Современная проза Сингапура
Шрифт:
Хок Лай не отставал — Порции самому стыдно из-за этой истории с Люси, говорил он. Порция хочет извиниться, он осознал свою вину. Неужели Куан Мэн не может простить и забыть? Тем более что Порция скоро уезжает. Забыть о ссоре во имя прошлой дружбы. Простить, как мужчина мужчину.
Куан Мэн весь день ходил будто в воду опущенный. Как всегда, он машинально выполнял свои обязанности на работе, со страхом ожидая наступления вечера и встречи с прошлым. Страх не оставлял его в автобусе, страх не смыло под душем. Куан Мэну хотелось бы проглотить страх вместе с едой, но ужин кончился, а страх остался.
Они договорились встретиться в «Мэйфер-баре» на Армянской улице. Куан Мэну пришлось ехать с тремя пересадками, которые измучили его, и, когда он входил в бар, ему было плевать на все ровным счетом!
В первую минуту ему показалось, что Порция похудел, потом он решил нет, все такой же. Оба испытывали сильную неловкость, и каждому хотелось помочь другому поскорей преодолеть ее.
Меа culpa, mea culpa, mea maxima culpa!
Моя вина, моя вина, моя великая вина!
Постепенно они пришли в себя. Почти стали снова друзьями.
Когда Куан Мэн огляделся, он почувствовал себя не в своей тарелке. Здесь собирался совсем другой народ, чем в тех барах, к которым он привык. Уверенные люди, знающие свое место в жизни, люди с профессией или с собственным делом, люди, либо добившиеся успеха, либо родившиеся в преуспевающих семьях. Однако почти все они держались так, будто проводили время недостойным образом — то ли нервничали из-за того, что пришли не с женами, то ли еще что. Они были похожи на маленьких мальчиков, которых застукали с руками в карманах.
Но после первой же бутылки пива Куан Мэн перестал обращать на них внимание.
— Счастливчик ты, Порция! — говорил Хок Лай. — Представляешь, сколько беленьких девочек ждет тебя, смуглого чужестранца. Напиши мне и подтверди точно ли, что белые девочки предпочитают черных мужчин.
— Да иди ты!
— Чего — иди ты! Ты что, не слышал?
— Если что и правда, так им, наверное, нравятся настоящие черные, негры, а не индусы вроде меня.
— Брось ты! Ты ж черней любого негра! Мы тебя еле видим в темноте, что, не так?
— Кончай дурака валять!
— Но ты же действительно везунчик, скотина! — не отставал Хок Лай.
— В чем это мне повезло? Ты тоже когда-нибудь поедешь за границу. Вот женись на этой своей курочке, которая золотые яйца несет, — на Сесилии.
Хок Лай уже успел похвалиться своей близкой помолвкой с Сесилией. В конце месяца он уходил из страховой компании в банк будущего тестя.
Хок Лай и Порция разговаривали преимущественно друг с другом, и Куан Мэн не был уверен, помнят ли они о его присутствии. Нет, наверное, думал он. А может, да. Бывает иногда, что присутствие третьего человека оживляет беседу, даже когда этот человек принимает в ней пассивное участие.
Нет, не то чтобы он играл роль буфера. Его функция многозначней, поэтому ее трудно определить. Ясно было одно — Куан Мэн чувствовал, что между ним и его друзьями появилась не вполне отчужденность, но какая-то отдаленность. Какими разными мы становимся, подумал он и тут же понял, что это началось давно, что они были разными уже в школьные годы, в самом начале их
Я один останусь неустроенным… Хотя Куан Мэн утверждал, что всю жизнь будет клерком и что его образ жизни будет точным повторением отцовского, он все-таки не мог представить себя в будущем. Невозможно повторить отцовскую жизнь — вообще ничего нельзя повторить, а если повторение будет неточным, то и сходство будет неполным. А самое важное — это разница. Куан Мэн был молод и не мог поверить, что его жизнь так и пройдет, как он предсказывал. В молодости люди бывают способны провидеть будущее, и часто правильно, но они не в силах поверить тому, что знают. Может быть, это их спасает, хотя в конечном счете ничто никого не спасет.
Глава 18
Дверь была раскрыта настежь, и Куан Мэн видел Бун Тека на диване с книгой в руках, но все равно решил постучаться.
— Заходите, заходите! Милости просим! — Бун Тек поднялся с дивана, протягивая руку. — Садитесь. Жена на кухне, производит какие-то последние операции с обедом. Мэй Ай! Куан Мэн пришел.
В комнату вошла жена в сопровождении Анны.
— Познакомься, Мэй Ай, это наш сосед Куан Мэн. А с Анной вы должны быть знакомы — она двоюродная сестра жены.
Куан Мэн поздоровался. Он много раз видел жену Бун Тека во дворе. На вид ей не было и двадцати, она была тоненькая, в таких же, как у Анны, очках. Забавно, думал он, значит, и правда близорукость у них в роду. Никак он не рассчитывал встретиться здесь с Анной.
— Вам, мужчинам, придется пока побыть в одиночестве, — сказала Мэй Ай. — Извините, Куан Мэн, но если мы не вернемся на кухню, то обеда не будет!
— Конечно, конечно, — торопливо ответил Куан Мэн.
Анна смущенно улыбалась ему, явно довольная его удивлением. Женщины исчезли за кухонной дверью.
— Выпьем перед обедом, Куан Мэн? Что вам? — спросил Бун Тек.
— Пива, если можно.
Пока Бун Тек ходил к холодильнику за пивом, Куан Мэн осматривался. Комната обставлена просто, но со вкусом. Стены окрашены в неяркий зеленый цвет, по стенам развешаны репродукции с картин Ван Гога, Сезанна и местные, сингапурские батики. Куан Мэн, привыкший к побеленным стенам, залюбовался этой зеленой комнатой. Длинные книжные полки с книгами, проигрыватель и целая стопка долгоиграющих пластинок. Жена Бун Тека повесила на окна шторы из зеленого с золотом батика, а на диван и кресла положила подушки из той же ткани. С потолка свисал японский абажур из молочно-белой бумаги, а в углу, за одним из кресел, стоял торшер под красным абажуром. Узкий, длинный кофейный столик перед диваном завален журналами, а на столике ваза со свежими цветами. Куан Мэн никогда бы не поверил, что стандартная квартира может стать такой нарядной и уютной. Их квартира была местом для жилья — и только. Никогда никто не пытался придать ей привлекательный вид. Оказывается, для этого и нужното немного! Все дело в том, заинтересован ли человек в том, чтобы сделать свое жилище, свою жизнь привлекательной.