Совершенство техники
Шрифт:
Если вообразить себе эту машинную систему в ее предполагаемом дальнейшем развитии, когда она распространится по всей земле, а в рабочий процесс этой гигантской, мощной аппаратуры будет включено все человечество, занятое механическим трудом, охваченное пронизывающей все клетки общества организацией, и идеально обученное выполнению своих функций по обслуживанию производственного конвейера, то эта воображаемая картина, пожалуй, всякому может внушить опасения, о которых давно говорят люди, предсказывающие подобное развитие. Однако такая картина, напоминающая возведение Вавилонской башни, маловероятна. Столь же маловероятно предположение, что в будущем организация общества приведет к созданию чего-то вроде государства-муравейника или государства-термитника. Хотя эта опасность вряд ли грозит нам как результат наших усилий, однако совершенно очевидно, отчего напрашиваются такие сравнения. Наблюдая технику, невольно замечаешь в ней отдельные черты — например, слепой рабочий инстинкт, — которые могут служить основанием для аналогичных суждений. Можно стремиться к созданию коллектива, в котором люди вели бы себя как муравьи или термиты, однако в действительности это неосуществимо. В нем изначально заложен зародыш собственной гибели, так что он неизбежно должен рухнуть, не достигнув окончательного развития, под действием собственной тяжести. В мышлении Техника находит свое зеркальное отражение безжалостная эксплуатация природных ресурсов, практикуемая техникой. Переход его мышления к функциональной стадии свидетельствует о далеко зашедших разрушительных тенденциях, так же опустошительных, как результаты промышленной деятельности, которые мы наблюдаем в индустриальном ландшафте. Это такое мышление, в котором отсутствует всякая наглядность представлений, которое от исконной образности, составляющей неотъемлемую принадлежность живого языка, низведено до уровня механического движения. Что же представляет собой этот порожденный каузальным мышлением функционализм с точки зрения его средств и целей? Волю к власти, к такому овладению законами природы, при котором они ставятся на службу технике. Что это, как не средство для усиленного разграбления истощившихся природных богатств при помощи нового производственного метода, в основу которого кладутся более рациональные принципы.
25
Между тем мы должны научиться отличать эту техническую организацию от других видов организации. Ее главным признаком является господство каузальных определений и дедукций, строгому механизму которых вынужден подчиняться человек. Ее рациональность носит тот же механистический характер. Этим она отличается от других видов организации, в частности от государства. Отношение технической организации к государству, в котором идея организации представлена par excellence {67} и которое воплощает в себе некий статус, определяющий значение и иерархическое положение всех остальных организаций, отношение технической организации к государству как целому, которое определяет, какие задачи приходятся на долю всех частей, оказывается в наше время непонятым в особенности в силу того, что отсутствует ясное представление о целях техники. Властные устремления Техника направлены на то, чтобы подчинить себе, в числе прочего, также и государство, заменив государственную организацию технической. Этот факт не вызывает сомнений, и совершенно очевидно, что поборники и ведущие представители технократии добиваются именно этой цели.
67
По преимуществу (франц.).
Мы сможем исследовать средства, которые использует в этой борьбе техника, после того как познакомимся с ее отношением к другим организациям. Мы видим, как она подчиняет себе всю экономическую логику. Точно так же она поступает и с правовой организацией. Техника изменяет ее цель и сущность. Техник неизбежно отстаивает естественное право и выступает как противник исторической школы, так как техническое мышление может сочетаться только с естественноправовыми представлениями. Но и тут Техник старается подчинить логику естественного права технической логике, для этого он подменяет правовую норму технической нормой и, отвергая в ней качество специфически юридическое, изменяет как дальнейшее развитие права (lex ferenda {68} ), так и действующее право (lex lata {69} ), приводя их в соответствие с тем пониманием нормы, которое свойственно технике. Он механически уничтожает жизненную силу права, отменяя судейское убеждение (opinio necessitatis {70} ), дерогирующую силу обычного права, уходящую своими корнями в почву народной жизни. Технику непонятно положение, выраженное в словах: «ut leges non solum suffragio legislatoris, sed etiam tacito consensu omnium per desuitudinem abrogentur», {71} ибо этот молчаливый consensus omnium {72} лежит за пределами его знания. Однако формальное законодательное право, действующее в силу государственного установления, Техника тоже не устраивает, он всюду выдвигает на передний план материальную сторону закона и подменяет право, выраженное в виде законов, техническими предписаниями. С этим связано безграничное разрастание правовой материи: кажется, что это работает какая-то машина, производящая законы и предписания, причем все они носят характер технических нормативов. Техник борется против присущей юриспруденции способности толковать вещи, которая благодаря логическому методу ставит предел безграничному разрастанию материи; поэтому основная часть критических выпадов против юриспруденции понятия исходит в основном от техников. Успеху этих выпадов способствует тот факт, что техники получают поддержку со стороны сил, которые настаивают на непримиримом противоречии между формальным правом, выраженным в законах, и opinio necessitatis, хотя в действительности эта идея носит искуственный характер. Фактически это означает попытку отменить закон, а тем самым и право как таковое, поставив над ним некую динамическую волю народа, относительно которой утверждается, будто бы она ведет неустанную борьбу с формальным правом, выраженным в законах. В результате мы наблюдаем картину, когда так называемые генеральные клаузулы, определения, основанные на доверии, и принцип свободного усмотрения и справедливости начинают свою разрушительную работу, выхолащивая и подменяя собой формальное право, выраженное в законах.
68
Разрабатываемый закон (лат.).
69
Уже принятый закон (лат.).
70
Мнение о необходимости (лат.).
71
Законы отменяются не только голосованием законодателя, но и молчаливым согласием всех об их неприменении (лат.). — Julian. L 32. § 1 D. de leg. (1, 3). — Сальвию Юлиану, римскому адвокату, жившему во II веке при императоре Адриане, было поручено составить окончательный текст преторского эдикта, явившегося кодификацией преторского права. Он один из авторов, наиболее часто цитируемых в Дигестах, то есть основной части византийской кодификации права, известной под названием Corpus juris civili (Свод цивильного права).
72
Согласие всех (лат.).
Право отдельной личности, частного лица превращается здесь в право технически организованного частного лица. Так, собственность, которая по юридическому определению представляет собой исключительное правовое господство лица над вещью, отчуждается и перестает соответствовать этому определению, в том случае когда она принадлежит технической организации. Тогда она перестает быть самостоятельной и владелец уже не располагает исключительным правом владения, так как собственность стала технически организованной, и ее организацией могут распоряжаться посторонние силы, в сфере которых не действует право собственника. Закон для Техника то, что служит техническим целям. Проникнув в правовые структуры — законодательство, правосудие и управление, — Техник подменяет закон техническими предписаниями и постановлениями, или приспосабливает его для своих целей путем истолкования. [10] Выступая противником jus strictum {73} и поборником jus aequum, {74} он делает это не потому, что, в отличие от юристов, придает гораздо больше значения справедливости в правовых отношениях, а потому, что jus aequum открывает ему доступ к организации права. Техник повсюду сражается с юридическим формализмом, борется против jus cogens, {75} которое privatorum pactis mutari non potest, {76} и поддерживает ius dispositivum, {77} так как техническое предписание является одновременно диспозитивным и каузальным. Своим вмешательством он стремится изменить и переделать все право, касающееся человека и вещей. Право на отчуждение собственности, которое государство усилиями своих правоведов обставило жесткими оговорками, ограничившими его применение, под давлением Техника расширило свои рамки настолько, что каждая коллизия между интересами технической организации и частного лица образует новый прецедент в пользу отчуждения. Техник не борется с собственностью во имя теоретических принципов, как это делает агитатор в социальной сфере, а на практике изменяет характер собственности, подчиняя ее своей всесильной организации, которая свободно распоряжается ею, исходя из соображений рациональности. В первую очередь он вступает в схватку с существующими правами на недвижимость, испытывая к ним ту неприязнь, которую должен питать динамический рассудок в отношении всего неподвижного. В общем и целом можно сказать, что эти самовластные вторжения технического прогресса как в правовую, так и в другие области означают борьбу со всем, что пребывает в состоянии покоя, со всеми явлениями, которым свойственно постоянство и стабильность, со всем, что от него обособляется, не желая участвовать в его движении. Технический прогресс борется со всем, что отказывается отдать ему свои резервы, которые он желает использовать себе на потребу, будь то человеческие или материальные ресурсы. И не только нетронутые резервы, к которым мы должны относиться уважительно и бережно как к будущему достоянию наших детей и внуков, чтобы добросовестно завещать им это наследство в целости и сохранности, раздражают его словно бельмо на глазу. Точно так же технический прогресс вмешивается в движение независимых, не связанных с техникой организаций, с тем чтобы насильственно подчинить их себе и включить в собственный механизм.
10
Учение Монтескье о разделении властей («Separation des pouvoirs»), которое требует наличия отдельных управленческих аппаратов для puissance l'egislative, puissance ex'ecutrice u puissance de juger,* провозглашая главенство закона в деле управления и юстиции («De l’esprit des lois»,** 1748), получило признание в конституциях XIX века. Закон о судоустройстве Германской империи от 27 января 1877 года признает этот принцип в постановлении 1: «Исполнение судебной власти принадлежит судам, подчиняющимся только закону». Подобные постановления, как и бесчисленные другие, утрачивают свой смысл прежде, чем перестает существовать само определение. Смысл такого определения у Монтескье заключается в необходимости ограничения государственной власти, власти абсолютных монархов и их кабинетной юстиции. Но это был XIX век; мы живем в другое время, и сегодня речь идет об иных вещах.
* Законодательная власть, исполнительная власть, судебная власть (фр.).
**
73
Строгое право, строгая законность (лат.). — Формула римского права, позволяющая противопоставить строго формальному применению правовых норм углубленное истолкование их с учетом требований добросовестности.
74
Справедливое право, равное право (лат.).
75
Вынуждающее (императивное) право (лат.).
76
Не может изменяться договорами частных лиц (лат.).
77
Диспозитивное право, норматив (лат.).
26
Отношения между наукой и техникой меняются в ходе технического прогресса. Наука ставится на службу технике. Одним из выражений перемен во властной иерархии является тот факт, что ученые становятся служащими в институтах и лабораториях, принадлежащих промышленным фирмам, где их знания используются для решения технических задач. Научные дисциплины делаются вспомогательными дисциплинами техники, и их процветание зависит от послушания и исполнительности. «Чистая» наука отступает на задний план, поскольку теперь от нее требуется не познание закономерностей в природе, а главным образом изучение возможностей применения и использования этих знаний, то есть их эксплуатации. Открытия и изобретения поставлены в наше время на службу этой эксплуатации. Так что если талантливые достижения изобретателей получают поощрение, если их авторов призывают ускорить свою работу и быстрее делать новые изобретения, то это происходит лишь с той целью, чтобы путем рационализации методов увеличить эксплуатацию природных ресурсов.
В настоящее время биология выделяется как наука, развивающаяся особенно быстро. И это происходит по причине ее полной самоидентификации с техническим прогрессом. Без него методы биологии потеряли бы всякий смысл, а достигнутые ею результаты не имели бы ни ценности, ни полезного содержания. Характерным признаком такого положения может служить возможность непосредственного технического и промышленного применения ее результатов, которая осуществляется либо концернами, производящими лекарственные препараты, либо другими техническими организациями.
Совершенно очевидно, что открытие новых ферментов, гормонов и витаминов знаменует собой не только научный, но и технический прогресс. Все представления о действии этих веществ носят механический и функциональный характер. [11] То же самое можно сказать об их применении: с одной стороны, они, как и все медицинские средства, изготавливаемые техническим способом, вводятся в организм в виде препаратов, вызывающих механическое действие, с другой стороны, людей призывают употреблять в пищу богатые витаминами продукты. Это методы технических специалистов, которые мыслят детерминациями. Однако именно таковы методы нашего времени. Нетрудно увидеть их недостатки, трудно не поддаться их влиянию. Конечно, ничто не помешает мне предположить, что в яблоке содержится неизвестное число различных веществ, которые еще не обнаружены химиками и биологами. И конечно же, все эти вещества, если их откроют и синтезируют, не заменят мне яблока, которое воплощает в себе более высокий принцип, чем сумма извлеченных из него составных частей, и отличается от таких мертвых препаратов, какими являются все уже извлеченные из него или еще ждущие своего открытия элементы, потому что яблоко представляет собой форму живого, оно растет, наливается соком, зреет и благоухает. Я, конечно же, буду прав, если выберу себе в пищу не действующие вещества яблока, а само яблоко. И я буду прав, если съем яблоко не потому, что оно содержит действующие вещества, а потому что оно — яблоко. В этом заключается фундаментальная разница, так как в первом случае я поступаю как больной человек, а во втором случае — как здоровый. В вопросе питания я поступлю мудро, стараясь, где только возможно, держаться подальше от Техника. Но если мне неоткуда взять яблоко, тут уж не поможет никакой здравый смысл. А отсутствие яблока — это лишь знак, указывающий на массовые трудности с питанием, которые испытывает в условиях технической организации человечество. Не подлежит сомнению, что биологические теории питания и формы, в которых они реализуются на практике возникают там, где есть трудности с питанием, в первую очередь это проблемы больших городов, которые стали центрами технического прогресса. Специфический признак этого явления выражается в том, что авторы такого рода теорий, провозглашающие своей целью исправление нарушений и повреждений, не предлагают исправлять положение с помощью свежей, здоровой пищи, которую им неоткуда взять, а предлагают тем, кто стал инвалидом по вине организации труда, употреблять в качестве лечебного средства суррогатные продукты.
11
Эти «действующие вещества» характеризуются тем, что сугубо специализированные ферменты обладают непосредственным катализирующим эффектом и что их можно выделить в пробирке в отличие от растительных гормонов роста, обладающих более простой структурой и встречающихся только в живых растениях. Витамины, растворимые в жирах или в воде, являются действующими веществами животного происхождения. Между тем одно и то же химическое вещество может выступать в различных биологических объектах и в качестве витамина, и в качестве гормона, биофактора и кофермента. Биологическая функция связана с химическим строением действующего вещества, это явление называют «специфичностью» (Kuhn R. Wirkstoffe in der belebten Natur // Naturwissenschaften, 25. Jahrgang, S. 225 ff).
Кюгль (Утрехт) даже называет действующие вещества «руководящими деятелями клеточного государства». «Причину специфичности белковой молекулы следует искать не во всей молекуле в целом, — отмечает Кюгль, — а в некоей области, которая, по-видимому, не намного превышает объем самой молекулы действующего вещества» (доклад в Венском университете от 24 мая 1937 года). «Ключевая теория» химика-цитолога Эмиля Фишера предлагает модель ферментного ключа, в которой витамины образуют как бы «состоящую из отдельных выступов бородку ключа», они присоединяются к молекуле-основе в качестве групп активных атомов. Ферменты находятся в каузальной зависимости от витаминов; при отсутствии витаминов ферменты не могут активизироваться, пища не перерабатывается должным образом и возникают заболевания обмена веществ и другие явления. В этой и других подобных теориях мы встречаем уже знакомую нам терминологию технического прогресса — такие понятия, как «единица работы», «специализация», «рабочий обмен веществ» и т. п. Человеческий организм рассматривается здесь как фабрика с высоко специализированными рабочими участками, в которой всевозможные отдельные рабочие функции повторяются с механическим однообразием.
Макс Хартман («Wesen und Wege der biologischen Erkenntnis» — доклад, прочитанный на 94-м заседании Общества немецких естествоиспытателей и врачей в Дрездене в сентябре 1936 года) отметил, что в слове «функция» отчетливо проявляется каузально-функциональный характер анализируемых частей. Он считает, что «все морфологические понятия в конечном счете сводятся к физиологически-каузальной постановке вопроса». Хартман безапелляционно объявляет, что прогресс в области биологических наук, как и прогресс всего человеческого познания в целом, может быть обеспечен лишь путем обобщения и строгой индукции, которые вообще являются единственно возможными методами человеческого познания. «Притом логической основой этих двух методов является категория каузальности или закономерности в самом широком смысле, поскольку эта категория устанавливает функциональную связь явлений и выявляет их причинную обусловленность».
Такие высказывания трудно представить себе в устах математика и даже физика. В связи с этим стоит вспомнить о том, что со стороны теоретической физики уже сделаны критические замечания в отношении закона каузальности.
Добросовестному и гуманному врачу в наше время приходится нелегко. Если он откажется выполнять свои лекарские обязанности, он перестанет быть врачом. Но как же проблематичны эти обязанности для врача, состоящего на службе организации, интересы которой диаметрально противоположны интересам больного! Какие представления о лечении неизбежно должны господствовать в такой технической организации, где самое понятие о здоровье определяется требованиями, связанными с организацией рабочего процесса? А между тем эта техническая организация все больше прибирает к рукам врачебную деятельность, подчиняя себе как врача, так и больного; и она же оказывает решающее влияние на выбор методов лечения. Все медицинские теории, за исключением тех, которые создаются аутсайдерами, способствуют этому процессу и работают на него.
Знание этиологии болезней находится ныне в плачевном состоянии, и нет никакого сомнения в том, что такие выдающиеся врачи, как Вирхов, Кох и Эрлих, то есть цитопатологи и бактериологи, в значительной степени способствовали внесению неясности в этот вопрос. Специфические недуги того или иного времени нельзя объяснить с чисто физиологических позиций. Кроме того, подходя к болезням с готовой классификацией, врач утрачивает способность лечить их. Век великих эпидемий, которые косили целые народы, миновал, XX век — это век рака, диабета и неврозов, то есть таких болезней, при которых отдельные сферы организма материально обособляются от целого и, бурно развиваясь, разрушают телесную форму. В связи с этим следует задаться вопросом об истинной роли институтов рака, существующих в наше время во всех странах: не служат ли они скорее распространению рака, нежели исцелению от этой болезни? Ведь, как мы видим, тип мышления, который преобладает в этих институтах, аналогичен тем физическим явлениям, которые можно наблюдать при раковых заболеваниях. Тому, кто не согласен с этим утверждением, можно напомнить, что это мышление искусственно вызывает появление рака например при помощи ароматических углеводородов, выделяемых из каменноугольной смолы.
27
Рассматривая финансы и денежное хозяйство нашего времени, мы вступаем в область, где царит чудовищная путаница. Нет никакого сомнения, что в нашу эпоху нарастает процесс упадка всего денежного хозяйства. Об этом свидетельствует изъятие из денежного обращения драгоценных металлов, перемещение золота, которое непрерывно утекает из зон риска в зоны большей валютной безопасности. Ценность денег постоянно колеблется в зависимости от инфляционных и дефляционных процессов, на нее влияют предпринимаемые в различных странах меры, направленные на девальвацию или изъятие денег из обращения, ее приходится искусственно поддерживать при помощи сложной системы валютного законодательства. Сокрытие сбережений, которые хранят в виде драгоценных металлов и валюты, перевод активов непосредственно их владельцами или через подставных лиц за границу, ввоз на территорию государства его же собственной валюты — все это ставится под жесткий контроль, подкрепляемый соответствующими санкциями. И наконец, мы видим, как вследствие валютных трудностей государство вынужденно возвращается к примитивному обмену товарами, который влечет за собой специфические последствия для экономики и денежного хозяйства.