Сотрудник агентства "Континенталь"
Шрифт:
Я шел за ним вплотную. Левая рука у меня онемела от удара.
– Что ты здесь делаешь? – спросил я старика, когда свеча разгорелась.
Он мог бы и не отвечать. Другой конец комнаты был забит деревянными ящиками, штабелями по шесть штук, с наклейками "Кленовый сироп «Совершенство».
Старик принялся объяснять, что, Бог свидетель, он ничегошеньки не знает и что два дня назад человек по имени Йейтс нанял его ночным сторожем, а если что не так, он тут ни при чем, вот как перед Богом.
Я сдвинул крышку с
На бутылках были наклейки виски «Канадский Клуб», явно изготовленные при помощи резинового штемпеля.
Я оставил ящики в покое и, приказав старику посветить, обыскал здание. Как я и ожидал, это был не тот склад, где скрывался Шепот.
Когда мы вернулись в комнату со спиртным, моя левая рука окрепла настолько, что я уже мог поднять бутылку. Я положил ее в карман и дал старику совет:
– Лучше смывайся. Тебя взяли сюда вместо кого-то из ребят Пита Финна, а того временно зачислили в полицию. Но Пит умер, и его дело лопнуло.
Когда я вылезал из окна, старик стоял возле ящиков, жадно глядя на них, и что-то подсчитывал на пальцах.
– Ну? – спросил Мики, когда я вернулся к машине.
Я достал бутылку, в которой что-то булькало – конечно, не «Канадский Клуб», – вытащил пробку, передал бутылку ему, а потом глотнул и сам.
Он опять спросил:
– Ну?
Я сказал:
– Попробуем найти старый склад Редмана.
– Не доведет тебя до добра привычка так много мне рассказывать, – сказал Мики и стронул машину с места.
Через три квартала мы увидели полинявшую вывеску «Редман и компания». Здание было длинное, низкое, с железной крышей и почти без окон.
– Оставим карету за углом, – сказал я. – На этот раз пойдешь со мной. В прошлый поход не с кем было разделить удовольствие.
Мы выбрались из машины. Закоулок напротив как будто бы обещал вывести нас в тылы склада. По нему мы и двинулись.
На улице уже появились прохожие, но фабрики, которыми в основном был застроен этот район, еще не ожили – слишком рано. Позади нашего здания мы обнаружили нечто любопытное. Черный ход был закрыт. На косяке и на притолоке, а также рядом с замком виднелись царапины. Кто-то поработал здесь фомкой.
Мики попробовал дверь. Она оказалась не запертой. Он стал приоткрывать ее толчками, сантиметров по пятнадцать за раз. Наконец мы смогли протиснуться внутрь.
Там, внутри, раздавался чей-то голос. Разобрать слова мы не могли, до нас доносились только слабые раскаты далекого мужского голоса, в котором звучали воинственные нотки.
Мики ткнул большим пальцем в сторону поцарапанной двери и прошептал:
– Это не фараоны.
Я сделал два шага вперед, налегая всей тяжестью на свои резиновые каблуки. Мики шел следом, дыша мне в затылок.
Тед Райт говорил, что убежище Шепота было наверху. Отдаленный раскатистый голос вполне мог доноситься
Я обернулся к Мики и попросил:
– Фонарик.
Он вложил мне его в левую руку. В правой я сжимал револьвер.
Мы стали пробираться дальше.
Через оставшуюся приоткрытой дверь внутрь проникало достаточно света, и мы различили впереди дверной проем без створок. По ту сторону проема была темнота.
Я прорезал эту темноту лучом фонарика, увидел следующую дверь, погасил свет и двинулся вперед. Очередная вспышка фонарика осветила лестницу, ведущую наверх.
Мы стали взбираться по ступенькам так осторожно, словно боялись их сломать.
Раскатистый голос умолк. В воздухе возникло еще что-то. Я не понимал что. Может быть, другой голос, такой тихий, что его не было слышно – если такое вообще возможно.
Я отсчитал еще девять ступенек, когда над нами отчетливо прозвучали слова:
– Конечно, я убил эту суку.
Заговорил револьвер. Он произнес одно и то же четыре раза подряд, прогремев под железной крышей, как винтовка.
Первый голос сказал:
– Ну и пускай.
К тому времени мы с Мики уже взлетели по лестнице, ворвались в дверь и стали отдирать руки Рено Старки от горла Шепота.
Работа оказалась трудной и бесполезной. Шепот был мертв.
Рено узнал меня и уронил руки.
Глаза у него были такие же тусклые, лошадиное лицо такое же деревянное, как всегда.
Мики оттащил мертвого игрока в угол и уложил на койку.
В комнате, раньше служившей конторой, было два окна. В их свете я различил труп, запихнутый под койку, – это был Дэн Ролф. Посреди комнаты лежал армейский кольт.
Рено покачнулся, плечи у него вздрогнули.
– Ранен? – спросил я.
– Он вкатил в меня все четыре, – спокойно сказал Рено, перегнувшись пополам и прижимая руки к животу.
– Найди врача, – велел я Мики.
– Ни к чему, – сказал Рено. – У меня вообще больше нет брюха.
Я подтащил складной стул и усадил его, чтобы он мог наклониться и держаться за живот.
Мики выбежал и помчался вниз.
– Ты знал, что он не подох? – спросил Рено.
– Нет. Я рассказал тебе то, что узнал от Теда Райта.
– Тед слишком рано смылся, – сказал он. – Я почуял что-то неладное и приехал проверить. Шепот здорово меня обдурил. Притворялся мертвым, пока не взял на мушку. – Рено уставился тусклыми глазами на труп Шепота. – Ловкий был, будь он проклят. Одной ногой в могиле, а не сдавался. Сам себе перебинтовал бок и залег здесь в одиночку, ждал меня. – Он улыбнулся. Это была единственная улыбка, которую он выдал на моей памяти. – А теперь он просто мясо, да и то тухлое.
Голос у него стал садиться. Под стулом образовалась красная лужица. Я боялся до него дотронуться. Только крепко прижатые к животу руки не давали ему развалиться на части.