Современная ботаника. В 2х томах. Том 1

Рейвн Питер

— Как хорошо, что ты вернулся, — сказала она.

Другая рука ее оказалась у него на плече, и Клер притянула к себе его голову, и губы ее раскрылись навстречу его губам. В этот миг Эрнест понял, что целоваться Клер не умеет, и где-то в глубине души его шевельнулась совесть, пересиливая желание. Он с огромным трудом заставил себя отстраниться, но потом снова схватил ее в объятья и стал покрывать поцелуями ее шею и лицо, чувствуя, как ее руки оказались в его волосах. Она гладила его волосы, дыхание ее прерывалось, и он уже не мог оторваться от ее губ, прекрасно понимая,

что созданы они совсем не для него.

В какой-то миг разум все же пересилил страсть, и Эрнест отстранился, держа ее за плечи. Клер смотрела на него горящими глазами, и губы ее припухли от его поцелуев.

— Клара, ударь меня, — прошептал он.

Она удивленно шевельнула губами:

— Зачем?

— Прикажи мне оставить тебя, — грудь его тяжело вздымалась, но от отпустил ее и теперь просто пожирал глазами ее лицо.

— Но...

— Ударь меня.

Она рассмеялась и провела рукой по его щеке, заставив его всего вспыхнуть.

— Но я не хочу.

Они смотрели друг на друга. Эрнест закусил губу, и встал с кровати, подошел к камину, наконец-то помешал дрова кочергой. Клер тоже встала, подошла к нему сзади и смотрела на огонь. Всполохи отражались в ее глазах, делая их из черных оранжевыми.

— Эрнест... — Клер положила руку ему на плечо и заставила его повернуться к себе, — со мной произошли вещи, которые заставили меня посмотреть совсем иначе на наш мир, и на нашу жизнь, — сказала она, — и я теперь знаю, что счастье очень быстротечно. Оно — миг. И надо использовать этот миг не для того, чтобы соблюсти условности, до которых никому нет никакого дела, а для того, чтобы быть счастливыми.

Он обернулся, не веря тому, что слышал.

— Я позже расскажу тебе все, — сказала Клер, — но сейчас нельзя позволить условностям, глупостям и чужим людям встать между нами. Ты ведь любишь меня?

— Я..., — он боялся поверить ей, и боялся ошибиться, понимая, что от его ответа зависит не только его жизнь, но и ее. От его ответа зависит вся ее жизнь.

— Я лишена девственности, если тебя это беспокоит, — сказала она.

Он сел на кровать, и она села рядом.

— Эрнест, мне нужно забыть некоторые вещи, — Клер смотрела на него, а он боялся, что тронется рассудком, выбирая между да и нет. Долг, страсть и вдруг зародившаяся в груди ревность рвали его душу на части.

— Я люблю тебя, — сказал он, опускаясь к ее ногам и сжимая в ладонях ее тонкую руку, прижимаясь к ней лбом, — я так люблю тебя... И поэтому я не могу принять такой дар.

Клер замерла, отстраняясь. Когда он поднял на нее глаза, лицо ее уже приняло обычное бесстрастное выражение. Она оправила на себе янтарные бусы, которые он и до этого видел на ней много раз, провела рукой по растрепавшимся волосам. Очарование мгновения исчезло. Клер встала, оправила платье. Черные

глаза ее смотрели строго.

— Эрнест Михайлович, я бы хотела что-нибудь поесть, если вы не возражаете. Я как раз искала кофейню, когда встретила вас.

Эрнест поднялся, безумно жалея о собственной глупости. Больше не было той страстной Клер, что ласкала его и чье дыхание срывалось от его поцелуев. Увидит ли он еще когда-либо ту, другую, Клер? Не собранную, сдержанную красавицу, а его возлюбленную, предлагающую ему свою любовь в обмен на отказ от условностей. Мог ли он на один миг отказаться от них?

— Клара..., — он облизал пересохшие губы и попытался успокоиться, — Клара...

Она склонила голову на бок, потом усмехнулась.

— Эрнест Михайлович, — так мы пойдем обедать?

Он поднял с полу одежду, но руки не слушались. Сначала он не попадал в рукава, потом не мог застегнуть пуговицы. Клер подошла к нему, и помогла застегнутся, потом подала пальто.

— Клара, — он притянул ее к себе, сжал в объятьях, но Клер вырвалась и отошла на безопасное расстояние.

— Счастье, Эрнест Михайлович, — это миг. Если миг упустить, то и счастье не вернется.

Она накинула вуаль, накидку, и быстро вышла из дома на холод и ветер. Интересно, когда же следующий поезд на Гельсенгфорт? Оставаться с Эрнестом Ланиным ей было невыносимо.

...

— Клара, я хочу знать, что произошло, — Эрнест практически бежал за ней, а Клер шла по дороге быстрым шагом, не желая говорить с ним.

— Я думаю, что мне больше не нужна ваша помощь, Эрнест Михайлович.

— А я вижу, что нужна.

— Нет, спасибо.

— Клара, — он наконец-то нагнал ее и просунул ее руку под свой локоть, — Клара, не откажите пообедать со мной.

Она обернулась, и губы ее вдруг дрогнули в усмешке, а потом она и вовсе рассмеялась, став вдруг невероятно красивой и очень юной.

— Вы знаете, как добиться расположения женщины, Эрнест Михайлович!

Они дошли до большого ресторана, и Эрнест заказал ложу, где оба разместились друг напротив друга, скрытые занавесом от посторонних глаз.

Сделав заказ, Эрнест взял ее руку в свои и сжал, не давая Клер вырваться.

— Клара, простите меня, если вы на меня сердитесь.

Она отвела глаза.

— Это вы простите меня, — Клер все же вырвала руку и закрыла лицо руками, — я была уверена, что вы любите меня, и что... Да что говорить, простите, что я взбаламутила вас. Я завтра утром уеду. Разрешите только переночевать в вашем домике.

— Вы можете быть абсолютно уверены в моих чувствах к вам, Клер. И я очень хочу вам помочь. И, конечно же, я не отпущу вас никуда одну. Прошу вас, расскажите, что заставило вас бежать от отца.