Совершенство

Rin Xiao

— Людям, которым я дорога, сначала нужно узнать, что я совершила этот акт покушения на своё здоровье, — смеётся Сяо Ми и щекочет ладони Юэ острыми ногтями, — моя мама говорит: «Незнающий спит спокойно, а молчаливый — довольно». Так что если Вы, господин Синь, будете смиренно молчать, то мы обойдёмся без кровопролития, ха-ха!

— Госпожа Шень, ради Вас я готов отрезать себе язык…

— Не стоит, — Сяо Ми опускает взгляд на воду и нарочито заумно добавляет, — ваши руки слишком замёрзли, они плохо Вас слушаются. Если Вы соберётесь отрезать себе язык, Вы можете случайно поранить своё прекрасное лицо, — девушка огорчённо вздыхает, представляя эту картину, — это весьма и весьма опечалит меня.

— Тогда, госпожа Шень, Вам придётся поверить мне на слово, — улыбается парень и наклоняется ближе, — но по-прежнему остаётся ещё одна

проблема — я тоже человек, которому Вы небезразличны. Как же Вы убедите меня не беспокоиться?

Сяо Ми с загадочным и спокойным видом гладит руки парня:

— Господин Синь Юэ, я Вас уговорю.

Глава 9

— Я же говорила, что у моего мужа, нынешнего мужа, нет чувства меры. Прошёл всего день со званого вечера в доме Фэн, как он отправился гулять к господину Мэну. Как же всё-таки хорошо, что у него нет чувства меры.

В покоях госпожи Фэн почти кромешная тьма. Лишь в дальнем углу, на низеньком столике, где стоят вкусно пахнущие деревянные сундучки с украшениями, горят две маленькие свечки, и через открытое окно проникает тусклый лунный свет. Луна такая же, как и в момент первой встречи Шень Сяо Ми и Синь Юэ, разве что чуть-чуть пошла на убыль.

Бледная кожа хозяйки комнаты словно сияет в темноте. Белые плечи и ноги чуть-чуть выглядывают из-под покрывал и соприкасаются с таким же оголённым телом парня.

Их длинные, распущенные, чёрные волосы спутались между подушек и теперь щекочут кожу владельцам.

Синь Юэ не может и не хочет подавить улыбку, смотря на завораживающее лицо Сяо Ми. В его мыслях штиль, а в сердце ураган. В жизни ему приходилось совершать необдуманные поступки, спонтанные. На эти поступки, как правило, его толкало порывистое и отчаянное сердце. Он был слишком молод, и огонь внутри него был чересчур опасным и горячим. Синь Юэ умел планировать и делал это хорошо, умел анализировать, действовать по ситуации, исходя из правил, норм и логики. Но то, на что подначивают его чувства, порой на что-то безумное, порой на что-то рискованное и неизвестное, он любит больше всего. Как ни странно, самые спонтанные решения парня зачастую оказываются самыми удачными и важными в его жизни. Это невероятное восхищение и влечение, которое он испытал, впервые увидев молодую хозяйку дома Фэн, потрясло и оживило душу, зачахшую на скучной государственной службе. Вся его сущность потянулась к Шень Сяо Ми, не только потому что было сражено красотой Шень, но и потому что ощутило в ней нечто загадочное, нечто уникальное, нечто, что изменило бы уклад жизни Синь Юэ, и не важно в какую сторону — хорошую ли, плохую ли — важно, что огонь внутри молодого человека, наконец, нашёл бы того, для кого ему стоит гореть и кому стоит себя отдать.

Парень не понимал, что двигало Шень, когда она медленно и осторожно, но шла к нему навстречу. Он сомневался, что госпожа Шень способна влюбиться с первого взгляда. Она слишком… слишком… это явно не в её духе. Может быть, она тоже что-то искала и это что-то нашла в Синь Юэ — открытом и доверчивом.

— Расскажи мне о чём-нибудь из своего прошлого. Скучно так лежать, — шепчет девушка.

Синь Юэ закидывает руку за голову и хмыкает.

— Что, например?

— Что угодно, но только интересное, — Синь Юэ не отводит взгляда от потолка, чем задевает девушку. — Неужели так сложно вспомнить что-то? — на лице Сяо Ми читается наигранная обида. — Когда ты попросил меня говорить, я не мучала тебя молчанием, — задумчивость мелькает на прекрасном лице и через секунду сменяется вопросом, — а зачем ты попросил меня об этом?

Синь Юэ пристально смотрит на госпожу Шень и отвечает:

— Я хотел послушать твой голос.

— Он тебе нравится?

— Он интересен.

— …

— В детстве я занимался музыкой, — Синь Юэ делает паузу, прислушиваясь к витающему в воздухе удивлению и непониманию, — я далеко не всегда был помощником младшего чиновника, если ты об этом, — со смехом отвечает парень на не заданный, но явно напрашивающийся вопрос. — Когда-то, когда я был помладше и когда уважение к словам отца пересиливало желание куда-нибудь влезть, я был примерным молодым музыкантом при Его Императорском Величестве. Долго объяснять, почему я захотел отдалиться от дворца и занять такую низкую должность, когда мог бы получать жалование в разы больше настоящего, но если вкратце — мне было скучно, — Синь Юэ бросает на Сяо Ми виноватый взгляд,

какой бывает у человека, который извиняется за свою врождённую глупость, но ни о чём не жалеет. — Знаешь, на самом деле «скучно» — это слово, которым я объясняю всё самое безумное, что я делал в жизни. Так вот в «скучные годы» я занимался игрой на музыкальных инструментах: жуань, пипа, цинь, сяо, дицзы. Как только мне надоедало играть на одном, я начинал изучать владение новым. Иногда я пел, обычно на торжественных церемониях вместе с ещё примерно десятком других певцов. Многие из них были мастерами своего дела. Они были способны брать самые разные ноты, разной высоты, владели искусством изменения голоса, горлового пения и пения в нос — мне такое давалось с трудом, если честно, и моё горло часто болело после таких церемоний. По возможности я отсиживался за инструментом, при самом удачном раскладе событий я бренчал на цине или дудел в дицзы, никто меня не трогал, и все были счастливы. Но привычка вслушиваться в голоса людей у меня осталась до сих пор, что меня нисколько не тяготит, наоборот, о человеке можно сказать многое по голосу. Я слышал много. Твой голос довольно уникален, я редко слышал, чтобы люди говорили так, как ты, поэтому… мне захотелось послушать подольше… чтобы узнать тебя…

Синь Юэ обнимает крепко, собирая пальцами одежду, и шумно дышит. Сяо Ми одной рукой расплетает чужие волосы, другой — растирает бок, которым парень ударился о раму, когда преступно поздно преступно лез в окно в преступно который раз замужней девушки. В голове молодого господина ни одной связанной мысли.

— Закрой окно.

— Здесь никто не ходит.

— Закрой. Солнце ещё не зашло.

Рука грубо захлопывает окно и ложится на тонкую белую шею, притягивая ближе. Синь Юэ тянет за завязки красного платья, не думая ни о чём. Сяо Ми что-то непонятно шепчет и гладит чужие скулы. Лишь несколько мгновений спустя молодой человек ощущает, что девушка пытается его ненавязчиво оттолкнуть. Она упирается руками в ходящую ходуном грудь и с закрытыми в блаженстве глазами повторяет:

— Постой, подожди, постой, не так быстро, подожди немного…

Синь Юэ опускает руки на узкие плечи и наклоняется прямо к лицу, почти касаясь кончиком своего носа носа Шень Сяо Ми.

— Открой глаза. Посмотри на меня.

— Подожди, постой, я…

— Шень Сяо Ми. Ми-Ми!

— … я… я… подожди…

— Ми-Ми, открой глаза.

Синь Юэ внимательно вглядывается в большие блестящие глаза, примечает каждую неровно, но очаровательно лежащую ресничку, недоверчиво изогнутые брови, движения кожи, потому что девушка от волнения кусает губу изнутри.

— Ми-Ми, я знаю, знаю. Всё хорошо.

Шень ждёт, ждёт, когда парень убедит её.

— Я с первого взгляда узнал тебя, с первого слова, Ми-Ми. Всё хорошо…

Синь Юэ вытягивает руки в стороны, как бы обозначая, что находится во власти решения Сяо Ми и что сам он ей полностью доверяет. Темноту комнаты нарушает лишь шумное дыхание парня, пытающегося услышать, о чём думает хозяйка дома Фэн. Сяо Ми не слышно, словно никакой девушки здесь и нет вовсе.

Наконец, невзирая на неизвестность, губы Шень безошибочно находят губы Синь.

— Приоткрой окно…

Юэ тихо тянет на себя рамы, пропуская в комнату последние лучи заходящего солнца, падающие на его «Совершенство». Он обнимает Сяо Ми и думает о том, как можно назвать свои чувства.

Тепло Сяо Ми — это то «немного», которое нужно ему для того, чтобы быть счастливым. Но можно ли описать Сяо Ми как «немного»? Синь Юэ не знает, он не считал, сколько нужно среднестатистическому человеку для среднестатистического счастья. Молодой человек подозревает, что та, кто сейчас у него в руках, не имеет цены.