Совершенно секретно
Шрифт:
Порывшись в коллекции образцов пород, привезенных из Антарктиды немецким полярником Вильгельмом Фильхнером [147] в 1912 году, руководитель нацистского "атомного проекта" доктор Вернер Гейзенберг вполне резонно предположил, что в недрах ЗемлиКоролевы Мод могут находиться богатейшие запасы высококачественного урана. Опьяненный своими политическими победами в Европе (аннексия Австрии и раздел Чехословакии), Гитлер запросто позволил уговорить себя Гиммлеру, Герингу и Редеру дать согласие на отправку в далекую Антарктиду оснащенной экспедиции в поисках мифических "корней". На празднике по поводу завершения строительства здания новой рейхсканцелярии Гитлер самодовольно сказал: "Ну ладно! Если уж в этой деленной-переделенной Европе за несколько дней можно присоединить к Рейху парочку государств, то с Антарктидой никаких проблем не предвидится и подавно…" (В. Штайсс. "Я слышал Гитлера".1989 г.)
147
В.ФИЛЬХНЕР (1877–1957 г.г.) — немецкий исследователь Центральной Азии и Антарктики. В 1911-12 г.г.
Тем временем в Антарктиде происходили события, уже описанные выше. Две немецкие экспедиции одна за другой прочесали всю Новую Швабию вдоль и поперек и основали на берегах залива Россиян (быстро переименованного в залив Бисмарка) хорошо оборудованную "базу 211". Между рейхом и "завоеванной страной" было налажено регулярное сообщение, что позволило в короткие сроки перебросить в Новую Швабию значительное количество рабочих и инженеров для освоения месторождений урана. Подбором охраны для быстро расширяющихся работ был назначен заниматься не кто иной, как гауптштарфюрер Отто Скорцени, только-только закончивший свои "дела" в Австрии и Германии (ключевое участие в "аншлюсе" в марте, и в "Кристальной ночи" [148] в августе 38-го). Добыча чрезвычайно богатой ураном руды была развернута к началу 1940 года, покуда британский флот не перекрыл этим перспективным начинаниям кислород…
148
”КРИСТАЛЬНАЯ НОЧЬ” — под таким шифром гитлеровцы осуществили в Германии и Австрии 9 августа 1938 года крупнейшее погромное антисемитское выступление, в ходе которого были уничтожены около двухсот пятидесяти синагог и убито или заключено в концлагеря более 20 тысяч евреев (по новейшим данным — 50 тысяч).
Обеспокоенные успехами нацистов американцы, правильно поняв их намерения, но совершенно неправильно сориентировавшись в преследуемых немцами целях, в экстренном порядке мобилизовали своего "Папанина" — Р.Бэрда, и отправили его во главе очередной экспедиции устанавливать американский суверенитет над найденным ранее тем же Бэрдом антарктическим углём. Не наделенный особой фантазией американский адмирал не придумал ничего лучшего, как основать две небольшие станции на острове Стеннингтон в море Беллинсгаузена и у подножия вулкана Эребус на границе шельфового ледника Росса ("Литтл-Америка" и "Мак-Мердо"), да начать производить хоть и массированную, но малорезультативную аэрофотосъёмку всего западного побережья, лежащего между двумя этими точками. В конфликт с немцами ему вступать было категорически запрещено — президент Рузвельт еще толком и сам не знал, зачем ему нужны эти ледяные равнины, а для вступления в новую мировую войну не подошло время. И только через некоторое время англичане открыли Рузвельту глаза на неприглядную правду, но было уже поздно — в Антарктиду шумной ордой хлынули почувствовавшие поживу аргентинцы.
Глава 12. Аргентина
Про аргентинские претензии на свой Кусок Антарктиды (и немалый) можно было бы (и нужно будет) написать целые тома. Если во время второй мировой войны экономические дела Аргентины развивались успешно, то во внешней политике все обстояло более чем прекрасно. Как только началась война аргентинский диктатор Рене Манинг понял, что у него есть отличный шанс на этой войне нажиться самому и вывести Аргентину в ряды крупнейших держав мира. Он тут же повел беспощадную борьбу с засильем в экономике стран британских монополий и в короткий срок национализировал абсолютно всю промышленность и транспорт. Бойкая торговля стратегическим сырьём, по запасам многих видов которого Аргентина занимала ведущее положение, начала наполнять государственную казну с завидной для других государств быстротой. Особые отношения политической верхушки Аргентины сложились с немецкими нацистами, которые в списке торговых партнеров Аргентины стояли одними из первых. Черчилль (мудрый бог войны) всерьёз опасавшийся того, что своенравная Аргентина на волне антианглийских настроений со всеми своими запасами может вступить в войну на стороне стран Оси, отчаянно заигрывал с Манингом, стараясь заманить его в свой лагерь и суля всяческие выгоды в случае поражения Германии.
Но Манинг был не дурак, дураками не были и его многочисленные советники и генералы. Прекрасно почувствовав, как приятно править страной, переживающей экономический бум, он любезничал и "с вашими", и "с нашими", выторговывая для своей страны привилегии у сильных мира сего — время было как нельзя лучше подходящее. США в этой игре в расчет не принимались, хотя Манинг осознавал, что жадных американцев нужно опасаться прежде всего. Но ставка в первую очередь делалась не на всемогущего северного соседа, который пока еще не был так всемогущ, каким стал после войны, а на европейцев, с которыми у аргентинцев были традиционно давние связи — в первую очередь духовные.
С самого начала второй мировой войны аргентинский президент понял, что нацистская Германия никогда не выиграет, и потому спешил взять от пока еще щедрого Гитлера всё, что тот был в состоянии предложить за искреннюю любовь нему и его тысячелетнему Рейху. В обмен на некоторые виды особо ценного сырья он потребовал от Гитлера помощи в осуществлении различных технических проектов, которые разработали его учёные, опираясь на данные разведки, весьма успешно "работавшей" во многих развитых странах мира. Так, аргентинские разведчики проникли в копенгагенский Институт теоретической физики и через самого Нильса Бора, основателя и руководителя этого института, получили исчерпывающие сведения о практической возможности создания атомного оружия путём расщепления ядра урана. В Испании агенты Манинга проведали, что немцами уже ведутся ускоренные работы в этом направлении, а британский агент Клаус Вудс информировал
Конечно, у Манинга и в мыслях не было ввергать страну в пучину "атомной гонки", кишка была, как говорится, слишком тонка. Однако будучи не просто диктатором-генералом, но и трезвым политиком прежде всего, этот человек понял, что на торговле атомными секретами можно поиметь очень неплохо, причем это дело выглядело гораздо перспективнее, чем всё то, что он проделал или еще намеревался проделать в национализации экономики.
…В октябре 1939 года в Америку отправился самый лучший аргентинский разведчик — Рауль Хосе Сото. Этот шпион проник на радиевые рудники компании "Эльдорадо мининг", расположенные у полярного круга вблизи Большого Медвежьего озера и выяснил темпы добычи урана американцами, а также кое-какие особенности развития программы радиологических исследований, проводимых в США. В те годы особых секретов из своих увлечений тайнами строения атома американцы еще не делали, и потому, в немалой степени основываясь на открытых до поры до времени публикациях в научном журнале "Физикл ревю", аргентинский агент сделал далеко идущие выводы о том, что не пройдет и года, как американцы всерьёз озаботятся поисками более богатых источников сырья для бомб, которые Оппенгеймер рекламировал еще в 1937-м году. А так как в 40-м в широких массах все еще упорно держалось убеждение, что главным противником Америки в начавшейся войне будет не только Германия, а и Советский Союз, на сокрушение военной и экономической мощи которого потребуется отнюдь не одна бомба, и даже не десяток, то можно было только представить себе, какие масштабы примет эта самая гонка за "урановым песком"…
Но это было не все, зачем Сото посылали в Северную Америку. Кроме всего прочего он должен был создать надежную агентурную сеть, готовую внедриться во все американские учреждения, которые только будут связаны с готовым вот-вот образоваться американским "атомным проектом". Одновременно он связался и со сталинским агентом в Нью-Йорке Газдаром Овакимяном, и прямо сообщил ему, что имеет очень важные сведения, касающиеся проблем создания оружия нового типа, к разработке которого вплотную приступили некоторые державы мира. Овакимян довольно неплохо разбирался в научно-технических вопросах (он был кандидатом научно-технических наук), а также прекрасно понимал все выгоды для государства, которое первым получит в свои руки атомную бомбу. Сото в качестве аванса передал советскому разведчику некоторые материалы, касающиеся возможности использования атомной энергии для военных целей и основных направлениях работы американских физиков, подготовивших свои собственные разработки для "состыковки" с теми данными, которые в скором времени передадут им достигшие определенных успехов англичане.
Овакимян переправил полученные данные в Москву, где они попали в руки его непосредственного шефа — начальника научно-технической разведки СССР Леонида Михайловича Квасникова. Квасников сразу же оценил информацию, полученную из Америки, но прекрасно понимал, что этого совершенно недостаточно для того, чтобы представлять полученные данные высшему руководству страны. Положение осложнялось еще тем, что аргентинский агент требовал взамен только информацию аналогичного характера, полученную советскими шпионами в других странах. На это без согласования с начальством Квасников пойти не мог, но он все же решился доложить о новом деле Берии.
Лаврентий Павлович Берия, нарком внутренних дел, как и ожидалось, не придал "атомному проекту" никакого значения, посчитав всё дезинформацией, но все же разрешил эту "дезу" пустить в "оборот", чтобы, по возможности, получить взамен что-то более, как ему тогда казалось, стоящее. Тотчас в Нью-Йорк ушли некоторые материалы, касающиеся германских атомных разработок, которые стали известны советской разведке еще в конце 1938 года. Материалы эти были настолько всеобъемлющи, что президенту Аргентины сразу стало понятно всё то, что никак не хтели понимать ни Берия, ни Сталин, и что было пока еще неведомо Гитлеру и Черчиллю вместе с Рузвельтом. [149]
149
Впрочем, совсем недавно на свет всплыли сведения, что Сталин еще до войны прекрасно был осведомлен о перспективности атомной бомбы, и самым главным его осведомителем в этом деле был не кто иной, как сам Оппенгеймер (“отец атомной бомбы”), который в 1939 году тайно побывал в Москве. “Он приехал под другим именем, — рассказывал в 1994-м сын Берии журналистам английской газеты “Индепендент”, - через Францию, французские товарищи помогли ему приехать сюда, но он был очень огорчен, что ему пришлось уехать, не достигнув никаких результатов. Он хотел работать над этим проектом ЗДЕСЬ, в Советском Союзе…”
69-летнему Серго Берии вторит П.А.Судоплатов — некогда абсолютно секретный агент КГБ, вышедший в отставку в звании генерал-лейтенанта и опубликовавший свои мемуары, увидевшие свет практически на всех основных языках мира. Согласно рассказам Судоплатова, на советскую разведку перед второй мировой войной работал не один только Оппенгеймер, но и Нильс Бор, Энрико Ферми и Лео Сциллард, у которых в семьях было сразу по несколько родственников — убежденных коммунистов (у Оппенгеймера — жена и брат, у Бора — сестра, у Ферми — жена и тесть, у Сцилларда — жена и практически вся ее родня).
Однако американский историк-публицист Эдвард Старджон считает, что даже если Сталин до войны и знал, что атомная бомба — самое перспективное оружие ближайшего будущего, то ничего сделать все равно не мог — все его средства были брошены на подготовку ко вторжению в Европу в 1941 году, а разработки по атомной бомбе он надеялся захватить в результате этого блицкрига у немцев и англичан.