Современная ботаника. В 2х томах. Том 1

Рейвн Питер

— Клара!

Голос Эрнеста вывел ее из полузабытья. Вдруг она обнаружила, что Паши нигде нет, а сама она лежит на его могиле, вся перепачканная липкой грязью. Клер вскочила, пытаясь избавиться от земли, и тут к ней вернулся голос, она закричала, и из тумана появился Ланин. Он подбежал к ней, схватил ее в объятья, почувствовал, как она трясется мелкой дрожью.

— Что случилось, Клер?

Она подняла на него глаза. Эрнест был совершенно живой, настоящий.

— Я... я нашла шарфик... и...

и тут был Паша. Он... — она разрыдалась, и Эрнест прижал ее к себе.

— Я нашел коляску, нужно отвести домой вашего жениха.

Эрнест повел ее к выходу, проклиная Кузьму, дуэли и самого себя, по глупости согласившегося на эту авантюру, а потом потерявшего Клер в тумане. Он склонился ближе к ней, и не заметил, как позади мелькнул призраком темный женский силуэт.

...

Дождавшись, пока Кузьму Антоновича осмотрит и перевяжет врач, Клер поднялась по знакомой лестнице. Кое-как успокоившись, она хотела как можно скорее убедиться, что с Кузьмой все в порядке, и, несмотря на возражения Ланина, ставшего вдруг белее мела, поспешила наверх. Дверь открыла Арина Герасимовна, запричитала, и проводила Клер к Кузьме.

Тот был в сознании. Обрадовавшись, что Кузьма Антонович в состоянии разговаривать, она села на стул рядом с его кроватью, и долго рассматривала его лицо. Спокойное, бледное и суровое. В черных глазах, смотревших на нее, не было обычного тепла.

— Зачем вы пришли, Клара? — прозвучал его голос. Тот самый, что вчера отсчитывал шаги в тумане.

Клер молчала, продолжая рассматривать его.

— Я повторю вопрос. Зачем вы пришли?

Клер растерялась. Она машинально вынула из кармана голубой шарфик и протянула ему.

— Я... я достала его. Он был привязан к могиле. Я не знаю, зачем, но вы просили все время принести вам этот шарф.

Кузьма Антонович смотрел на шарф совершенно безучастно.

— Это все какая-то ерунда, Клер. Я ничего не помню про шарфик, кроме того, что купил его для вас.

Клер пожала плечами. Реальность сделала еще один оборот, запутывая ее сознание. Помнит он его или нет, но как только шарф оказался в ее руках, Кузьма Антонович, даже не смотря на ранение, мог говорить с ней совершенно осмысленно, и смотреть на нее этим настороженным взглядом, когда глаза его были чисты, а не подернуты поволокой болезни и близкой смерти. Этот Кузьма был самим собой, а не полупризрачным своим двойником, постоянно думающим о смерти.

— Я сбежала из дома, чтобы не выходить за майора Патова, — Клер подняла глаза на жениха.

Усмешка, исказившая его красивое лицо, заставила Клер вздрогнуть.

— Но это единственное, Клара, что вы должны сделать, -- голос его прозвучал устало.

— Что? — не поняла она.

— Вы должны выйти замуж за Андрея Патова, — Кузьма Антонович отвел взгляд и стал смотреть куда-то в окно.

— Нет, — она наклонилась и накрыла его

руку своей, — нет, Кузьма! Я пришла, чтобы выйти замуж за вас. Мы должны пожениться, как можно скорее! Потому что только вы — мое спасение!

Он молча посмотрел на нее, и на лице его было выражение то ли брезгливости, то ли отвращения. И еще до того, как он начал говорить, его ответ был очевиден. Клер, не ожидавшая ничего подобного, смотрела на него, будто видела впервые в жизни.

— Вам нужна моя фамилия, чтобы скрыть позор? — проговорил он тихо, — три года вы не желали свадьбы, и вот теперь я понадобился вам? После того, что я знаю о вас, после побега с Ланиным, вам потребовалось мое имя? — Кузьма поднял красивые брови, — я не хочу жениться на падшей женщине, Клара, — сказал он, — я своими глазами видел то, что вы вытворяете. И мне этого достаточно.

Она встала, задохнувшись от унижения:

— И что же вы видели?

— Достаточно, — он прикрыл глаза, будто разговор сильно утомил его, — прощайте, Клер. Идите. Я никому не скажу, что вы приходили. Идите с Богом.

Все-таки ад существует. Клер сжала руки, с трудом сдерживая готовые политься сплошным потоком слезы. Она смотрела на красивое лицо бывшего жениха, и не могла понять, почему человек, который всегда казался ей скалой надежности в ее шатком мире, вдруг превратился в болотную кочку. Клер пыталась цепляться за него, но ее уже сносило течением, и она бросилась к двери. Она совершенно не понимала, что ей делать дальше. Кузьма отказался от нее, семью она отвергла сама, оставался один Эрнест, который, конечно же, не будет долго возиться с неудачницей. Окончательно запутавшись, Клер сбежала по ступенькам, и села в коляску, где ждал ее Ланин. Слезы текли из ее глаз совершенно беззвучно. Коляска тронулась и покатилась, и Клер закрыла лицо руками.

— Что же мне делать теперь, Эрнест? Что же мне делать?

Глава 18

Квартира, снятая Эрнестом для Клер, выходила окнами в небольшой садик. Клер нравилось стоять у окна и смотреть, как утром нянюшки выводят в этот садик своих воспитанников, а те бегают по траве играя в салки и гоняя мяч. Клер любила детей, и их радостные возгласы не раздражали ее слуха. Она открывала окно, и следила за детскими играми, пока не замерзала окончательно.

Эрнест приходил как раз тогда, когда детей заводили домой, и Клер встречала его с улыбкой на губах. Она не знала, зачем он приходил, и сколько времени продлятся эти странные отношения. Эрнест не стремился к сближению, и относился к Клер скорее как старший брат, чем как влюбленный молодой человек, и только иногда его взгляд, внезапно вспыхивая, выдавал его чувства к ней.

Клер замерла, затаилась, и казалось, чего-то ждала. Она читала целыми днями, не желая ни ехать в церковь, ни думать о том, что же на самом деле приключилось с ней на кладбище. Она все больше замыкалась в себе, и та Клер, которую Эрнест открыл для себя в Выборге, спряталась в скорлупу немного чопорной сдержанной женщины, с плавными движениями и застывшим лицом. Целыми днями Клер читала, чтобы загнать свои мысли как можно дальше, и чужие переживания и приключения помогали ей не думать о своих. Видя, что Клер все больше замыкается в себе, как будто исчезает куда-то, отгораживаясь от мира потухшим взглядом, Эрнест испугался.