Советский Союз. История власти. 1945–1991
Шрифт:
Потребовалось несколько лет, чтобы изменения в этой отрасли оказались настолько необратимыми, что попытки преемников Хрущева воспользоваться маленковскими рекомендациями для восстановления домашнего подсобного хозяйства не имели последствий. Не только покосы, поддерживаемые десятилетиями, заросли за это время кустарником, превратились в неудобья, но и люди привыкли вставать на работу двумя часами позже, не заботиться о том, чтобы покормить скотину, подоить корову; люди вдруг обнаружили, что отпуск летом — это не время для того, чтобы косить и заготавливать сено на год, а месяц, который можно провести, не обременяя себя дополнительными работами. Произошел разрыв в поведении поколений. Тот социальный слой, к которому будут адресовать свои решения преемники Хрущева, стремившиеся в новых условиях опереться на старый,
Статистика и жизнь все дальше удалялись друг от друга. Местные власти при попустительстве своих начальников в Москве разработали совершенную систему «двойной бухгалтерии».
Она включала в себя ряд приемов. Вот один из них, хорошо исследованный на примере Курганской области. Совхозы и колхозы сдают государству крупный рогатый скот и свиней. Естественно, включают сведения об этом в государственную статистику, получают деньги за сданный скот. Скот остается «на передержку», чтобы поднять его вес. До сих пор все по нормальным правилам. Но оставляют все в тех же совхозах и колхозах, а отнюдь не на откормочных площадках приемных пунктов! Проходит время, и тот же самый скот сдают уже во второй раз, сдают не образовавшийся привес, а вновь «чистым весом»! Понятно, что во второй раз за одну и ту же корову получают деньги, второй раз отчитываются об увеличении производства мяса, как вы понимаете, в 2 раза. Это происходило не только в Кургане, но и в Воронежской, Свердловской областях, Краснодарском крае. В Воронежской области «на передержке» скот почти не кормили, и во второй раз его вес был ниже, чем в первый, но статистика продолжала фиксировать «увеличение производства мяса».
Кто бы мог подумать, что опыт персонажа «Мертвых душ» Н. В. Гоголя — авантюриста Чичикова по продаже и покупке «мертвых душ» будет творчески развит в практике выполнения исторических задач по развитию сельского хозяйства, поставленных партией! Разница состояла лишь в том, что для Чичикова это был частный промысел, а его последователи через сотню лет применили подобные методы не только в губернском, но, пожалуй, и в государственном масштабе.
Остается только восхищаться бюрократической изысканностью партаппарата, способного создавать некую особую реальность, в которой награждали орденами, перевыполняли планы, строили «голубые города», где загорелые рабочие в синих комбинезонах и смеющиеся белозубые колхозницы изображались на плакатах Госполитиздата и даже бессловесная скотина умудрялась за два месяца стать тяжелее на два пуда! Сбывалась социалистическая мечта — воля партии выше законов природы. Не случайно рядом с мичуринским «Нам нельзя ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача» появились не менее образные выражения вроде «Течет вода Кубань-реки, куда велят большевики». Жаль только, что этот прекрасный мир был вынужден соприкасаться с другой жизнью — с жизнью большинства населения страны.
Провал сельскохозяйственной политики становился очевидным. Уже в 1961 г. ни в ЦК КПСС, ни в Совете Министров СССР не строили по этому поводу никаких иллюзий. Надо было заниматься жестким распределением. Партийная пропаганда продолжала крутить шарманку грядущего процветания, объясняя «временные трудности» «частнособственническими устремлениями» части сельских тружеников, но в Москве уже началась борьба за фонды — за право получить гарантированное обеспечение продовольствием из центра15
В 1961-1962 гг. в стране стала остро ощущаться нехватка не только мяса, масла и молока, но и хлеба, крупы, лапши, сахара, то есть продуктов, которые считались обязательными для небогатых прилавков провинциальных магазинов. С 1962 г. начинается закупка зерна за границей, главным образом в тех же Соединенных Штатах. Страна оказывается в зависимости от закупок хлеба за границей.
Новочеркасская трагедия
Вспоминается знаменитая реприза популярнейших в 50-60-х гг. украинских артистов Ю. Т. Тимошенко и Е. И. Березина — Тарапуньки и Штепселя. На вопрос: «Где ты продукты покупаешь?» — следовал ответ: «Да я сумку к радиоприемнику подвешиваю!» Эта чисто советская шутка неизменно вызывала восторг у слушателей. Действительно, газеты, радио и телевидение постоянно твердили о том, как успешно труженики села догоняют Америку по производству мяса и молока
Власти были вынуждены повысить розничные цены на продовольствие. Экономическая целесообразность этой меры понятна. За ней стояло стремление к повышению рентабельности сельскохозяйственного производства. Однако политически, психологически эта мера была абсолютно не подготовлена. Она противоречила всему пропагандистскому «накату» последних лет, заставляла вспомнить, что в конце 40-х — начале 50-х гг. ежегодно, обычно ко Дню Конституции, происходило снижение цен, прежде всего на продовольствие.
Формальным выражением провала сельскохозяйственной политики Хрущева стало Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о повышении цен на мясомолочные продукты, опубликованное 31 мая 1962 г. Отметим, что это была вынужденная мера, попытка хотя бы отчасти снизить давление на бюджет государственных дотаций на продовольствие, а также путем повышения закупочных и розничных цен повысить заинтересованность сельскохозяйственных предприятий.
Однако эти меры были, во-первых, никак не подготовлены, не были связаны даже с минимальными попытками компенсировать населению дополнительные расходы; во-вторых, это было, по сути, первое после войны и отмены карточной системы официально объявленное государством повышение цен. Эта мера противоречила тому, что само государство усиленно насаждало, приучая население, что жизнь может дорожать где угодно, но не в СССР и стабильные государственные цены с тенденцией к их понижению — это единственно возможная экономическая политика. Эта мысль с особой силой пропагандировалась в конце 50-х гг., когда СССР должен был победить в экономическом соревновании США.
Неудивительно, что повышение цен немедленно вызвало в стране острую реакцию. Уже на следующий день, 1 июня, руководство КГБ СССР докладывало членам Президиума ЦК КПСС об отношении населения к повышению цен16 Отмечалось, что решение о повышении цен вызвало протест жителей городов. В Москве были расклеены листовки, на домах появились надписи «с клеветническими измышлениями в адрес Советского правительства и требованием снизить цены на продукты». Листовки были обнаружены и в городах Московской области, в Ленинграде, Донецке, Днепропетровске. Осведомители КГБ сообщали, что «в городе Тбилиси... ряд лиц высказывались в том духе, что принятое решение якобы свидетельствует о крахе экономической политики». Такие разговоры были и в других городах. Их суть сводилась к необходимости сохранить цены и отказаться от помощи слаборазвитым и социалистическим странам.
На следующий день, 2 июня 1962 г., КГБ информировал о недовольстве населения на Дальнем Востоке, о листовках, «содержащих выпад против одного из руководителей партии и правительства» (по терминологии КГБ, так обозначался Н. С. Хрущев).
Раздавались голоса с призывом начать забастовки, демонстрации протеста. Сотрудник Внуковского аэропорта Лапин предлагал «собраться на Красной площади и потребовать отмены постановления о повышении цен на продукты». Помощник машиниста станции Нижний Тагил Мазур, выступая перед большим количеством рабочих, говорил об ухудшении жизни, о том, что зарплату снижают, а цены увеличивают. «При нынешнем правительстве хорошего ждать нечего. Необходимо сделать забастовку и потребовать улучшения жизненных условий».
В докладе КГБ от 3 июня 1962 г. отмечалось широкое распространение призывов к забастовкам. Вместе с тем были зафиксированы разговоры, в которых содержался анализ причин повышения цен. Говорили: «Неправильно было принято постановление о запрещении иметь в пригородных поселках и некоторых селах скот. Если бы разрешили рабочим и крестьянам иметь скот и разводить его, то этого бы не случилось, мясных продуктов было бы достаточно», «Индивидуальных коров порезали, телят не растят. Откуда же будет мясо? Тут какой-то просчет».