Советский человек
Шрифт:
– Ты серьезно? – все еще не верит она.
– Ну конечно, – говорю я, искренне сожалея о том, что у меня нет ни кистей, ни холста. – Нарисовал бы тебя в саду, под цветущими яблонями, как сидишь ты на скамье и смотришь вдаль на…
– Нарисуй меня лучше в комбинации, – перебивает меня Оксана. – В такой кружевной, а по низу у нее пришиты цветочки голубенькие. Я такую вчера в универмаге видела.
– Оксана, – опешил я, – да как же можно?
– А что такого? – удивляется она и чуть ли не ножницы передо мной выполняет. – Мне стыдиться нечего!
– Да как же так? – не понимаю
– Ну, тогда в пеньюаре, – мечтательно произносит она. – В прозрачном таком, до пола….
– Оксана, – а я вообще растерялся, – ты вообще что говоришь-то?
– Ой, – махнула она рукой. – Не хочешь, так и скажи! Подай мне халат, я к Тамаре схожу, спрошу, как она маринад делает.
Ушла Оксана к соседке, а я сел и сижу с её комбинацией в руках. Думаю, как же её исправлять? Так она ест за троих, на ходу раздевается, да еще хочет, чтобы я рисовал ее в пеньюаре!
Все культурно!
Не хватаем нам культуры, товарищи! Ох, как не хватает! Да мне стыдно! Я вчера в автобусе ехал, так такого наслушался. А в метро? Да хоть не заходи! А как хочется, чтобы все культурно было, чтобы каждый человек книгу читал и не разговаривал.
Или в театры ходил. На сцене-то плохого не скажут. Это ж не трамвай! Или в консерватории. Там вообще одна музыка. Сиди себе слушай! Я раз пошел, думаю, не всё тебе гайки закручивать да бензобак заливать.
Пришел, значит, а всё культурно. Люстры, бра, зеркала! Никто не бегает, не говорит, что тосол закончился. И ковры такие, что я в сапогах иду и не слышно! А на стенах картины висят и диваны кругом.
Я присел на один, сижу. На картину смотрю. Не пойму, что там нарисовано. То ли бабы в лодке, то ли мужики на покосе. Ну, как же думаю культурно-то всё! Да так бы и сидел, если бы не концерт для фортепианы с оркестром.
А народ тоже ходит, по сторонам заглядывает. У нас-то такого нету. Мы-то на шпингалеты закрылись да сидим. А тут портьеры до пола, ручки золотые, на потолке этюды. Да мне идти никуда неохота. Охота лечь и на потолок глядеть.
А в зал уже все проходят, места занимают. Я тоже зашел, и не могу место найти. Не могу понять, что за цифры написаны. А народ волнуется, тоже ищет. Вдруг музыка как заиграла, мы перепугались, быстро на кресла заскочили, и сидим, на сцену смотрим.
А там женщины в черных платьях. Ну, как же все культурно! И на скрипках они играют, и на флейтах, а мужчины смотрю на трубах, и на тромбонах и еще на чем-то. А дирижер стоит перед ними, палочкой туда-сюда вертит, да так что ноты летят.
И так музыка меня захватила, что я сижу, чуть не плачу! А женщины головами машут, смычками трясут, и столько силы в этом, столько эмоций! Да мне на сцену захотелось залезть и за трубу схватиться. Не всё же с канистрами бегать! А дядька за фортепиано сидит, по клавишам бьет со всей силы, и как откинется назад, что я боюсь, не улетел бы он к нам на четвертый ряд.
И такая тишина в зале, никто не шелохнется! А у меня чуть ли не слезы! Да я сижу, и всё внутри у меня летит куда-то. Как будто я сам лечу, не то с дерева, не то с мопеда. А ведущий выходит, какие-то слова говорит,
И так все культурно! А музыка то тихо звучит, то громко, то вдруг умолкнет. Я не пойму, может конец? Так, а все уже с мест встают, к выходу пробираются, а тут трубы как затрубят, барабаны как застучат, народ за сердце хватается, женщины кричат. Никто не знает, что делать?
Пожарники скорей прибежали, думали, проводка замкнула. Потом двое в халатах заскочили, думали, аппендицит у кого-то. Потом участковый заявился вместе с дирекцией, а народ в буфет повалил. Так, а жрать охота!
Я не знаю, что мне делать? То ли со всеми идти, то ли на сцену смотреть. А на сцене одно да потому! Дирижер весь измотался, палочкой машет, скрипачки то и дело головами трясут, трубачи трубят. Дядька за фортепиано по клавишам колотит, сил нет.
А мне пить охота, и спина устала. Прям сидеть не могу! Думаю, вот бы лечь на том диване и лежать, на потолок смотреть. Гляжу по сторонам, а зал-то пустой! Вышел я тихонько, а мужики на диванах уже лежат. Ну, как же прекрасно, говорят! Женщины колбасу жуют, мы говорят, не ели давно.
И так все культурно! Я на диване прилег рядом с товарищами, и лежим мы, на потолок смотрим. А из зала музыка доносится, как будто бы сцена перед нами. И до того приятно, до того хорошо!
Так мы домой пришли с другими лицами. Я сразу за палочку схватился, махать давай. Думаю, может, мне картину написать или сюиту?
И так все культурно!
Подарок
Мне вдруг захотелось подарок жене купить. Так я каждый вечер лежу, смотрю на нее, а она и варит и убирает, и на кухне хлопочет. То сожжет, то разобьет, то рассыпет. И все ведь старается, чтобы чистота была.
И стирает, все карманы проверит, и гладит, четыре стрелки у меня почему-то. И носок зашьет красными нитками, я разуться нигде не могу. То краску купит, в коридоре пол выкрасит, мне не зайти! Я по деревьям на балкон забираюсь, хорошо, что второй этаж.
А был бы третий? Это мне к маме идти ночевать? А ночью вообще! Побежит тесто проверить, на балкон выбежит, белье увидит, поснимает, прибежит, ляжет. Вспомнит, что тесто не посмотрела. Снова убежит. И бегает так и скачет.
Я лежу, думаю, что же ей подарить-то? Скакалку? А я давно Гале подарков не делал. То денег нету, то она меня выведет, мне вообще охота из дома уйти.… И вроде бы все есть у нее. Да она сама побежит, купит, через неделю скажет. Или я сам найду. А потом думаешь, зачем эти подарки? Галя итак довольная, и тапочки подаст и спину потрет.
А тут мне в магазин захотелось пойти и купить что-нибудь для Гали. И не кастрюлю, не зеркало для ванны, не разделочную доску вместе со скалками. А духи, например, или пеньюар, чтобы Галя надела его и ходила передо мной.
Пришел я в магазин, хожу, оглядываюсь. Духи понюхал, помады посмотрел, шляпки, часы, платки, кошельки, зонты. Ридикюли. Вдруг вижу, белье висит женское. С кружевами, с рюшами. А я не знаю, какая Галя. Думаю, пойти может, измерить её? Или купить побольше, а она, если что ушьет или резинку вставит.