Совершенство техники
Шрифт:
Все началось с руки, и все к ней возвращается. Вся механика создавалась человеческой рукой и человеческой рукой контролируется. Даже самый искусный и продуманный автомат не позволит человеку сидеть сложа руки и уж тем более не может их заменить, потому что это не изолированный, самодостаточный в работе автомат, а лишь составная часть гигантского аппарата техники, неуклонное совершенствование которого связано с увеличением трудовых затрат. Выступая за то, чтобы механизировать всю, какую только можно, работу, нельзя при этом ссылаться на то, что это снимет часть нагрузки с рабочего. Механизация увеличивает не только количество механического движения и связанное с этим движением потребление, но и количество труда.
Техник всегда стремится расширить сферу механики, и эту же цель преследует его призыв механизировать все, что поддается механизации. Однако, если уж взять для убедительности сильный пример, скажите: значит ли, что нужно отменить пешехода [7] по той причине, что существуют механические средства передвижения, которые освобождают нас от необходимости ходить ногами?
16
На начальном этапе развития техники, когда количество механически выполняемых работ еще невелико, люди не замечают, что механизация влечет за собой новую организацию труда, что новый порядок работы неизбежно подчинит себе человека. Но с развитием техники все отчетливее проступают перемены, связанные с увеличением количества механической работы. В выполнение механического труда не только втягивается все большее количество людей, но наряду с этим их труд все более специализируется. Одновременно со специализацией научных дисциплин этот процесс охватывает и технику. Автономизация отдельных отраслей знания, получающая материальное выражение и сопровождающаяся их искусственной изоляцией и разграничением, находит свою параллель в области техники, где человеческий труд разделяется и дробится на части.
7
Почему, собственно говоря, не такая уж неожиданная мысль о необходимости создания организации пешеходов, производит несколько комическое впечатление? Оно объясняется несовместимостью понятий: ведь такой род человеческой деятельности, как ходьба, противоречит
Одна из особенностей технического устройства заключается в том, что все его составные части в случае необходимости можно заменить. Его можно разобрать на отдельные детали и снова собрать. Изношенные или испорченные части можно отремонтировать, вынуть старые детали и вставить вместо них новые. Введение рациональной технологии, включающей всеобщую стандартизацию, типизацию, установление единых нормативных параметров для изготовления таких заменяемых элементов означало большой шаг вперед в деле организации технического труда. Преимущества единой нормы столь очевидны, что здесь нет надобности подробно вдаваться в обсуждение этого вопроса. Этот технологический принцип упрощает аппаратуру, делает ее более гибкой в использовании и служит делу совершенствования техники. Но как можно собрать и разобрать на детали машину, так же можно разложить на составные части и разделить выполняемую при помощи нее работу. Работа подразделяется на отдельные последовательные функции, механически производимые в определенный промежуток времени, а это влечет за собой функциональное распределение обязанностей рабочего. Работа утрачивает сохраняющуюся в условиях ручного труда связь с физическим существом человека. Изучая орудия ручного труда, мы замечаем, что они всегда отвечали этому требованию. Ведь заступ или лопата это, в сущности, не что иное, как копающая рука и ее кисть, молоток — это сжатый кулак, грабли снабжены пальцами. Кроме того, связь с человеческим телом выражена у орудий труда в соответствующих размерах и форме, в устройстве ручки; например, хорошая коса так послушна косцу, как будто они составляют единое целое. Со стороны иногда странно смотреть, как тщательно бильярдист выбирает себе кий для игры: чтобы понять в чем тут дело, нужно иметь в виду, что из ста возможных он должен выбрать тот кий, который по весу, длине, форме и прочим свойствам наиболее соответствует его собственным физическим данным. Только с учетом этого соответствия можно понять и другое: отчего всякие игры и работа, основанная на соответствующих потребностям человеческого тела физических упражнениях, оказывает на человека такое благотворное действие. Это соответствие исчезает по мере развития машин и техники в направлении самостоятельно работающей механики. Работа механически дробится на части и расчленяется на мельчайшие временные отрезки рабочего процесса. Список профессий с номенклатурой узких специальностей, востребованных технической организацией труда, может дать представление о степени специализации производственного процесса. Он включает в себя специалистов по предварительной калькуляции, мастеров-контролеров, технологов, главных конструкторов и руководителей отделов и подотделов, хронометражистов, контролеров-метрологов [8] и специалистов-конструкторов по отдельным деталям. Что же делает весь этот штат сотрудников проектного цикла? Они кроят работу для рабочего, дробят ее на мелкие и мельчайшие доли. Иногда ему достается одно-единственное движение, одна и та же простейшая манипуляция, которую этому человеку приходится год за годом повторять изо дня в день. Такой работник уже не ремесленник, который так называется, потому что может изготовить целую вещь благодаря тому, что знает свое рукомесло. Теперь у него осталась только одна функция, одна функциональная задача, выполнение которой представляет собой механический процесс. Чем больше распространяется техника, чем больше она развивается и специализируется, тем больше увеличивается доля механической работы. В ходе этого развития труд все больше отделяется от рабочего, отмежевывается от его личности, обретая самостоятельный статус. Пропадает та личностная связь рабочего с его трудом, которой он обладал как представитель определенной профессии. Связь между рабочим и его трудом начинает носить чисто функциональный характер. Работа, как и отдельные части, из которых состоит машина, становится сменной деталью целого. Рабочий может сменить выполнение одной функции на другую. Эта смена происходит тем легче, чем сильнее выступает на первый план функциональный характер работы и чем больше соответственно упрощаются отдельные функции. Подобно тому как стандартизация машинных деталей расширяет возможности их применения, стандартный рабочий тоже может использоваться для выполнения любых функций. Однако было бы ошибочно полагать, будто расширение возможности его использования увеличивает свободу. В действительности происходит как раз обратное. Функциональный характер труда, равносильный его механической автономизации, приводит к зависимости рабочего от аппаратуры и организации труда; рабочий лишается возможности и права на самоопределение по отношению к выполняемой работе. Рабочий стал более подвижным, но зато его и легче стало включить в рамки организации. Такого работника, чей труд уже не связан с его личностью, легче подчинить организации; его можно использовать в любом пункте рабочего плана. Теперь ему приходится считаться с тем, что его могут поставить на любую работу, отправить, куда угодно, не спрашивая согласия, и ему придется отбывать принудительную трудовую повинность. По мере развития механики человек все чаще оказывается объектом жесткого принуждения. Избежать его уже невозможно. Человек не в состоянии даже смягчить его или ослабить, и все его попытки в этом направлении терпят крушение. Они терпят крушение так же, как тщетные усилия арестанта, прикованного к механическому ступенчатому колесу. Однако между рабочим и арестантом есть все же одно различие. Рабочий положительно относится к развитию аппаратуры и организации; его усилия направлены на то, чтобы забрать в свои руки право ими распоряжаться, так как он питает ошибочное убеждение, будто бы таким образом сможет улучшить свое положение. Иными словами, он мыслит социально, то есть более социально, чем все прочие. Но его социализм, развивающийся в ногу с техническим прогрессом, представляет собой такой образ мыслей и поведения, который соответствует технической организации труда.
8
Вот что говорится, например, в объявлении о вакантном месте контролера-метролога: «Требуется контролер-метролог с опытом работы по проверке чертежей и спецификаций на предмет соответствия конструктивных и функциональных параметров производственно-технологическим, нормативным требованиям. Необходимо знание технологии производства. Инженер-метролог должен обладать опытом хронометрирования по системе Государственного комитета рационализации труда (Refa)».
Как правило, для рабочих организаций, повсеместно возникающих там, где рабочий пришел к осознанию и пониманию того факта, что он попал в зависимое положение и, чтобы сопротивляться, должен создавать объединения, характерна ненависть к неорганизованному рабочему, то есть к рабочему, который еще не осознал подневольный характер механического труда и необходимость отказаться от своей независимости в пользу организации. Но, объединяясь в организации, рабочий выполняет одно из требований технического прогресса, который всюду стремится насаждать организованный порядок. Рабочий думает, что поступает так по своей доброй воле, и делает это с энтузиазмом, но на самом деле организация рабочих профсоюзов происходит под давлением механического гнета, который подчиняет трудящегося своей власти. Эти выделившиеся в особые организации профсоюзы в дальнейшем ждет упадок, который наступит, когда благодаря совершенству техники повсеместно возобладает столь эффективный автоматизм, что организация труда сделается всеобъемлющей и уже все будут рабочими.
17
Историческая ретроспектива поможет нам яснее увидеть этот процесс. Рабочий вопрос в том виде, в каком мы его здесь рассматриваем, впервые возникает в начале XIX века в Англии. Предпосылкой этого стало появление промышленных предприятий фабричного типа, который впервые сложился в Англии. Старинное цеховое право, препятствовавшее укрупнению промышленного производства, разрушилось, столкнувшись с внедрением механических методов производства. Одновременно происходило разрушение семейного домашнего уклада, служившего его опорой. Разрушилась система собственности и хозяйственной деятельности, которая была связана с ручным трудом. Цеховые ограничения, несвобода, налагаемая ремесленными цехами, составляет один из элементов стабильного, замкнутого в себе строя, в основе которого, как и в основе цехового устройства, лежит ручной труд. Цеховой уклад был укладом мастеров. Этот уклад включал в себя борьбу между мастерами и подмастерьями, он основывался на принципе социального равенства всех членов цеха и стоял преградой на пути образования противоречия между трудом и капиталом и появления ремесленного пролетариата. Несправедливые решения и установления устранялись вмешательством государственной власти или городского магистрата. Борьба физиократов с цеховым устройством, развернувшаяся в период, когда оно было уже подорвано допущением надомного производства, велась под лозунгом прав человека во имя свободного развития промышленных методов в ремесленном производстве и создания крупной промышленности. Свобода ремесел не только разрушила прежние отношения господства и подчинения между хозяином и работником, существовавшие при цеховом устройстве, заменив их судебно-правовыми договорными отношениями, на основе долгового обязательства, но, кроме того, широко распахнула двери для введения промышленных методов работы, положила начало разделению труда и отняла у работника возможность самостоятельного труда, создав тем самым пролетариат. Разделение труда и возникновение пролетариата тесно взаимосвязаны. В результате технического расчленения хозяйственной деятельности на отдельные элементы и разделения промышленного производственного процесса в целом на специализированные функции из рук рабочего уходят средства производства, дававшие ему возможность самостоятельно распоряжаться своим трудом и рабочим процессом. Свойственное механическому производственному процессу разделение труда ставит рабочего в зависимость от механического оборудования. Поэтому провозглашаемая манчестерской школой неограниченная экономическая свобода, санкционирование свободы трудового соглашения приводит к рабской зависимости рабочего от предпринимателя, а следовательно, практически неосуществима, поскольку связанные с нею недостатки и злоупотребления неизбежно требуют вмешательства государства. Картина манчестерской стадии развития техники представляет мрачное и в то же время исполненное лицемерия зрелище. Манчестерская доктрина, возражавшая против введения какого бы то ни было фабричного законодательства и боровшаяся с чартизмом, представляет собой попытку целиком переложить все тяготы технического прогресса на плечи рабочего, который в этот период недостаточной организованности оказывался совершенно беззащитным.
Рабочий изначально нуждается в защите, в первую очередь в защите от промышленного предпринимателя и капиталиста, который держит в своих руках средства производства. Поэтому создаваемое сейчас трудовое законодательство прежде
Зависимость рабочего трактовалась раньше как чисто экономическая. Такой взгляд основан на недоразумении. Экономическую сторону этого процесса Маркс обрисовал четко и с исчерпывающей полнотой, но он недостаточно хорошо представлял себе технические условия. В действительности зависимость рабочего изначально коренится в условиях работы, рабочий зависит от фабричной механики. Если его труд плохо оплачивался и его заработок бывал порой просто скудным, то эту судьбу он разделял с другими людьми, между тем как зависимость от фабричной механики определяла весь образ жизни рабочего, играла в нем решающую роль, накладывая на него неизгладимую печать. Рабочий осознал свою классовую принадлежность, противопоставил себя всем остальным классам, как бы сам создал свой отдельный класс в тот самый момент, когда он осознал свое положение, ту зависимость, в которую он попал из-за того, что стал заниматься машинным трудом. Границы его классового сознания определяются этой зависимостью. Подъем рабочего движения неразрывно связан с распространением фабричной механики. Пока механический производственный процесс развит мало, это движение бывает слабым, затем оно растет вместе с развитием и распространением механического производства; сильнее всего оно выражено в тех городах, где механические рабочие процессы становятся преобладающей формой производства. Эти города становятся центрами, в которых берет начало рабочее движение, там развивается его теория и практика. Не случайно Маркс, например, жил в Англии. Рабочим в том новом смысле, какое приобрело теперь это слово, нельзя назвать человека, чей труд никак не связан с механическим производственным процессом. Пока крестьянин, ремесленник, торговец не оказываются вовлеченными в него, они еще не являются рабочими в новом значении этого понятия, которое обязательно подразумевает связь с механическим трудом. Вместе с тем всякий, кто так или иначе зависит от механического производственного процесса, является рабочим в новом смысле этого слова. Поэтому и фермеры, и колхозники, работающие с машинами, — рабочие. Доля рабочих в составе населения увеличивается по мере того, как механические производственные процессы получают все большее распространение.
С самого момента своего появления рабочий характеризуется зависимостью от фабричной механики. Не он запустил этот процесс, в который был насильственно втянут. Он даже пытался протестовать, прежде чем примирился со своим новым положением. Рабочего вообще не было как такового, когда начинался этот процесс, — он впервые появился как порождение этого процесса. Он не хочет становиться рабочим, он разбивает машины. Он тщетно пытается спастись от неминуемой судьбы. Не он был зачинщиком этого движения, а научная мысль, которая породила такие методы производства, применение которых разрушило прежний порядок трудовой деятельности. Где бы ни находился рабочий, он всегда изначально поставлен в зависимое положение; зависимость накладывает отпечаток на все его мысли и действия, и ему некуда от этого деваться, пока он остается рабочим. Рабочее движение — это движение протеста. Ощущение динамического беспокойства, тревожной напряженности и волевого движения, которое мы чувствуем в индустриальных районах, сильнее всего выражено в среде рабочих, но порождается оно не рабочими, а большими заводами с их скоплением аппаратуры, которая подчиняет человека своим законам, предписывая ему свой порядок работы. Рабочий не управляет происходящими процессами, его мысли и желания не имеют тут никакого значения; он только следует за этими процессами, и каждый шаг его продиктован обстоятельствами. Рабочий не творит тот мир, который его окружает, он сам творение этого мира. Хочет он того или не хочет, этот мир лепит его на свой лад. Когда рабочий пробуждается ото сна и начинает осознавать свою зависимость, то в первую очередь замечает, что его угнетают и эксплуатируют. И это чувство, как ни крути, совершенно точно отражает истинное положение вещей. Тогда он начинает понимать, какая угроза нависла над ним и его семьей, начинает понимать свою беззащитность и действует так, как подсказывает ему это чувство незащищенности. У него развивается классовое сознание, он начинает организовываться. Однако после пробуждения рабочий не сразу осознает всю глубину своей зависимости. Поняв ее экономическую и политическую сторону, он не понимает другого: не понимает, что никакая, даже самая совершенная, организация не может вызволить его из зависимости от фабричной механики, что организация, напротив, только усиливает эту зависимость как средство его окончательного закабаления. В этом нет ничего загадочного или таинственного. Потому что как бы рабочий ни строил свою организацию, все его старания носят вынужденный характер — к ним принудительно толкает аппаратура; так что и в этом случае он лишь следует имманентному закону развития новой техники. Чего бы рабочий ни достиг на этом пути, но, даже получив аппаратуру в свои руки, он вновь окажется перед фактом, что и в этих условиях ничего не меняется. Он по-прежнему остается зависимым.
18
Машинной технике, которая окружает рабочего, не свойственно защищать человека. Напротив, с каждым шагом ее развития обнаруживаются все новые закономерности, несущие в себе угрозу для человека и причиняющие ему вред. Машина — не друг рабочего; рабочий не может установить с ней дружеские отношения. Невозможно представить себе машину, которая не была бы основана на принудительном использовании механических природных сил. Применяемое к ним принуждение направлено на достижение определенного эффекта, и этот эффект достигается насильственными и хитроумными методами. От машины требуются движения, получаемые в результате взаимодействия парных элементов в виде шестеренок, винтов, цилиндров и призм, которые ограничивают движение машины соответственно требованиям целесообразности. Тут все построено на искусственно создаваемом антагонизме. Работа, основанная на преодолении сопротивления, — неотъемлемый признак машины; это главный принцип ее устройства и функционирования. Действию природных сил в машине предшествует насильственное преодоление. Естественные силы сопротивления, которые противодействуют требуемому рабочему эффекту, — сила сцепления, трения, сопротивления воздуха и т. д., — а также и побочные силы сопротивления, являются, как и вся конструкция машины, выражением насильственного характера применяемого метода; заключенные в сборном механизме силы природы лишь нехотя уступают принуждению. Эти сопротивляющиеся силы невозможно ни выключить, ни устранить; они всегда сохраняются как непрекращающийся протест, постоянно сопровождающий процесс работы, затрудняя и удорожая его стоимость. Кроме того, к полезной работе всегда присоединяется еще и добавочная. Добавочная работа возникает как дополнительная нагрузка к полезной; машина никогда не обеспечивает экономии труда, а только приводит к увеличению его затраты. Любая машина независимо от того, служит она для перемещения или формирования предметов, всегда затрачивает часть своей работы вхолостую. Холостые затраты работы возрастают пропорционально общему объему механизмов. На вопросе о том, почему техническая аппаратура обременительна для природы, мы подробно остановимся в другом месте. Загнанные в узилища железных конструкций силы природы усиливают свое сопротивление, так что требуется постоянный надзор и контроль, чтобы не дать им вырваться из рабства. Одно то, что приходится быть ежеминутно начеку, усиливает тревогу человека и подрывает его уверенность. Почва у него под ногами то и дело дрожит и трясется. Сперва по ней проходит едва ощутимая легкая дрожь, затем она усиливается, чтобы разразиться наконец страшными катаклизмами, превосходящими своей мощью все известные землетрясения. Каждую машину в отдельности можно рассматривать как изолятор. Этим понятием в электротехнике обозначаются тела, не проводящие ток, которые уменьшают потери электричества в электрической цепи. В каждой отдельной машине изолируются силы, и этот насильственный метод на первый взгляд кажется удовлетворительным для достижения поставленных задач и целей. Однако это лишь мнимое впечатление, так как вся техническая организация связана с задачей подавлением этого сопротивления, которую приходится решать постоянно. Если там, где работают изоляторы, то есть в тех местах, где аппаратура соприкасается с землей, все обстоит благополучно, то в области организации труда сполна проявляется тот урон, который аппаратура наносит человеку с тыла, откуда он не ждет нападения. Технические изоляторы не в состоянии предотвратить полной перестройки всей организации труда и даже сами вынуждают к этой перестройке. В числе понятий, которые управляют организацией труда, мы снова встречаемся с аппаратурой. Можно ли представить себе что-то более тревожное и необъяснимое, чем этот процесс? Здесь мы видим постоянно идущую упорную борьбу, сопровождаемую тяжелыми потерями. Мнимый прогресс, который в глазах Техника приносит с собой механический производственный процесс, подобен стремительно распространяющемуся пожару, который оставляет после себя выжженную и бесплодную землю. Закон энтропии справедлив для всего феномена техники в целом. Растрата тепла в технике особенно велика, так как технические методы производства по существу являются принудительными, так как в борьбе с разного рода сопротивлением потери увеличиваются по мере распространения техники. У нас нет причины экстраполировать этот процесс на весь космос в целом, как это делает Томсон в своей гипотезе о наступлении теплового равновесия и тепловой смерти Вселенной. Мы не знаем Вселенную, а следовательно, не можем, как делается в данной гипотезе, рассматривать ее в качестве механизма, который изнашивается, выработав свой ресурс.
Рабочий, труд которого связан с аппаратами, не может не организовываться; хочет он того или не хочет, ему не остается другого выбора. В условиях расширения технической аппаратуры государство не может не оказывать законодательного давления в поддержку организующей тенденции. Процесс организации — это всегда организация труда, он представляет собой механический метод упорядочивания производственных отношений, в которых участвует рабочий, связанный с функционированием технической аппаратуры. Организация не является общественным институтом. Век технического развития обладает повышенной способностью к созданию организаций. Он неспособен создавать институты, зато хорошо овладел искусством организационного преобразования существующих институтов, то есть увязывания их с технической аппаратурой. Технический прогресс не терпит рядом с собой других организаций, кроме тех, которым свойственны черты мобильности, то есть таких, которые бы вполне соответствовали мобилизационной тенденции века техники. Но общественный институт включает в себя — по крайней мере по первоначальному замыслу — качество неизменного существования; он создается как иммобильное учреждение, которому свойственна такая черта, как нерушимая устойчивость, способная выдержать натиск времени. Организации же поставляют технике средства для осуществления ее рабочих планов; и с течением времени все отчетливее можно видеть, что это предназначение является определяющим для их внутренней сущности.