Совершенный изъян
Шрифт:
– В астралах! Я такое уже видел. У него червяк же! Видишь? Да и взгляд этот… У меня с бывшей тоже такое было. Сеть какая-нибудь кривая. А чё – зашёл, защита не сработала, а там тебя потом и плющит так, что в зомбака превращаешься.
Парень теперь уже не пытался двигаться, а стоял, повесив голову, разглядывая тёмный лёд под ногами.
– Он нас не видит и не слышит? – спросил Пётр.
– А хуй его знает! Я чё, специалист, по-твоему? Физик этот, или как его там… – Вик потёр затылок. – Надо группу вызывать.
– Да
– На вот! – Вик отдал бутылку. – Хлебни.
Пётр жадно отпил.
– Надо бы в фургон его затолкать. – Вик забрал наполовину опустевшую бутылку, глянул в горлышко, прищурился, но почему-то решил не пить и спрятал её в карман. – Интересно, сам он пойдёт?
– В фургон? К трупу?
– Да он сам как труп, мать его блядь! Еще б полчаса и скопытился бы на хер! Давай!
Вик грубо подтолкнул парня по направлению к фургону, и тот действительно сделал несколько коротких шажков. Казалось, парень уже окоченел, превратился в ходячий труп и неспособен двигаться быстрее.
– Реально, как зомби! – Вик снова толкнул парня.
Шаг. Ещё шаг. И парень опять замер, упёршись в невидимую стену. Однако шею он выпрямил и смотрел теперь тёмными запавшими глазами на ободранный фургон. Ветер кружил поблёскивающие на свету снежинки у него над головой.
Пётр открыл задние двери фургона. Труп рослого мужчины лежал поперёк кузова, согнувшись так, словно переломился от удара. Вик тем временем, чертыхаясь, подталкивал парня в спину. Из-за света от фонаря – дрожащего, как на старом телеэкране, – тень Петра двоилась и растягивалась по грязному полу фургона. Ветер заносил внутрь серый снег.
Парень дотелепал до самых дверей и остановился. Пётр и Вик приподняли его за плечи. Парень послушно шагнул в труповозку, упёрся в чёрный мешок и замер, уставившись мёртвым взглядом на валяющееся у него под ногами тело.
– Бред какой-то, – прошептал Пётр.
Он усадил парня на скамейку, как безвольную, насилу сгибающуюся в суставах куклу. Вик следил за ними, нервно расчёсывая бороду.
– Да уж! – проговорил он. – Нормальненькая такая приёмка! Чёт одна хуйня с нами происходит!
Все ремни безопасности на скамейке были выдраны, лишь от одного остался закреплённый на потолке шлейф с рваными, точно обкусанными краями. Было понятно, что, если они сдвинутся с места, парень тут же свалится на пол.
– Ты уверен, что это из-за шунта? – спросил Пётр.
Он присел перед парнем на четвереньки и поводил у него перед глазами пальцем. Никакой реакции. Парень тупо таращился в потолок.
– Да ни хуя я не уверен!
– Такое впечатление, что он…
– Мёртв?
Руки у Петра похолодели. Вик хрипло, с надсадой закашлялся и сплюнул себе под ноги.
– Мёртв? – повторил он. – Как та девица? Ты знаешь, это ведь ваще не наше дело! Мы паренька подобрали. Всё, приёмка прошла. Пусть эти…
– Да
– Браслет? – прищурился Вик. – А на хера такое счастье?
– А чего не так-то?
– Да всё, блядь, не так! Ты серьёзно зос хочешь печатать? Нас после такой приёмки в дурку упекут!
– Хоть проверим…
– Да ни хера мы не проверим! Опомнись, бля! Браслет у меня тот, запасной типа.
– И чего?
– Да убитый он! Я его тебе щас поставлю, и он тоже метку эту чёрную выдаст. Толку-то от него сейчас.
Вик нервно почесал ногтем седую поросль на щёках.
– Вот дела! Ты хоть заявил об этом?
– Заявлю, заявлю. Уже второй браслет за три месяца. Они мне там проведут ректальную стимуляцию.
– А как мы так работать-то будем?
– Да чё ты ваще привязался? На хера нам браслет? Парень вон ходит, сидит…
– Та девчонка тоже ходила.
– Да лан, живой он! – неуверенно сказал Вик. – Точно тебе говорю!
Пётр коснулся ледяного запястья парня.
– Пульс! – Вик захрипел и несколько раз кашлянул, прочищая горло. – Ты чё, врач? Это ничё не подтверждает! Может, ты там это, не поймёшь чё…
– Да чего не пойму-то?
– Не предусмотрено, блядь, должностной инструкцией таких ситуаций… – Вик вцепился в бутылку, но пить не спешил, – …ситуаций, когда два долбодятла, вроде нас, не могут понять, жив клиент или мёртв.
– Так чего делать-то? – Пётр всё ещё сжимал запястье парня. Ему показалось, что он чувствует слабую пульсацию. – Вроде жив он, не знаю. Похоже, пульс есть.
– Не повезу я его, – помотал головой Вик. – Окочурится по дороге. Короче, я группу вызываю.
Вик спрятал бутылку в карман, так и не выпив, и заковылял к водительской двери.
– Давай, – сказал Пётр и вылез из фургона.
Парень не двигался. То, что несколько минут назад влекло его в слепую тьму улицы, – упорно, вопреки сковывающему движения холоду – теперь исчезло. Как если бы сменилась программа. Было даже не видно, чтобы он дышал. Но, скорее всего, это из-за огромной дутой куртки. Да. Пётр утвердительно кивнул головой, словно разговаривал с кем-то. Из-за куртки. Куртки с люминесцентными иероглифами, которые переливались на тусклом свету.
Смотреть на парня – бледного, промёрзшего насквозь – было тяжело. Пётр отошёл в сторону. Асфальт в той части дороги, где они остановились, проседал – под тяжестью времени и собственного веса, – света единственного фонаря не хватало, и их длинный фургон проваливался в темноту. Откуда-то из пустоты доносился хриплый голос Вика. Кашель. Бессвязная ругань. Алла наверняка догадается, что Вик пьян.
Пётр закурил и тут же выплюнул сигарету. Сердце забилось тяжело и неровно. В глазах потемнело.