Современный французский детективный роман
Шрифт:
Мегрэ взял фотографии, вернулся к себе и послал Лурти разнести их по редакциям газет, особенно вечерних.
— Пойдем, Торранс. До завтрака остается час, а нам еще придется походить.
Ходить по кварталу с фотографиями Мегрэ послал Торранса.
— Показывай их владельцам лавок и маленьких баров вокруг рынка. Встретимся у машины.
Сам он направился на улицу Сен-Дени. Эта узкая улочка, несмотря на отпускное время, кипела жизнью: ее обитатели не принадлежат к тем, кого
Комиссар разглядывал номера. В нужном доме оказалась лавка, торгующая семенами. Но левее витрины открывался проход во двор. Там была лестница, а на стене, когда-то зеленой, а теперь какого-то неопределенного цвета, висели две эмалированные таблички:
ЖОЗЕФ
ШКОЛА ПАРИКМАХЕРСКОГО ИСКУССТВА И МАНИКЮРА
Стрелка указывала на лестницу, рядом была надпись: «На полуэтаж».
Ниже вторая табличка гласила:
Вдова Кордье
ИСКУССТВЕННЫЕ ЦВЕТЫ
И еще одна стрелка указывала на лестницу, но надпись была уже: «Третий этаж».
Мегрэ вытер пот со лба, поднялся на полуэтаж, открыл дверь и оказался в довольно большой комнате; два небольших окна, видимо, недостаточно освещали ее — их дополнял унылый свет свисающих с потолка плафонов из матового стекла.
Тут стояли два ряда кресел: один, вероятно, — для мужчин, второй — для женщин. Юноши и девушки под руководством людей более солидного возраста упражнялись в парикмахерском искусстве, а командовал всем низенький тощий человечек, почти совершенно лысый, с усами, крашенными в черный цвет.
— Вы, полагаю, хозяин?
— Да, я и есть Жозеф.
Ему могло быть шестьдесят, а могло быть и семьдесят пять. Мегрэ машинально обвел взглядом тех, кто сидел в креслах, явно приобретенных по случаю. Внешность этих людей сразу наводила на мысль об Армии Спасения и о бездомных, ночующих под мостами: в креслах сидели сплошь клошары обоего пола, а молодые люди и девушки хлопотали над ними с ножницами, расческами и бритвами. Зрелище было впечатляющее, особенно если учесть скверное освещение. Из-за жары оба окна были открыты, и в комнату врывался уличный шум, что придавало картине еще большую нереальность.
Не дожидаясь, когда г-н Жозеф выразит нетерпение, Мегрэ вынул из кармана фотографии и протянул ему.
— Что мне с ними делать?
— Посмотрите. Скажите, вы его знаете?
— А в чем дело? Вы из полиции?
Г-н Жозеф смотрел с явным недоверием.
— Комиссар Мегрэ из уголовной полиции.
На Жозефа это не произвело никакого впечатления.
— Вы разыскиваете его?
— Нет. К сожалению, уже нашли. С тремя пулями в груди.
— Где это произошло?
— У него дома, если можно так выразиться. Вам известно, где он жил?
— Нет.
— Он поселился в доме, предназначенном на снос. Туда забрел мальчик, обнаружил труп и сообщил
— Да. Здесь его звали Барином.
— Часто он сюда приходил?
— По-разному. Иногда не появлялся чуть ли не месяц, потом начинал ходить по нескольку раз в неделю.
— Фамилию знаете?
— Нет.
— Имя?
— Нет.
— Он что-нибудь рассказывал?
— Почти не открывал рта. Усаживался в первое попавшееся кресло, прикрывал глаза и позволял делать с собой все, что заблагорассудится. Я попросил его отпустить усы и бородку. Они входят в моду, и молодым парикмахерам надо учиться работать их, а это гораздо труднее, чем кажется.
— И давно это было?
— Месяца три-четыре назад.
— А до того он бороды не носил?
— Нет. У него роскошные волосы, с ними можно делать что угодно.
— Как долго он ходил к вам?
— Года три-четыре.
— К вам ходят только клошары?
— Главным образом. Они знают, что в полдень я выдам каждому монету в пять франков.
— И он знал?
— Конечно.
— Он знал кого-нибудь из ваших постоянных посетителей?
— Ни разу не видел, чтобы он разговаривал с кем-нибудь из них. Если же к нему обращались, делал вид, что не слышит.
Время близилось к полудню. Ножницы защелкали быстрее. Через несколько минут все высыплют отсюда, как из настоящей школы.
— Вы живете где-нибудь поблизости?
— Мы с женой живем здесь на втором этаже, как раз над этой комнатой.
— Вам доводилось встречать его на улицах в этом квартале?
— Не думаю. Но если бы и встретил, то не удивился бы. Прошу извинить — время.
Г-н Жозеф нажал кнопку электрического звонка и прошел за некое подобие прилавка, перед которым тут же образовалась очередь.
Мегрэ медленно спускался по лестнице. Ему казалось, что за столько лет службы в полиции, в том числе в наружной службе и в отделе охраны вокзалов, он изучил парижскую фауну. Но что-то ему не припоминается, чтобы он встречал человека вроде этого — по кличке Барин.
Он не спеша дошел до машины, оставленной на углу улицы Рамбюто. Почти сразу же, стирая пот со лба, появился и Торранс.
— Что-нибудь нашел?
— В булочной на улице Лебеля он покупал хлеб.
— Каждый день?
— Почти. Чаше всего поздно утром.
— Булочник о нем что-нибудь знает?
— Ничего. Покойник говорил, что ему дать, и все.
— Еще что-нибудь он покупал?
— Там — нет. На улице Кокильер брал сосиски или сардельки. На углу стоит продавец жареного картофеля, который торгует, главным образом по ночам, еще и горячими сосисками. Так вот, иногда ночью, часа в три, он покупал у него кулечек картофеля и сосиску. Я показывал фотографии в нескольких бистро. Время от времени он заходил туда, брал чашку кофе. Ни вина, ни водки не пил.