Совершенство
Шрифт:
– Хочешь, я пойду в воду вместе с тобой?
Ее собственная кожа под пальцами отзывается таким разрядом энергии, что она отдергивает руку, будто сунула пальцы в розетку.
Колин придерживает ее за плечо, не давая потерять равновесие. Ей вспоминается первый день, в столовой, когда она увидела его и поняла, что умирает от жажды узнать его, рассмотреть вблизи черты лица, услышать голос, почувствовать его кожу под своими пальцами. И вот оно, это лицо, совсем рядом, наклоняется к ней и целует так, будто она сделана из стекла.
– Да, – отвечает он. – И ты это сделаешь?
– Конечно,
– Я пойду за тобой куда угодно, Люси. Ты только путь укажи.
– Тогда пошли купаться. – Она, наверное, улыбается всем своим телом.
– Когда? Когда мы пойдем?
Она отступает и глядит Колину за спину, туда, где Джей изо всех сил не смотрит на то, что они делают.
– Джей, ты завтра свободен?
Джей издает восторженный вопль, подходит к Колину, и они стукаются кулаками.
– А то.
Еще совсем рано; едва рассвело. Небо из последних сил цепляется за ночь, пока в дело не вступают облака, которые начинают сеять пушистые снежные хлопья.
Колин и Джей запихивают в рот сэндвичи с мармеладом и арахисовым маслом, проверяя в последний раз, все ли на месте.
– Ты уверена? – спрашивает у нее Колин, забрасывая на плечо тяжелую спортивную сумку.
Люси молча кивает; она боится, что изо рта у нее вылетит признание в том, насколько сильнее она стала в последнее время. Или в том, что никогда у нее не было большей уверенности в чем-либо еще.
К тому времени, как они выходят, пройдя по лесной тропинке, на берег, поверхность озера сияет, купаясь в утреннем свете: ослепительно-белое пространство, прерываемое только крошечными темными крапинками палой листвы. Место, где Колин провалился в первый раз – неровный кусок тонкого льда в самой середине, – отсвечивает ярко-синим. Теперь, когда она видит острые края, словно стрелы, указывающие в середину, падение Колина оживает в памяти Люси как нечто идиллическое и прекрасное. Как в замедленной съемке, она видит, как он скрывается под водой, и лицо у него не испуганное, а радостное. Она вспоминает, как он позвал ее по имени на тропинке, их первое настоящее прикосновение, и то, как он взглядом умолял ее не портить это ощущение своими страхами.
Присыпанный снегом лед хрустит у них под ногами, и она слышит, как Колин поскальзывается, и они с Джеем смеются над его неуклюжестью. Но она даже не оглядывается, потому что ей так хочется поскорее оказаться там. Теперь, когда они решили нырнуть вместе, все по-другому. Она ощущает внезапную тяжесть в груди, тягу к чему-то невидимому, скрытому под водой.
Она поворачивается и смотрит на него, и думает, правда ли, что она так долго жила в озере. Видела ли она его? Что это за голод, который пронизывает все ее мысли? Там, под толщей синего льда, в глубине, лежит нечто, место, созданное специально для них. Она еле удерживается, чтобы не потащить его в воду вместе с собой. Руки ее – магниты, и кожа его – железо, и их место – друг с другом рядом, прямо под поверхностью льда.
Пока Джей расстилает термическое одеяло и распаковывает оборудование, Люси раздевается до нижнего белья – она не желает ждать ни единой лишней секунды. Ботинки, брюки, свитер, рубашка ложатся неровной
Она взглядывает на Колина, который смотрит на ее, как завороженный. Несколько секунд он не двигается, потом начинает поспешно возиться с собственными пуговицами.
– Никогда не видел тебя… такой, – говорит он с горящими глазами; щеки у него вспыхивают румянцем.
Люс косится на полынью и говорит:
– Ну что, на раз-два-три?
Они прыгают; прозрачная синяя вода серебрится между пальцев вытянутых рук; давит на каждый квадратный сантиметр ее тела. Они подныривают под ствол упавшего дерева, и пряди мха, покачиваясь, высвобождают тысячи крошечных пузырьков, которые устремляются к поверхности. Люси не знает в точности, куда они направляются, но она ощущает притяжение дальнего, глубокого конца озера, где под толстым слоем льда густеют тени.
Она чувствует, как пальцы Колина задевают ей за лодыжку, его волосы скользят по ее бедру, когда он отталкивается посильнее, чтобы нагнать ее. Позади них его бесчувственное тело поднимается к поверхности.
– Расслабься, – говорит она ему так ясно, будто они на воздухе. Она берет его за руку, притягивает поближе. Теплые, плотные, такие знакомые пальцы. На поверхности Джей вытягивает тело Колина из озера. – Джей тебя вытащил.
Секунду он борется сам с собой, тень страха мелькает за его зрачками, пока он не справляется с инстинктом, заставляющим его дышать. Она тянет его за руку, ведет за собой все дальше и дальше, туда, где глубокая синева становится все темнее, и вскоре они уже плывут в туннеле черного бархата.
– Люс, – шепчет позади нее Колин. – Где мы?
– Я не очень понимаю, – отвечает она. И это так. Быть здесь, в озере – в этом есть что-то знакомое, но ей вдруг становится понятно – она никогда не понимала, что это за мир. Это не рай и не ад. И не другая вселенная.
Сверху пробивается свет; они оба поднимают головы навстречу белому сиянию и плывут вверх сквозь кристально-синюю воду; и вот они выныривают на той, другой, странной стороне. Это не похоже ни на что, виденное Люси со времени ее возвращения, но вместе с тем все кажется таким знакомым, что некий инстинкт в глубине ее сознания подсказывает: именно сюда она возвращается всякий раз, как исчезает.
Сначала она чувствует вспышку разочарования: все совершенно такое же – и деревья, и камни, и их тропинка, – но потом Люси вдруг понимает, что эти берега совершенно иные, чем те, что они только что оставили.
Это, скорее, зеркальное отражение, копия заснеженной страны там, наверху, но это и нечто гораздо большее. Больше красок, больше света, больше отражений в каждой поверхности. Входя в этот мир, чувствуешь себя так, будто вступаешь в сердцевину алмаза.
Люси и Колин выбираются из воды на песок, настолько кристально-чистый, что он переливается в рассеянном солнечном свете, пробивающемся сквозь ветви деревьев. Янтарные стволы, листья серебристой зелени, такие яркие, что Люси приходится отвести взгляд, чтобы глаза смогли привыкнуть.