Советско-Вьетнамский роман
Шрифт:
– Мы, сексуальные меньшинства, не хотим воевать. И мы говорим этому правительству – кончай! Кончай скорее, наше правительство! Кончай войну! Кто не хочет служить в армии – становись геем!
– Правильно! – заорал Макарони вместе со всеми. Он не понял и половины сказанного, но война его достала.
Тем временем на место патлатого юноши вылез импозантный мужчина среднего возраста. Заигрывая с молодежью, он накинул поверх костюма зеленое пальто с большим грязным пятном на боку.
– Война – это бедствие, – начал он, – Америка стремительно летит по канализационной трубе. И упадет в болота Вьетнама. И там она
Мужчина поднял руки и подпрыгнул. Толпа заревела. Макарони слушал.
– Мне кажется, что тяга к убийству у нас в крови. С рождения. Посмотрите. Тут у меня есть фотографии наших вице-президентов.
Он махнул кому-то, и над машиной поднялся плакат с фотографиями.
– Вот пример дурного вкуса. Эти лица походят на тупиц, на преступников, или просто на идиотов. Все государственные мужи всего мира – тупоголовые пройдохи. Это они придумали войну. Войны питают капитализм, а капитализм питается нами. Нам нужна любовь, а не война!
Толпа заорала, и в портреты полетела какая-то гадость. Один ошметок попал в оратора. Тот быстро вытерся и продолжил:
– Война во Вьетнаме – это мерзость. Если Гитлер – преступник, то кто же мы? Болтаем много, а жажда крови в нас очень сильна. Болтаем о демократии, много болтаем. Вам кажется, ничего не боитесь, демократия спасет вас? Вспомните такое ведомство – Пентагон! Или ФБР! Что, штаны намочили? Вот кинут вас во Вьетнам, еще не так намочите!
Макарони соскочил с крыши автобуса прямо в толпу и начал протискиваться ближе к грузовику. Он поминутно цеплялся за полы невообразимых хламид, наступал на свисающие до земли шарфы и длинные шнурки. Кто-то мазнул его по щеке кисточкой с краской. Он раздвигал плечом спины в клетчатых рубашках и невероятного фасона накидках. Существо неясного пола попробовало задом прижаться к нему, но Макарони оттолкнул его и оказался возле самой платформы. А оратор все кричал и кричал.
– Пентагон тащит нас в канализацию. Там мы свернем себе шею. Некоторые уже свернули. Сегодня все партии ведут войну. Вьетнам – дерьмо! И мы все в дерьме. Геи не воюют!
Мюррей слышал эти крики, усиленные микрофоном. Он видел, как придурочный сосед спрыгнул с автобуса и полез в толпу.
Сбоку в митингующих врезались полицейские. Оратор еще говорил, а дубинки уже замелькали в воздухе. Демонстранты похватали камни и стали бросать в полицию. Та отступила, но из переулка выехала пожарная машина, и мощная струя воды ударила в толпу. Люди, крича, падали, катились, образуя одну огромную кучу. Драка охватила уже половину площади.
– Ложись! – скомандовал сержант в автобусе. Все послушно и дисциплинированно легли на пол. И вовремя. Раздался удар. Лопнуло стекло, и в окно влетел большой булыжник.
Струя водомета наконец-то снесла с трибуны оратора со всей его аппаратурой, и усиленные техникой вопли смолкли, сменившись ревом толпы. Полицейские быстро работали дубинками, продвигаясь вслед за струей водомета.
Толпа, рванувшаяся от полиции, прижала Макарони к стене, а затем вытолкнула прямо на пластиковые щиты. Над его головой мелькнула резиновая дубинка, и дальше Сильвестр действовал уже чисто автоматически. Он быстро пригнулся, лег на асфальт и подкатился под ноги стоявших в строю. Конечно, плен
Но полисмены быстро опомнились, развернули щиты и ловко зажали ими прорвавшихся. Дубинки обрушивались на головы, и хипповые личности с воем валились на землю.
Сильвестр ловко отбивался дубинкой, прорубая себе проход во второй линии, но поддержки сзади уже не было. Сильвестр оглянулся. Демонстранты, в панике, отступали, и только одна странная личность в ярко-розовых джинсах топталась прямо среди драки, недоумевающе крутя головой. Сильвестр рванул его за руку и бросился в переулок.
Полицейские кучей кинулись за ними, но тут Макарони был в своей игре. Он несколькими ударами раскидал противников и быстро побежал, дыша глубоко и ровно. Спасенная им странная личность бежала впереди, хрипя от одышки и кашляя на ходу. Полицейские попробовали было снова нагнать их, но, получив еще порцию ударов, отстали.
– Стой! – пискляво проблеял спутник Макарони, – можно не бежать.
Они пошли какими-то задворками по узкой улочке, пахнущей нечистотами. По обеим сторонам стояли облупленные дома. Из амбразуры двери навстречу им вышла дешевая проститутка, но, увидев окровавленные физиономии, быстро шмыгнула в тень.
– Где это мы? – спросил Макарони.
– Вокзал рядом, – спутник махнул рукой, – устал?
– Да.
Макарони устал после перелета и драки, все мышцы болели.
– Поесть бы и выпить.
– Башли есть?
– Есть.
– Тогда пошли.
Они завернули за угол и из темной подворотни вышли на чистую оживленную улицу. Зайдя в кафе, они заказали себе еду и пошли умываться.
– Здорово ты их! – заметил волосатый хиппарь. Макарони только тут сумел разглядеть его. Парень был одет в расшитую цветами рубаху навыпуск и розовые джинсы. Длинные волосы были аккуратно завиты, но сильно растрепались на бегу. Он интенсивно смывал с гладко выбритой морды остатки косметики, смешанной с засохшей кровью. Весь его вид, какой-то слащавый, внушал Сильвестру отвращение.
«К нашему сержанту бы его на пару недель, – подумал он, – живо из него мужчину бы сделали»
Парень оторвал бумажное полотенце и аккуратно высморкал разбитый тонкий нос. Из-под расстегнутой рубашки у него виднелась женская кружевная кофточка.
– Ты кто такой? – грубо спросил его Сильвестр.
– Желудь. А ты?
– Сильвестр Макарони.
Макарони чуть было не добавил «рядовой», но вспомнил о своей отставке и воздержался.
– Ну что, Желудь, чем угощать будешь?
– Пивом.
– Годится. И давно у вас такое веселье?
– Не, такая демонстрация в первый раз. Ведь до чего эти военные додумались! Геев в армию призывают! На, пей.
Желудь подтолкнул к Сильвестру высокий стакан. Сильвестр с удовольствием хлебнул.
– Так ты весь этот маскарад придумал, чтобы в армии не служить?
– Не, что ты! – Желудь возмутился. – Я натуральный гей! А вот ты на гея не похож!
– Я не знаю, кто такие геи.
– О! Гей – это круто!
– Модно, что ли?