Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы
Шрифт:
Наташа сообразила, что даже придумала обвинительную речь против Школьникова, которую она могла бы произнести с сильным красноречием.
Девушка вздохнула.
Нет, Наталья Владимировна, сказала она себе, в таком случае вы можете точно попрощаться с возможностью объективного разбирательства с этим делом. Здесь надо действовать не напролом, а тонко и аккуратно. Что-то крутится вокруг этого фильма. Что-то пока ей непонятное. Если фильм, действительно политическая провокация, чтобы взбудоражить общество, то, девица, о которой говорит Козловская это куратор,
– Итак, – услышала она голос Воротынцева, – какие наши дальнейшие действия.
Девушка нахмурила брови.
– Я бы, конечно, могла бы сказать, что пойдем по музеям? Однако я предложу вам иную культурную программу – визит офиса студии.
Воротынцев наморщил лоб.
– А смысл? Обыск нам всё равно никто не даст, а так они ничего не скажут.
Наташа пожала плечами.
– Сказать-то не скажут? но обстановку там проверить стоит и потом, они ведь не знают, что мы начали под них копать, вот и надо проверить их реакцию, если у них всё в порядке, то вряд ли они будут нервничать. Мы ведь можем и не говорить, что работаем по этому делу или сказать, что появились новые обстоятельства, связанные с кражей денег, вариантов много.
Воротынцев обольстительно улыбнулся.
– Ну что же прислушаюсь к вашему мнению, – сказал он.
Офис студии Школьникова располагался на Каменном острове – районе, построенном в начале прошлого века. Он относился к так называемым «буржуазным кварталам», потому как до революции селились там преимущественно крупные фабриканты, врачи и инженеры.
Воротынцев выжимал из автомобиля допустимый максимум, несясь по узким лабиринтам улочек, просачиваясь между строениями. Подъехав к дому, они вышли из машины и направились в подъезд.
Дом 4 по Ординарной улице, являвшийся целью их поездки, ничем не отличался от своих собратьев по проспекту. Он был построен в стиле модерн, камень кое-где потрескался (видимо, результат частых наводнений), но было видно, что жители за ним следят.
– Я хотела спросить, – поинтересовалась Наташа, – а что это за история с убитой туристкой, о которой Козловская рассказывала?
Воротынцев почесал затылок.
– Здесь всё так. Действительно, туристка из столицы, приехала сюда на отдых, ходила по ресторанам, магазинам, гуляла по паркам в Царском, а на следующее утро её нашли зарезанной, в своем номере, в бутик отеле.
– Ограбление? – поинтересовалась Наташа.
Воротынцев покрутил головой.
– То-то и оно, что нет! – сказал он. – У неё ничего не взяли, а в номере был мобильник Apple, часы швейцарские и денег две тысячи евро, представляете, и всё оставили на месте.
– Значит, заказное, – констатировала Покровская.
Воротынцев задумчиво наморщил лоб.
– Да тоже вначале так подумали, только сами посудите, кому здесь могла помешать рядовая туристка? Врагов у неё здесь не было, да и друзей тоже.
Наташа
– Но так ведь быть не может – сказала она – не бывает немотивированных преступлений.
Воротынцев пожал плечами.
– Так-то оно так – задумчиво проговорил он – вот полиция и зависла уже как месяц. Начальство на ушах и главное ни свидетелей ни подозреваемых. Белый лист. И самое поразительное, что убийство произошло в комнате, запертой изнутри, а следов взлома никаких.
Покровская нахмурила лоб.
– Если Козловская говорит правду, и она действительно эту туристку видела вместе с нашей странной девицей, это хлипкая, но ниточка.
Воротынцев развернулся на лестнице и внимательно посмотрел на коллегу.
– Интересно, только она, ведь и сама могла это придумать, чтобы вас заинтересовать, а про это убийство, по-моему, весь город знает.
Наташа кивнула.
– Конечно, могла, но, с другой стороны, это легко проверить. Надо съездить в Царское и поговорить с местными возле парка, наверняка кто-нибудь, что-нибудь видел или слышал.
Воротынцев согласно кивнул.
– Можно, всё равно других зацепок у нас нет. Я согласен, факт заслуживает внимания.
Они поднялись на второй этаж и уперлись в массивную железную дверь, на которой была прибита табличка: студия «Скала».
Дверь была не заперта. Покровская и Воротынцев спокойно вошли внутрь. Помещение представляло собой типичный местного посткоммунистического розлива офис с высокими шкафами доверху набитыми папками, фикусами на подоконниках и одиноко скучающей девушкой-секретарем, которая сидела за столом и листала модный журнал.
– Вам назначено? – спросила она томным голосом, однако, как следует разглядев лицо Покровской, сразу же вскочила с кресла и расплылась в улыбке, – А, вы к господину Школьникову! Конечно-конечно!
Девица выскочила из-за стола и стуча шпильками пошла в другой конец офиса, где виднелась дверь, одновременно делая знак идти за ней.
– Останьтесь здесь, – кивнула Наташа, Воротынцеву и пошла за секретаршей.
Девушка подвела её к двери, и сама легко постучала.
– Я занят, – раздался голос.
Невзирая на это, девушка открыла дверь.
– Рафаил Альбертович, это к вам.
Штайнман, как поняла Покровская, поскольку Школьникова звали по-другому, резко оторвал взгляд от компьютера и хотел ещё раз что-то объяснить секретарше, но увидев Наташу, тоже расплылся в улыбке.
– Наталья Владимировна, какая честь для нас, что столь известный человек, посетил наше скромное место служения искусству! Прошу вас.
С чего это он такой любезный, подумала Наташа, как-то это слишком вычурно.
Она не стала принимать приглашение и села в обычное гостевое кресло, попутно обозревая кабинет.
– Чем обязаны? – не снимая улыбки сказал Штайнман. – Если вы к Ефиму Алексеевичу, то его, к сожалению, сейчас нет, но я готов с удовольствием ответить на любые ваши вопросы, – он театрально хлопнул в ладоши, – совсем забыл, может быть кофе?