Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948)
Шрифт:
Конечно, у конкретных актов возмездия часто был свой собственный символический смысл. Так А. В. Грицук — повстанец из 10-го Ровенского областного отряда СБ, украинец по своей этнической принадлежности — позднее признался на допросе советским следователям: в январе 1944 г. в селе Грушвица он удавил молодую женщину-украинку той же веревкой, какой советские спецгруппы казнили двух членов областной СБ — НЕЧАЯ и КРЮКА. Женщину подозревали в том, что она выдала двух контрразведчиков повстанцев Советам [111] .
111
ГАРФ. Ф. Р-9478. Оп. 1. Д. 381. Л. 57.
Какими бы чудовищными ни были эти акции, ритуальный характер этих казней наглядно показывает, что украинские повстанцы применяли насилие против отдельных лиц в показательных целях. Запугивая этим все население, они пытались предотвратить его сотрудничество с врагом. Инструкции УПА начала 1945 г. требовали: “Не проводить широкого террора против масс. Уничтожать злодеев поодиночке” [112] . Лидеры украинских националистов хорошо осознавали, что политика массового террора против всех подряд, проводимая силами недисциплинированных местных
112
Из инструкции ОУН 1945 г. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп. 1. Д. 292. Л. 29.
113
Директива Министра Государственной Безопасности УССР Савченко областному руководству МГБ 15 июня 1948 г. ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 5465. Л. 307–313.
Однако постоянная угроза мести повстанцев, направленная против отдельных лиц, оказалась также и наиболее результативной формой психологического террора по отношению ко всему населению в целом. Например, осенью 1946 г., во время советской кампании по хлебозаготовкам, украинское подполье распространяло такие листовки: “Скоро большевики будут проводить хлебозаготовки. Каждый из вас, кто сдаст зерно на заготовительный пункт, будет убит как собака, а вся его семья забита насмерть” [114] . “Не выполняйте приказов Советов, потому что всякий, кто их выполнит, будет повешен как предатель украинской земли… Если кто из вас сдаст зерно, мы убьем вас как собак, а всю вашу семью повесим или порежем на куски” [115] . Такого же рода угрозы были обращены к тем, кто занимал должности в сельских советах. Результаты запугивания отмечались в советском докладе осени 1946 г.: “Никто не хочет быть руководителем на селе, потому что днем его выбрали, а на следующее утро он повешен” [116] . В многочисленных интервью с жителями Западной Украины, записанными в последние годы, присутствует одна и та же деталь: на выборах в сельсоветы крестьяне по возможности старались сделать так, чтобы руководителями оказались холостые мужчины, у которых не было родственников на иждивении. До самого конца 1940-х гг. большинство сельсоветов существовали лишь на бумаге, поскольку местные жители обычно отказывались занимать должности, освобождавшиеся после убийства предыдущих руководителей повстанцами.
114
ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1741. Л. 48.
115
Реконструкция следователей НКВД по рассказам лиц, присутствовавших на сельском сходе, насильно созванном в конце июня 1945 г. в селе Лишневичи Бродского района Львовской области, на котором выступал полковник ОУН-УПА. ДАЛО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 212. Л. 166.
116
Шестистраничное совершенно секретное сообщение генерал-лейтенанта МГБ Воронина из Львова в Дрогобычский обком партии (сентябрь 1946 г.). ДАЛО. Ф. 5001. Оп. 7. Д. 279. Л. 119-121об.
Жесткие террористические методы применялись националистическим подпольем по большей части против самих же украинцев и членов их семей, подозреваемых в сотрудничестве с советской властью. Из 11725 зарегистрированных убийств, совершенных украинскими националистами за 24 из первых 35 месяцев после ухода немецких войск (февраль 1944 — декабрь 1946 гг.), в больше чем в половине случаев (6250) жертвами были местные жители- украинцы. Если же сюда отнести и погибших бойцов истребительных батальонов, то доля украинцев среди жертв возрастет почти до 2/3 всех случаев (6980) [117] . На основе менее точных данных, не разделяя убитых на местных жителей и приехавших советских сотрудников, один киевский историк недавно привел такую оценку: украинские подпольщики-националисты совершили 14500 диверсионных и террористических операций против советских органов власти и лиц, сотрудничавших с ними, убив к концу 1945 г. более 30 тыс. коммунистов, военнослужащих Красной армии и местных жителей, сотрудничавших с Советами [118] .
117
Сведения с февраля 1944 по апрель 1945 г. заимствованы из совершенно секретного доклада Леонтьева, датированного 17 мая 1945 г. ГАРФ. Ф. Р-9478. Оп. 1. Д. 352. Л. 43–45. Данные за 1946 г. почерпнуты из совершенно секретных ежемесячных докладов Министра Внутренних Дел СССР С. Круглова Сталину, Молотову, Берии, Жданову и Кузнецову (12 мая 1946 г.
– 28 января 1947 г.). ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 136. Л. 5; Д. 137. Л. 176; Д. 138. Л. 133–134; Д. 139. Л. 48–49, 143, 267–268, 105; Д. 168. Л. 94. Всего за период до апреля 1947 г. было совершено свыше 18 тыс. убийств. Однако только 11725 жертв классифицировано по категориям.
118
70 М. В. Коваль. Україна у другій світовій і Великій Вітчизняній війні (1939–1945). Київ, 1994.
Напротив, советская власть использовала другие методы — массовый террор путем публичной демонстрации военного превосходства. В первые послевоенные месяцы советская власть не наносила точечных ударов по повстанцам — вместо этого установление контроля над обществом достигалось запугиванием всего населения. В то же самое время особые отряды, маскировавшиеся под бандитов-повстанцев, совершили множество диверсий, операций по дезорганизации и актов саботажа. Целью этих преступлений Советов было сбить с толку местное население, стремившееся к тому, чтобы справедливость была восстановлена иными методами.
Советские органы также практиковали свою особую форму ритуального насилия и надругательства над трупами. Хотя в документах украинского националистического подполья мы не находим на это прямых указаний, рассказы литовских повстанцев, боровшихся с советской властью, отражают стандартную практику руководства НКВД-НКГБ, применявшуюся в кампаниях по усмирению всех западных при-граничных областях СССР после войны:
… недавно отряды НКВД стали надругаться над телами
Один из первых случаев такого рода произошел с семью бойцами из отряда Виесуласа, убитыми в бою с НКВД. Их тела быстро доставили в село Гарлява, где их сначала бросили на площади на поругание энкаведистам, с грубой бранью пинавшим трупы и плевавшим на них. Затем тело командира отряда привязали стоймя так, чтобы казалось, будто командир обращается к остальным. Наконец, внесли последний штрих — в рот ему засунули трубу, после чего сцену можно было показать всем жителям поселка [119] .
119
См. захватывающий и в целом достоверный рассказ одного из лидеров литовских повстанцев Юозаса Даумантаса: Juozas Daumantas. Fighters for Freedom: Lithuanian Partisans versus the U.S.S.R (1944–1947). 2nd ed. Toronto, 1975. Р. 125. Подобные методы использовались во всех западных приграничных областях СССР, поскольку офицеры НКВД/НКГБ часто переводились из одной республики в другую, в зависимости от того, насколько сильно было там сопротивление советской власти.
В другом случае тела пятерых партизан, которые, прежде чем погибнуть, убили тринадцать советских сотрудников, “подверглись тем жутким надругательствам, на которые коммунисты были такие мастера. Одним продели в ноздри четки, другим засунули в рот молитвенники, а на телах у всех у них вырезали… литовские [национальные — Дж. Б.] символы” [120] . Советская практика выставлять на показ трупы убитых повстанцев не сводилась к одной лишь символической демонстрации террора и жестокости с очевидной целью запугать потенциальную оппозицию. Эта практика была также частью советских методов оперативной работы: сотрудники НКВД-НКГБ “с легкостью распознавали выражения лиц зрителей, проходивших мимо один за другим. Поскольку им нужно было установить личность погибших партизан, то они [тайно — Дж. Б.] установили наблюдение и стали забирать на допрос всех людей, кто выглядел потрясенным или опечаленным этим зрелищем” [121] . Сотрудники советских органов также устанавливали наблюдение за захоронениями партизан, стараясь не допустить, чтобы убитые “бандиты” превратились в мучеников антисоветского повстанческого движения [122] .
120
Ibid. Р. 138.
121
Ibid. Р. 125.
122
Ibid. Р. 125–126. Сегодня по всей Западной Украине в глухих горных районах и в лесах можно встретить кресты или другие памятники павшим в те годы повстанцам.
Со стороны Советов террор не был делом рук отдельных офицеров-садистов или не подчинявшихся приказам командования отрядов оккупационных сил, склонным к крайним проявлениям насилия. Советский террор был следствием недвусмысленных указаний сверху — на это указывают учебные руководства для советских групп специального назначения. Иначе никак нельзя объяснить омерзительные фотографии, попадающиеся в архивных фондах советских частей особого назначения, — “трофеи” спецгрупп, на которых запечатлено систематическое надругательство над трупами повстанцев, осуществляемое с очевидной целью внушить страх и запугать население [123] .
123
Основное учебное руководство по подготовке спецгрупп, в котором описывались методы “дезорганизации” сопротивления повстанцев, было написано в 1944 г. майором НКВД А. М. Соколовым, служившим в то время в Тернопольской области. См. 74-страничный машинописный текст “Наставление по использованию войск НКВД при проведении чекистско-войсковых операций”. Архив СБ, Украина.
Несмотря на неограниченное использование массового террора с целью подавления сопротивления на местах, советская власть на Западной Украине с самого начала постоянно страдала от череды крупных провалов своей разведки и от общей неспособности выследить и окончательно уничтожить украинское националистическое подполье. Очень низкое качество советской агентуры на Западной Украине в первые послевоенные годы было обусловлено несколькими различными причинами, совокупность которых в корне подрывала усилия советских властей. В первую очередь сюда можно отнести уже сам масштаб проблемы управления этим регионом, с которой столкнулась советская власть. Вся ограниченность первых шагов советской власти по установлению своего контроля на Западной Украине становится очевидной на фоне множества попыток коренного переустройства оккупированных районов, которые предпринимали как советские, так и немецкие власти, прибегавшими для этого к тактике выжженной земли [124] . Следует также напомнить о том, что большая часть территории СССР была окончательно освобождена Красной Армией к началу весны 1944 г. — больше чем за год до окончательной победы над Германией.
124
Последствия опустошения западных окраин СССР рассмотрены в нескольких работах: A. Nove. An Economic History of the USSR. New York: Penguin Books, 1989–1991; J. R. Millar. Conclusion: Impact and Aftermath of World War II // S. J. Linz (ed.). The Impact of World War II on the Soviet Union. Rowman & Allanheld, 1985. Р. 283–291; W. Moskoff. The Bread of Affliction: The Food Supply in the USSR During World War II. New York: Cambridge University Press, 1990. Р. 47.
Задачи, стоявшие перед советскими органами безопасности, намного превосходили их возможности, а потому самое незначительное сопротивление на местах становилось для них серьезной угрозой. На Западной Украине почти все население отказывалось повиноваться советской власти. Патологическая ненависть к русским служила питательной средой для массовой оппозиции. Этот регион был отвоеван у немцев и повторно присоединен к СССР, но не был усмирен и поставлен под советский контроль. К тому же, Западная Украина не была одна.