Современная проза Сингапура
Шрифт:
Когда он сел в автобус и поехал в город, солнце уже протянуло удлиненные тени деревьев. Куан Мэн еще раз посмотрел на небо и на море: вода приобрела темно-серый, металлический оттенок. Как металл, но он не мог сообразить какой. Небо окрасилось в пурпур и охру — печальная яркость заката.
В домах зажигались огни. Неожиданно и сразу зажглось уличное освещение, включенное далекой рукой на распределительном пульте. Когда автобус въехал в город, была уже настоящая ночь.
Куан Мэн зашел в закусочную. Он механически жевал поставленную перед ним еду, не чувствуя ее вкуса. Потом зашел в
Он вышел на затихающие ночные улицы и медленно зашагал по направлению к Эспланаде. Корабли были далекими — как всегда. А он был одинок. Он был одинок весь день. Он ни с кем не разговаривал. За целый день он не сказал ни слова никому. Он чувствовал себя плоским, как море перед ним. Безвкусным, как пиво, выпитое перед этим.
Куан Мэн долго простоял на Эспланаде, пока решение не созрело окончательно в его уме и он не отправился искать такси.
Тихо поднялся по лестнице и негромко постучался в дверь к Люси. Он застыл в ожидании, не смея даже дышать. А если ее дома нет? А если она не одна? Даже мысль об этой возможности не коробила его больше. Самолюбие перестало терзать его. Он все продумал.
Люси открыла дверь — заспанная, протирая глаза.
— Зачем ты пришел? — В ее голосе не было никакой злости. Не так, как в прошлый раз. — Очень поздно, Мэн.
Она разглядывала его, стоя в освещенном прямоугольнике дверного проема. Ее тень падала на Куан Мэна.
— Можно мне войти, Люси? Ну пожалуйста! Мне с тобой нужно поговорить, осторожно попросил он.
Их окружал неясный свет лестничной площадки. Мягкость поздней, темной ночи.
Люси чуть поколебалась, кивнула. Куан Мэн вошел в квартиру. Люси закрыла дверь и жестом пригласила его сесть в кресло. Куан Мэн сел. Всем своим существом впитывал он в себя уютную, обжитую привычность обстановки. Люси придвинула второе кресло и села напротив него. Куан Мэн впитывал в себя очертания ее тела, живого, беззащитного, теплого со сна, неплотно прикрытого легким халатиком. Впервые за этот долгий день ожили его чувства и вернулась способность к восприятию. Он больше не был плоским, жизнь наполнила его — и он все вбирал в себя Люси, ее комнату, ее вещи. Дневная омертвелость покидала его.
— Почему ты так поздно, Мэн?
— Извини, Люси. Наверное, это потому, что я потерял счет времени. Когда я решился к тебе поехать, я совершенно не представлял, который час.
— Ты все такой же чудной! — засмеялась Люси.
— Наверное, и правда чудной. Целый день слонялся как идиот. И целый вечер. И все это время, добавил он. — Я без тебя как потерянный, Люси. Ничего не хотелось. И тоска такая.
Люси шевельнулась в кресле — обрадованная и счастливая. И настороженная от этой радости и счастья.
— Ну а как ты проводишь время? Ходишь еще в «Райский бар»?
— Нет. Ни разу там не был с тех пор, как ты ушла. Без тебя там ничего хорошего нет, Люси. Я пришел тебе сказать… Давай будем опять встречаться. Тошно мне без тебя.
Люси поднялась с кресла. Подошла к столику, отыскала пачку сигарет, закурила, сильно затягиваясь, и стала у открытого окна, глядя в ночь.
Ее
— Нет, Мэн, — ответила наконец Люси. — У нас больше не получится вместе.
— Ну почему, Люси? Люси, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты же помнишь, как было. А все это время — ужас как мне плохо было. Я так по тебе скучал. Как идиот был без тебя. Значит, ты очень нужна мне, Люси. А я разве тебе не нужен?
— Ничего теперь не выйдет. Я не спорю — нам с тобой было хорошо. Даже очень хорошо. Но после всех этих дел я долго думала — у меня столько времени было думать. Ничего не выйдет. Даже как я сейчас живу. Ты же все знаешь. Ну сам скажи, что у нас с тобой теперь может быть? Я же все равно как проститутка. Ты понимаешь, Мэн?
— Хватит! Мне все равно, что с тобой раньше было!
— Легко сказать. А я вас, мужчин, знаю. Никогда ты мне не забудешь мое прошлое. Ты только так говоришь, а сам не забудешь. Не сможешь. И будешь про себя корить меня.
— Смогу, Люси! Увидишь, смогу. Ни вспоминать, ни корить не буду. Я все продумал.
— Нет.
— Ладно. Тогда выходи за меня, Люси. Выходи за меня замуж. Я докажу, как я к тебе отношусь.
— Ты на мне женишься? — изумленно переспросила Люси.
— Да.
— Шутишь.
— Люси, Люси, — взмолился он, — да верь же ты мне! Я в жизни не был серьезней!
Люси помолчала. Потом сказала — почти нежно:
— Хорошо, Мэн. Верю. Я верю, что ты на самом деле хочешь на мне жениться. Мне так… Знаешь, я… Она не могла договорить, не могла слов найти. Куан Мэн подошел и взял ее за руку.
— Выйдешь за меня, Люси? Люси стиснула его пальцы.
— Нет. Невозможно. Прости меня, но ничего хорошего из этого не выйдет. Все это плохо кончится.
— Глупости!
— Не глупости, Мэн. Я женщина. Женщины чувствуют такие вещи. Плохо будет.
— Но почему? Почему? Потому что, ты думаешь, я буду все время помнить о твоем прошлом? Какая мне разница, что с тобой раньше было? Может, я и не забуду, но я могу сжиться с этой мыслью. Твое прошлое не будет нам мешать. Я об этом столько думал, что теперь я уверен. Я не ребенок, и я понимаю, что жизнь такая штука, которая может заставить человека идти на всякие вещи. Жизнь и есть жизнь. Я не из тех, которые осуждают других, что они не так живут. Жизнь — дело трудное. Живешь, как получается. Да к чертям все эти рассуждения и проповеди. Выходи за меня.
— Нет.
— Неужели я тебе совсем безразличен, Люси? Или тебе неохота связываться с клерком, у которого нет будущего? — решил пошутить Куан Мэн.
— Может, и это тоже. Я не хочу всю жизнь биться. Я не хочу всю жизнь думать, как зарабатывать на хлеб. Я и так много лет на это потратила. Не думаю, чтоб меня прельстило такое будущее. Даже с тобой, Мэн.
Куан Мэн вздохнул. Никогда ничего не получится. Даже здесь.
— Извини, что я не миллионер.
— Ты не расстраивайся, Мэн. Это все к лучшему. Поверь мне. Тебе так будет лучше. Сам когда-нибудь поймешь.