чертей – отдай кости, а взамен получишь свой учебник. Ну всё, чмоки-чмоки в обе щёки!
– И тебя, зараза, тьфу-тьфу два раза! – старательная Баба-яга отплевалась ответно.
– Старая карга, – еле слышно донеслось из гаснущей сковородки.
– Кобыла бесстыжая! – Яга проорала, но, увы, не факт, что Агата услышала. – Ну дык о чем мы тут договаривались, казачок? В общем, будет у меня к тому одно дополнение, ма-а-аленькое…
– Какое, бабуленька?
– Да ведьме одной, похабнице, фитиль вставить надо…
– Чего?!! – обомлел сотник.
– Образно выражаясь, – деликатно поправилась Баба-яга. – Есть тут одна такая, Агата Саломейская. Та самая, что тебя заколдовала и к похищению твоего семейства как есть вся сопричастная…
– Тогда с превеликим удовольствием! А что делать-то надо? Ну, кроме фитиля…
– Планы её коварные портить будем!
…Собралась Яга быстро, кацавейку потеплее на плечи накинула, ноги в калоши сунула, чтоб по росе лапти не мочить, да и пошли они прямо по ночи в степь широкую. А в степи ночью красота неоглядная. Купол неба развёрнут от края до края, и нигде ему преграды нет. Само небо густо-синее, чистый ультрамарин, и по его бархату щедрой рукой звёзды рассыпаны. Словно алмазы крупные в ступке пестиком крошить начали да ступку случайно и опрокинули…
Рассыпались алмазы, большие и малые, с севера на юг да с запада на восток, украсили собой небосвод в причудливости выразительной и горят всему человечеству на радость и изумление. Идёт сотник, голову задрав, вроде здесь родился, тысячу раз любовался, а вот всё одно и в тысячу первый от красот небесных глаз не отвести…
В степи дышится легко, цветы пахнут дурманно, кузнечики стрекочут, комары попискивают, птицы ночные кричат, свою симфонию создавая, дикую, но завораживающую.
Долго ли шли, коротко ли, а добрались до одинокой каменной бабы. Встречаются ещё такие по степям Волги и Дона, с времён хазарских поставленные, ветрами да дождями битые, столетиями стёртые, до пояса в землю вросшие. Вот у такого идола и встала Яга, кланяясь с улыбочкой…
– Ну вот и добралися… Здравствуй, Зосюшка, здравствуй, подружка моя верная!
– Бабуль, ты что, с истуканом каменным разговариваешь? – сотник уточнил с лёгкой усмешечкой.
– Кто тут истукан? Сам ты… энто слово! Говорю ж тебе, мы с Зосюшкой уже лет триста дружбу водим, она мне во всём помогает. Вот и сейчас отдышимся да и помощи у неё просить будем…
Пожал плечами казак, не стал вмешиваться в чужие отношения между двух женщин. А Баба-яга руку за пазуху сунула, бутылочку махонькую извлекла и потрясла над ухом со значением. Булькнуло в бутылочке таинственно…