Совершенно секретное дело о ките (Повести и рассказы)
Шрифт:
— Ещё чего! Очень надо…
— Мы ее научим в жмурки с медведем играть! — захохотал Шкулин.
— Я вот что скажу, ребяты, — начал дед Тимофей. — Ты, Петро, не бодрись, рановато еще… Баба должна быть не для разладу, а для порядку. Мы не в городе, неча вольности разводить. Кто ей придется, пусть с тем и живет. У одного она должна быть… ежли захочет… Домов пустых много, вот и будут вдвоем… ежли захочет… А баловство ни к чему. И еще, уговор надо соблюдать, чтоб в выражениях потише. Женский призор за нами кругом нужен, без него к зиме совсем в леших превратимся.
— Женщина
— Да и то дело, — согласился Бровин, — и постирает, и пошьет. Проведу я ее поварихой, в совхоз напишем — рассчитают ей за месяц или сколь будет. Чай, не обеднеем, уловы хорошие, а?
— Знамо дело, с поварихой лучше, чего уж там, — согласился Шкулин.
— Дело ваше, — сказал Медучин. — Я тут не начальник. По-моему, правильно. Только не попрекать ее ничем, не обижать.
— Конечно, оговоренная ложка рот дерет… надо по-человечески, — сказал дед.
— Пусть она живет у тебя, а, дед? — спросил Медучин. — А Шкулин переселится к нам. Пусть будет у тебя, от греха подальше.
— Мне баба без надобности, так что я согласный, — засмеялся дед. — Хорошая она, справная. У ей лицо веселое. Надоело мне на ваши рожи смотреть! Чего ржете, кобели?!
Легко стало Медучину, будто камень с души свалился. Но по лицу Шкулина видно было, что не ждал он такого поворота. Дед это сразу понял:
— А Петро-то наш навострился, не спросившись. Эх ты, хрен столовый! Допрежь всего о человеке надо заботу проявлять. Который человек о другом без заботы — пустой он, нехороший. От него одно зло… Не серчай, Петро, правду я тебе говорю.
— Это тебе показалось, дед. От ревности.
— Не скажи!
Стали расходиться.
— Одну бутылочку я вам спрятал, — сказал дед, — утром пригодится. Давайте ко сну.
— Да, — сказал Медучин, — хорошо, будем считать пионерский сбор закрытым, поскольку всем все ясно и вопросов нет.
Он кликнул Верного, тот спрыгнул с крыльца и пошел следом.
Осторожно, чтобы не разбудить Анфису, разбрелись Бровин и Медучин по своим кукулям. Медучин зажег огарок. Анфиса спала. Он прикурил от свечи и задул ее. Бровин похрапывал, а Анфиса, что-то бормотала во сне, разговаривала.
«У нее сегодня слишком много впечатлений, и нервы не совсем в порядке», — подумал он. Медучин вспомнил, как несколько лет назад подошел к своему товарищу — спящему геологу, прислушался к его сонному бормотанию. Оно было довольно связным, и он взял его левую руку, нащупал пульс и задал вопрос голосом той же тональности и о тех же событиях, которые геолог переживал во сне, и тот ему ответил, и этот странный диалог продолжался почти полминуты. Так можно вызнать сокровенное, у некоторых людей это получается, и у Медучина как раз наступило, «это», чему он не знал названия, он испугался и оставил геолога в покое.
Ему захотелось подойти к Анфисе и сделать то же, но она разговаривала во сне по-чукотски, а чисто по-чукотски говорить он не мог, да и смутно чувствовал, что настроиться на ее волну ему не удастся.
4
Медучин
«Показалось, — подумал он. — Это у меня шумит в голове».
Искать его еще рано, это он знал. Спохватиться должны дней через пять. А вертолетом и того позже: пока ребята дадут знать на аэродром — пройдет неделя. Но все-таки в душе копошилось: «а вдруг?»
Хорошо, если б вдруг опустился тут вертолет и вылез бы из него Юра Филатов. То-то радости было бы! Юра часто помогал рыбакам и ихтиологам, его любили, он очень надежный, не было такого, чтоб он подвел. Все таежники вокруг его знали.
«Хорошо бы, Юра прилетел», — подумал Медучин.
Последний раз они виделись две недели назад Юра приземлился прямо в Избяном и сказал, что у него свободный целый день, даже два, в поселок может вернуться только завтра к вечеру. Сели обедать тут же, на улице — на пеньках да на ящиках. У Анфисы мясо было готово, а Бровин рыбы принес, свежей и вяленой.
— Как ловится? — спросил Юра.
— Хорошо. Лучше и не надо. Возьмете какой надо — вон мешки. Петро! — крикнул Медучин Шкулину. — Возьми в первой камере, там свежая!
Петро собрался в ледник.
— Не спешите, — сказал Юра. — Времени у нас много, да и по другому делу мы.
— Что за дело?
— У-у, секретное! Какая у вас рыба?
— Ну, вам-то самую лучшую, — чиры, нельма, три осетра есть, пелядь. Какую хотите…
— А караси есть?
— Этого добра не держим! — рассмеялся Медучин.
— И зря.
— Почему?
— Караси нам нужны.
— Что за напасть?
— Понимаешь, прислали ребята из Магадана бочонок сметаны. А к сметане что надо? Правильно — карась… А вы, знаю, почему-то считаете его несерьезной рыбой. И у вас ее нет.
— Нет, конечно… Придется половить. Есть тут несколько озерец.
— Половим, времени достаточно. Ну, а пока по первой, чтоб ловилась большая и маленькая.
Шкулин уже разлил давно, он свое дело знает. Анфиса, как и подобает хозяйке, все лучшее гостям. Вертолетчиков она знала. В прошлом году они обслуживали геофизиков, там и встречались.
— Ну, за встречу!
— Дай бог не последнюю! — чокнулся со всеми Шкулин.
Бровин принес мешок с сетями, закинул их в вертолет и тоже присоединился к пирующим.
А потом, вытащив из планшета карту и расстелив ее прямо на земле, Филатов отмечал озерца и протоки, которые показывал ему Медучин, и составлял оптимальный вариант облета их всех на тот случай, если в одном месте рыбы не будет, а в другом ее будет мало. И потом, взяв Медучина, вертолет ушел на юг, и мотался с озера на озеро, и гонял Медучин по тундре этот вертолет, как подвыпивший северянин московское такси, и только на следующий день вернулись ребята в Избяное с двумя мешками крепких коричневых карасей.