Сотворение мира.Книга первая
Шрифт:
В большом зале, где были расставлены столы с закусками и винами, уже сидели и стояли участники предстоящего совещания. Они знали, что исполнители их решений найдутся, что сами они, властители жизни, не будут подвергать себя опасностям, а потому могут оставаться спокойными, выдержанными и элегантными. Ждали только Савинкова. Он опаздывал. Если бы это сделал кто-нибудь другой, денежные воротилы возмутились бы, но в данном случае пришлось смириться: опаздывал не простой смертный, не рядовой исполнитель их воли, а будущий диктатор обновленной России…
Савинков
Совещание открыл председатель Торгпрома Николай Хрисанфович Денисов, маленький чернобородый человек с ядовитой усмешкой на губах и нетрезвыми, но внимательными глазами.
— Руководители Российского торгово-промышленного и финансового союза решили в ближайшее время осуществить самые радикальные меры по восстановлению хозяйственной жизни в России, — осторожно подбирая слова, сказал Денисов. — Как известно, после смерти Ленина в большевистской партии начался разброд, что мы обязаны использовать. Именно для этого в Советскую Россию должен отправиться человек, объединяющий все звенья обширного плана…
Денисов посмотрел в сторону Савинкова и продолжал речь тем же деревянным голосом:
— Отнюдь не предрешая форму государственного устройства России, мы, господа, очевидно, согласимся все, что диктатура, возглавляемая лицом, снискавшим особую популярность своими беспощадными действиями против большевиков, будет вначале наиболее приемлемой для всех нас формой правления…
— Почему вначале? — усмехнулся сидевший на диване красавец Манташев. — Не только вначале… без диктатуры мы наш народ в руках не удержим.
Денисов поднял маленькую сухую руку:
— Как только особая группа будущего нашего диктатора, привлекая на первых порах на свою сторону оппозиционеров-троцкистов, начнет восстание против Центрального Комитета, Англия, Франция, Польша, Румыния, Югославия и Финляндия официально заявят о непризнании большевистского правительства и начнут военные операции против Советов. Одновременно, по нашему сигналу, подпольные группы меньшевиков поднимут в Грузии вооруженное восстание против Москвы… Об этом мы договорились здесь, в Париже, с господином Жордания, и он уже отправил в Грузию соответствующий приказ своим подчиненным…
Легким движением руки Денисов придвинул к себе рюмку с коньяком, полюбовался ее янтарным отсветом на белой скатерти и снова отодвинул на прежнее место.
— Что касается государственных границ будущей России, то они, вероятно, подвергнутся некоторому пересмотру, но мы вряд ли сможем сейчас определить рамки этого пересмотра.
Трубка дремавшего в кресле сэра Гарри погасла. Внезапно он приоткрыл глаза и проговорил отрывисто:
— Перед моим отъездом в Париж мне было сообщено, что проблема Кавказа уже рассматривалась вами и вы решили соблюсти интересы мирового хозяйства, связанные с нефтью. Как понять это заверение?
— Да, относительно Кавказа был разговор, — ответил
— А как вы распорядитесь нефтяными источниками? — с грубой прямотой спросил сэр Гарри.
— Нефтяные источники, как и все национализированные большевиками ценности, немедленно будут возвращены прежним владельцам, — твердо сказал Денисов. — В этом не может быть никакого сомнения…
Сэр Гарри, усмехаясь, повел плечом в сторону Манташева:
— А если прежние владельцы, находясь в эмиграции, уже успели продать свои промыслы иностранцам?
— Мы, слава богу, признаем, в отличие от большевиков, законность торговых сделок, — улыбнулся Денисов. — Конечно, в таких случаях известные ценности будут переданы тем лицам, которые по завершении соответствующей сделки оказались новыми законными владельцами указанных ценностей.
Манташев добродушно захохотал:
— Одним словом, сэр, мои нефтяные промыслы стали вашими. Это так же верно, как то, что ваши деньги стали моими.
В зале засмеялись. Кто-то сдвинул кресло, потянулся к шампанскому. Зазвенели бокалы.
— Очевидно, господа, наше совещание еще не закончено? — раздался глуховатый голос Савинкова. — В данную минуту меня не столько интересует результат нашей борьбы, о которой здесь излишне много говорилось, сколько практическая подготовка к этой борьбе.
— Мы вас слушаем, Борис Викторович, — сказал Денисов.
— Я прошу ответить: разработан ли соответствующими военными штабами план операции против Советов и готовы ли их вооруженные силы точно в срок выполнить этот план?
Денисов посмотрел на пожилого, с нафабренными усами, щегольски одетого француза:
— Может быть, господин генерал, вам угодно будет ответить Борису Викторовичу?
Француз поднялся, откинул полу смокинга, достал из кармана небольшой пакет и заговорил, коверкая английский язык:
— Все разработано, месье Савинков, стратегический план находится у меня в руках, а будущие операции скоординированы с командованием наших союзников. Мы при этом учли не только оборонительную силу Красной Армии, но и все возможные резервы московских большевиков. Удар будет нанесен нами наверняка, но не должен называться интервенцией. Только для этого нам желательно восстание в Советской России и мгновенная, может быть даже телеграфная, просьба вождя восстания прийти на помощь русскому народу.
— Это мне ясно, — сказал Савинков. — Но меня в не меньшей мере интересует социальная ориентация инициаторов нашего совещания. На какие силы в Советской России будем мы опираться? Какую положительную программу предложим русскому народу уже в самом начале восстания?
Франтоватый генерал развел руками и, бросив взгляд на Денисова, пробормотал по-французски:
— Это меня не касается.
Тщедушный, с расчесанными на пробор реденькими волосами, Лианозов обронил вяло: