Совок 11
Шрифт:
— Девушки, ну зачем же кричать?! — сделал я на своём лице простодушное недоумение и несказанную приветливость к малоразмерным служащим Госцирка СССР, — Мы же ваши давнишние и самые верные поклонники! Открою вам секрет, милые барышни, мы с Виктором ни одного представления с вашим участием не пропускаем! Автограф дадите? — я начал суетливо шарить по карманам ветхой фланельки в тщетных поисках блокнота и авторучки. — Уверяю вас, мы к вам пришли с самыми добрыми и самыми серьёзными намерениями! В плане создания семьи. Только честно нам скажите, вы замуж хотите? — молол я дикую и несусветную чушь, не позволяя появлению в маленьких и травмированных
Цирковая мелочь от моего восторженного напора и своего желания сочетаться браком с полноценными самцами, единовременно погрузилась в коллективный ступор. Про свои угрозы относительно призывов на помощь больничной общественности, акробатки забыли напрочь. Мой товарищ в проявлении недоумения им не уступал. Своим простодушно-туповатым лицом он так же, как и циркачки, выражал бескрайнюю обескураженность. При этом, однако, не забывая обеспокоенно стрелять глазами то на меня, то на обнадёженных мною пигалиц. Видимо, его инстинкты самосохранения всё же как-то срабатывали. Слабо и недостаточно для спасения, но срабатывали.
— А теперь внимание! Это мой друг Виктор! — с указующим ленинским жестом, словно с броневика у Финляндского вокзала, торжественно представил я прелюбодея-попутчика, — Категорически рекомендую! В одну из вас он влюблён уже давно! И настолько, что уговорил меня составить ему компанию для этого официального визита. Хочет прямо сейчас просить руки и сердца! — со строгим достоинством объяснил я всем трём присутствующим весталкам цель нашего внезапного появления, — Ну и всего остального, что обычно бывает необходимым для полноценного брака! И семейного счастья! А еще добавлю, что мужчина он состоятельный и очень неравнодушен к некрупным женщинам! И потому мы здесь, и, не побоюсь этого слова, сейчас!
Мелкие дамы, видимо, окончательно утратив способность хоть как-то мыслить, начали затравленно переглядываться между собой, судорожно теребя отвороты своих халатов. Будто бы выражая тем самым полную готовность немедленно выскочить из них навстречу своему счастью. А вот ненадёжный и недалёкий Витёк, вместо того, чтобы солидно приосаниться, и изобразить соответствующую умственность на лице, вдруг неожиданно икнул. Сделав это до неприличия громко и с неподобающей для столь ответственного момента утробной интонацией.
— У кого просить? Нас здесь трое! — растеряв агрессивную уверенность, робко поинтересовалась та, которая еще совсем недавно обзывала нас с товарищем придурками и балбесами, — У кого он будет руку просить? — тихо, но настойчиво попыталась уточнить она. — И сердце?! — покраснев, добавила уже после непродолжительной заминки.
— А это вы уже сами у него спросите! — кивнул я на бесповоротно деморализованного и, к моему счастью, всё еще безмолвного Виктора, — Но сначала помогите мне спуститься из вашего окна на улицу! Я быстро! Я только за цветами и за шампанским сбегаю! Сами понимаете, ну какое же это предложение, если без цветов, да еще и без шампанского?!
Заметно разновозрастные, но при этом одинаково малокалиберные невесты понятливо кивнули и, бросая приветливые взгляды на Витька, деловито засуетились. Три простыни по моему требованию были сдёрнуты с больничных коек и безропотно предоставлены в мои руки. И да, связывать постельные принадлежности я решил сам, и только сам. Справедливо рассудив, что слишком уж миниатюрные ручки у претенденток на семейное счастье с застывшим поодаль Гуливером. Который,
Только что просватанному Витьку эту ответственную манипуляцию я тоже доверить никак не мог. Очень уж он растерялся от внезапно свалившегося на него счастья. Пусть мелкого, но зато целой пригоршней.
Самолично привязав конец получившегося каната к батарее, всю оставшуюся его длину я выбросил в распахнутое окно.
— Я быстро! — повторно успокоил я провожающих меня соискательниц уз Гименея и начал спускаться, моля бога, чтобы застиранные больничные простыни выдержали мой вес.
— Так я же, вроде, уже женат? — вдогонку мне, свысока, откуда-то из глубины палаты раздался неуверенный голос патентованного развратника и предателя Витюши. Зачем-то и совсем невовремя вспомнившего о наличии у него законной супруги.
Три детских головы, до того улыбчиво выглядывавшие из окна и провожающие меня взглядами, полными надежд, вдруг одномоментно пропали из виду. В причине этого исчезновения сомневаться не приходилось. Меньше, чем через секунду они уже окружат Витька и начнут ему задавать самые бестактные вопросы. На которые способны только женщины. И неважно, каких они габаритов и веса. Вопросы будут о его семейном положении. И я не питал себя иллюзиями, что эти расспросы продлятся сколь-нибудь долго. В лучшем для меня случае, мой соучастник по вторжению продержится от силы полминуты. А в худшем, он, не дожидаясь лилипутских пыток, вот в эту же секунду уже сквозанул из палаты в коридор. Где обретаются немощные люди, Зоя и злодей, пришедший по мою душу. И то и другое действо болтливого Витьки несомненно обречены на успех у зрителей и будут сопровождаться немалым шумом. Матерясь в голос и опасаясь услышать треск рвущихся простыней, я принялся перебирать руками с максимально возможной скоростью.
По пути я успел увидеть в окне первого этажа двух женщин. Одна из которых оказалась в белом халате. А вторая, наоборот, была не совсем одета и бесстыдно раскинув голые студенистые ляжки, раскорячилась на «вертолёте». Ну да, всe верно, всезнающий Витёк меня же предупреждал, что этажом ниже находится гинекология. Поступившись принципами офицера советской милиции и не тратя драгоценного времени на вежливую улыбку дамам, я разжал руки и выпустил из них конец простыни. Полтора метра, которые оставались от моих пяток до асфальта, отозвались в моей голове тупой и мутной болью. Поднявшись на ноги, я торопливо надел слетевшие тапки. Затем, оглядевшись по сторонам, я быстро-быстро заковылял прочь от неприветливой для меня обители сирых и болящих.
К центральным воротам я идти побоялся. Там запросто мог находиться капитан Губанов, ожидающий своего ассистента по облаве на недопришибленного мента. Скорее всего, там он сейчас и есть. Сидит, сука, в машине и ждет, когда его подельник выйдет из больнички с долгожданной новостью. О том, что назойливый лейтенант больше уже никогда не будет путаться под ногам у деловых людей. Потому что минуту назад дал дуба от печеночных колик. Или от почечных.
Если он заметит меня, то стесняться не будет. Пока я не дал на него официальных показаний под протокол, моя смерть для него сладкий сахар и щедрый подарок судьбы. Поэтому он обязательно рискнёт и прикончит меня средь бела дня. Не стесняясь свидетелей. Которых запросто может и не случиться. А, если они и будут, то еще вопрос, дойдёт ли дело до опознания.