Сотник и басурманский царь
Шрифт:
Заело, видать, от частого употребления. Но Яга грустить не стала, присела рядом с сотником на краешек кровати да и облизнулась эдак интимненько.
– Эх, а всё-таки симпатишный такой казачок, даже жаль отпускать, – раздумчиво вздохнула бабка. – Ну а
Щёлкнула она двумя пальцами выразительно, на своеобразный манер, тут сотник от волшебного сна и пробудился. Глаза протёр, а Баба-яга к нему уж с жарким поцелуем тянется…
– А-а! – вздрогнул он да к стенке резко сдвинулся. – Ох ты ж, прости господи! Тебе чего, бабуленька?
Яга-то одну пуговку на груди расстегнула да и напирает откровенно, целенаправленно, никуда не спрячешься.
– Какая я те бабуленька? Я ещё, может, женщина в самом соку, ты ж не пробовал…
– Так мы о пробах и не договаривались! – Сотник не хуже воеводы басурманского в стенку вжался.
– Ну так давай договоримся! За чем же дело стало? Договаривайся, договаривайся со мной, степной жеребец, я на всё согласная…
– Да не могу я! У меня дома своя кобыла и двое жеребят… Тьфу, жена и две дочки!
– А ежели с выпивкой да под картошечку?
– Ей-богу, нет! Да и я по-любому столько не выпью!
– Не в твоём вкусе, стало быть. – Яга, чуть не плача, нос повесила.
Помолчали они, насупившись. Стыдно стало казаку, да и жаль одинокую старушку. Не такая уж она и злая, между прочим, ежели присмотреться. Вон какой стол накрыла, в делах помогает, просто ищет себе человек обычного женского счастья, что в том дурного?
– Бабуленька-ягуленька, – сотник осторожно надутую бабку за плечи приобнял. – Что ж врать-то, ты у нас не просто женщина, а каждому мужчине мечта воплощенная! Ить с тобой рядом ни одна Венера безрукая и близко не стояла! Вот слово даю, сей же час пойду и найду тебе достойного мужа. В лепёшку расшибусь, а доставлю!
– Да не обманешь ли, казачок? – Яга кривым носом всхлипнула.
– Ей-богу, – сотник перекрестился. – Провалиться мне, если обману!
– Ну смотри! И энто… Вали отсель… Вали, вали! А то чёй-то проголодалась я. Могу и не сдержаться, аппетитный ты мой…
Кивнул казак с пониманием, подхватил стоящую у кровати шашку Степана Разина, поклон отвесил да и бежать! Чуть дверь упрямым лбом не выбил, на тех же ступеньках поскользнулся, через забор тесовый одним махом перепрыгнул: куда бежать, даже дороги не спросил, решил, что сам с маршрутом определится, как подальше окажется.
А Баба-яга налила сама себе стопочку с грусти, дерябнула, рукавчиком занюхала, селёдкой ароматной закусила да и начала, покачиваясь, нараспев на весь лес:
Все кумушки пьют!Головушки бьют!А я, молодая, с похмелья лежу-у…Сама же ведьма, которая Агата Саломейская, всё утро в шатре своём к встрече с
Нарядилась она в наряд испанский, в самой Барселоне купленный: платье облегающее по талии, а весь подол в красных кружевах, ярких да таинственных, чтоб быков на корриде до инфаркта доводить, фламенко отплясывая! Пощёлкала она пальцами в танцевальном ритме, чертей «покойных» вспомнила, взгрустнула слегка, решила другое померить.
– Нет, надо что-то более праздничное. Султан всё-таки…
Надела на себя ведьма платье белое, пышное, в рюшах да крепдешинах. Туфли под него нацепила кремовые, на таком высоком каблуке, что в них и шагу ступить боязно. Покружилась она выразительно, ножки стройные открыв аж до колена. В зеркало на себя глянула, выглядит вроде и соблазнительно, да уж очень на пирожное в кондитерской похоже.
– Не то. Очень мне надо, чтоб мужчина меня за крем-брюле принял…
Тогда влезла Агата в платье новомодное, блестящее, словно кожа змеиная. Рукавов нет, на бретельках держится, декольте аж до самых… и снизу так коротко, что… В общем, выглядит соблазнительно до крайности, а описывать такие красоты широко доступные воспитание да нормы приличия не позволяют, вдруг дети прочтут?
– Ну, это вроде… Нет, нет, зараза! Мне ж его не соблазнить, а грохнуть надо! Так, одеваемся, как и было. Строго, пристойно, готически!
Переоделась она в своё повседневное чёрное платье, натянула сапоги высокие, накинула плащ с капюшоном и корсет подзатянула слегка. Худеть полезно, это бодрит и повышает женскую самооценку. Вот теперь и за дела грешные браться можно…
Вышла она из шатра и видит, как воины басурманские сбежавших пленников привели.
– О, какие приятные новости! Неужели наши голубки вернулись?
– Это не твоя заслуга, – проходя мимо, буркнул воевода, но ведьма услышала.
– Эй, на барже! А чего это мы, собственно, грубим?!
– А что, нельзя?
– Да кое у кого короткая память, – злобно ухмыльнулась ведьма, медальон на её груди зелёным огнём вспыхнул, и быть бы воеводе опять битому, если б в этот же миг рукоять его ятагана красным не загорелась. Султан на проводе!
– Мой господин вызывает меня.
– Ну, так побыстрее ответь ему, храбрый воин. – Коварная Агата мягко отступила за спину воеводы. – Но помни, он далеко, а я близко…
Икнул воевода, комок в горле проглотил. Уже разок с утречка нарвался на любовь одной женщины, так еле сбежал. Испытывать ненависть второй, как вы понимаете, ни сил, ни желания не было. Так, взбрыкнул разок для порядку, нарисовался перед подчинёнными, и довольно, пора быть послушным. Хотя бы на время, а там видно будет…
Вытащил воевода ятаган из ножен и в тот же миг услышал радостный голос султана:
– Ай, слушай, дарагой мой, я уже почти па тибе скучаю. Ха-ха! Это шутка такая, но ты мине не поверил, да? И правильна. Патому что я уже весь в ярости!