Современная дРама
Шрифт:
— Тебе не нравиться? — Ник вздергивает бровь, разворачиваясь ко мне лицом. — Мне казалось все девушки любят украшения…
— Нравиться, — с запинкой отзываясь я. И поспешно заверяю:- Очень нравиться. Но не думаю, что это уместно.
Меня прошивают очень подозрительным взглядом. А я, как оскомину на зубах, чую дежавю. Вася машинами разбрасывался, муж квартиру, как подачку кинул и Никита туда же. Что за манера у всех моих знакомых мужиков откупаться от меня подарками? Знала бы раньше, давно бы переквалифицировалась в девицу, не отягощённую моралью.
— Причём здесь уместность? — в голосе мужчины сквозит холод и ещё ночью воркующие нотки приобретают утром какую-то угрозу. — Разве нельзя подарить женщине подарок за
Ооо милый мой…
Мне захотелось заржать в голос, прям до икоты. Право слово, столько пафосности, чтобы просто намекнуть девушке, что горячие выходные кончились. Мог бы не тратиться на этот браслет, я не тупая, сама прекрасно понимаю, что эта связь всего лишь мимолётна, но видимо истинный рыцарь, что сидит в любом мужском засранце, не позволил слиться молча.
Я счастливо улыбнулась и как дамочка с минимумом мозгов, взвизгнула.
— Спасибо, спасибо, спасибо, — дёрнулась вперёд, чтобы приобнять, но Никита попытался меня поцеловать. Я увернулась, и он неловко скользнул мне по щеке губами. — Он чудесный, спасибо огромное!
Хотели девицу на одну ночь? Получите!
Я разыгрывала сценку из репертуара глупой, но восторженной барышни. Знаю, мне такой образ не идёт, но когда такой благодарный зритель, грех не воспользоваться. Никита с сомнением понаблюдал за моими счастливыми писками и снова попытался меня притянуть к себе, но я бухнулась на кровать и нащупала свой телефон. Испуганно округлила глаза и, подобрав платье с пола, пискнула:
— На работу опоздаю, мне пора! — я шмыгнула в ванну и в темпе танго натянула одежду. Из-за двери раздался голос:
— Я тебя отвезу…
— Не надо, — я распахнула дверь так, что чуть не приложила по лбу мужчину, — мне ещё домой надо.
Кинула телефон в сумочку и проскочила мимо программиста в коридор. Он следовал за мной и явно не знал как реагировать. Когда я схватилась за задвижку, Ник спросил:
— Не хочешь сегодня поужинать?
Это так мило, что он до конца пытается остаться чистеньким в моих глазах. Я чуть слезу не пустила, но вовремя опомнилась, что скорее всего переиграю.
— У меня работы много, — я уже перешагнула через порог, — давай я тебя наберу как освобожусь?
Никита подался ко мне, но я, послав воздушный поцелуй, закрыла за собой дверь. Вот ещё, слюни тут распускать. Как будто я не знала, что этим все закончится. Знала и он знал. И да, подарок был лишним. Без него я бы думала о мужчине с нежной грустью, а так…
Глава 25
А так, я в любом случае не собиралась перезванивать. Да и не смогла бы. Никаких контактов программиста у меня все равно нет.
Машина неслась по утреннему городу. Я подпевала в такт какой-то навязчивой мелодии, что звучала по радио. И была так довольна жизнью, что подозревала великий трындец.
В моем детстве было два значимых человека. Нет три. Первые это бабуля и дедуля, а последний мой отец. Но тот чисто со стороны карательного органа. А вот с пенсионерами у меня были особые отношения. Пока родители строили жизнь и работали, я постоянно пропадала у маминых стариков. Сначала они заботились обо мне, а потом я. Жаль, что недолго. Но не в этом суть.
У бабушки, помимо любви к мимозам, был ещё специфический взгляд на вселенскую справедливость. А именно: если много смеяться-скоро плакать придётся. И вроде бы я не замечала такой патологии мироздания, но радовалась всегда с опаской. Вот и сейчас так хорошо было, что страшно становилось.
Работа не подкинула неприятностей. День шёл в штатном режиме. Правда из-за того, что я бегом собиралась, не позавтракала и пошла на обед вместе со всем офисом. Не смотря на мой талант находить общий язык с людьми, я людей этих стараюсь сторониться. Это как интроверт при оказии становиться экстравертом. Поэтому впервые за полтора года я завалилась на рабочую
— Что? — спросила я с недоверием.
— Вот ты Алис, как бы ответила на такое хамство? — воинственно переспросила помощница главного бухгалтера.
— Ответила бы, что в истории чаще встречаются случаи, когда сорок восьмой размер сарказма посылает к чертям десять сантиметров самомнения, — отозвалась я в излюбленной своей манере и наступила совсем тишина. Даже я затаила дыхание. Да что там. Даже кулер не булькнул водой. А потом как начался галдёж. Христину подбивали так и ответить. Бухгалтерия жаждала крови и желательно соплей, которыми умоется пакостник. Дама с ресепшена требовала отдать ей пароль от аккаунта, а уж она-то не посрамит честь мундира, тьфу, знамя женского рода. Миниатюрная барышня из юристов предлагала вообще назначить мужику свидание, прийти всем скопом и посмотреть как он будет трепать языком перед такой армией. Меня кто-то дергал за руку, просил сказать «что-нибудь такое же острое», потом дамы решили отдать мне пальму первенства по ехидству. А я… Я тихонько выкинула остатки обеда в мусорку и, налив стакан горячей воды, вернулась в приемную.
Через полчаса меня добавили в беседку «За нас красивых, по ним рогатым», где продолжилось обсуждения обеденного заседания. К концу рабочего дня у меня появились фанаты, а ещё я наконец-то узнала какого это работать в женском коллективе. И почему-то не отказалась от предложения посидеть в ближайшем баре, поддержать Христю. Хотя, сама девушка вроде бы не нуждалась в сеансе психоанализа, но тоже согласилась.
Бар оказался миленьким. Компания из шести девушек заняла большой столик и болтовня продолжилась. Я, немного подавленная таким дружелюбием, снова забилась в угол и наблюдала. Мадмуазель с куделькой на голове рассказывала про свой первый брак, «ресепшн» сыпала фактами о латентном гомосексуализме и то, что если мужчина не любит дамские объёмы, он и есть тот самый. И только мы с Христиной молча наслаждались вечером. А после полуночи, когда задёрганный официант тонко намекнул закрыть счёт, мы опомнились, что у кого дети, мужья, лично у меня собака и засобирались по домам.
Я закинула по пути одну девицу из маркетингово отдела домой и подбросила вторую. Оставшись одна в машине, я включила музыку и со спокойной душой поехала к себе.
Устав за столь долгий и плодотворный день, в подъезде я стянула туфли и понесла их в руках, держа за каблуки. На моем этаже пол под босыми ногами качнулся, потому что на ступеньках сидел Никита. Окинув меня задумчивым взглядом, он холодно спросил:
— Какого черта я сделал не так?
— Я недостаточно громко восторгалась подарком? — спрашиваю и собираюсь преодолеть пару ступенек, что ведут на площадку. В вопросе моем нет ни яда, ни вызова. Какая-то фаталистичная обречённость, словно я мать, которая не может угомонить любимое чадушко. Будь я поэтом, сказала бы, что это безразличие. Но я-это я. И мне невдомёк как некоторые орудуют словесами, словно сурикенами, то есть бьют наповал.