Современный чехословацкий детектив
Шрифт:
— Почему его убили?
— Это ваше дело — знать, почему убивают людей. Скорей всего, из-за денег, да?
— А они у него были?
— Почем я знаю?
В зале ресторана, у стойки, пили пиво, и запах солода доносился на веранду. Экснер и Лида по-прежнему сидели одни.
— Господи, — вздохнул он, — почему здесь такая пустыня?
— Раньше сюда приезжали из других городов, на экскурсию, поразвлечься. Теперь это уже никого не привлекает, а гостиницы тут нет...
Официант
Михал Экснер покрутил носом и нехотя разломил черствый кусочек хлеба.
— Вы сами выбрали «Лесовну», — сказала она, с удовольствием отхлебнув джину. — Так что терпите, пан капитан.
— Я разговаривал с Пепой Коларжем...
— Да ну? И что он вам сказал?
— Что он этого не делал.
— И это правда.
— Дорогая, вы, видимо, знаете все на свете. Выкладывайте,
— Пепа — болван, у него не все дома, чокнутый он. Чего ради ему убивать Болеслава Рамбоусека?
— Из-за денег. Они ненавидели друг друга.
— Господи Иисусе! Тогда он оставил бы Рамбоусека на дороге. И тотчас пошел бы пьянствовать, хоть в ту же «Лесовну», и кричал бы, что разбил старикану башку.
— Вы так хорошо его знаете?
— Я видела его «в действии» несколько раз. Здесь да в городе. И эта, сожительница его, иногда приходила за ним. Сначала кричала на него, потом пила пиво, потом они снова ссорились, а под конец шли домой, поддерживая друг друга; иногда было слышно, как они кричат друг на друга и потрясающе бранятся. Потрясающе... То есть ужасно, если на то пошло. Вульгарно.
Он покачал головой.
— Грустно, да? — спросила она, но это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Люди бывают разные, — ответил капитан Экснер сухо. — Кстати, от кого вы узнали, что Рамбоусеку разбили голову?
— А я так сказала?
— Конечно.
— Просто почему-то такая мысль мелькнула.
— Иногда, Лида, как видно, у вас мелькают весьма примечательные мысли, — заключил он.
— Но я... — Она покраснела.
— Еще джину?
В открытую дверь запасника веяло теплом. Вечерело.
Доктор Яромир Медек и Эрих Мурш сидели за бокалами красного вина.
— Что-то у нее было на уме, — рассуждал искусствовед, — она вернула машину и исчезла. И словом не обмолвилась, куда и зачем.
— У нее всегда что-то на уме, — заявил Эрих, явно гордившийся своей лукавой сестрой.
— Я считаю, в наших краях сейчас небезопасно. В конце концов, ведь
Эрих мотнул головой.
— Здесь теперь как минимум десять вооруженных стражей закона...
— Да, но они же ползают по земле и по стенам, отыскивая отпечатки пальцев и бог знает что еще.
— Вряд ли это был сексуальный маньяк, — легкомысленно объявил Эрих Мурш. — Просто невозможно себе представить, что кто-то даже в абсолютной темноте мог принять Рамбоусека за женщину. Так что...
— И все равно, — возразил доктор Медек. — Все равно.
— Возможно, пан доктор, она пошла на рандеву, — рассудил Эрих Мурш, вероятно сознательно причиняя боль своему собеседнику.
— Бог мой, с кем? Здесь?! — ужаснулся доктор Медек. — Я всегда полагал, что в этом городке просто...
— Мужчин тут слоняется более чем достаточно, — заметил Эрих. Выпитый алкоголь (к которому он не был привычен) придал витиеватости его мыслям и слогу. — Особенно летом... Она ведь совершеннолетняя, пан доктор? — глубокомысленно спросил он и сам же решительно ответил: — Да!
— Конечно, — согласился доктор Медек, но в голосе его слышалась неуверенность. — Они найдут его?
— Кого?
— Убийцу.
— Наверняка, — уверенно брякнул Эрих Мурш и вдруг осекся.
— Что такое?
— Вы заметили, пан доктор, того типа, с которым разговаривала Лида? Сегодня. У пруда. На том берегу... Он еще разговаривал с ней, сидя на корточках, и едва-едва не кувырнулся в воду?
— Я видел, что она с кем-то говорит. Это был молодой человек. Вероятно. Судя по одежде. Я был без очков... Разумеется, я заметил.
— Молодой человек, — Эрих Мурш усмехнулся, — допустим. Он мне кое-кого напомнил, хоть я и видел его издалека...
— В самом деле? — поинтересовался доктор Медек вполне учтиво.
Эрих Мурш молчал и облизывал губы, словно желая, чтоб на них не осталось и следа вина.
— Не завидую я убийце... нашего... Рамбоусека, — медленно проговорил он.
— Да, Эрих, разумеется, только я что-то не понимаю тебя. Ты думаешь, что твоя сестра и этот человек...
— Да нет. А может, да? — засмеялся студент. Он взял бутылку и долил наполовину опорожненные бокалы. — Ваше здоровье, пан доктор.
Они выпили до дна. И Эрих снова налил.
— Я не понимаю тебя, Эрих. Сейчас не понимаю тебя, ей-богу.
— Какая разница, пан доктор? Иногда я сам себя не понимаю. А я один. Один. Совсем один. Я знаю, вы любите мою сестру...
— Конечно. Она очень милая девушка и...
— Она дерзка. И упряма. Всегда поставит на своем.