Современный греческий детектив
Шрифт:
— Почему там? — удивился Фотис.
— Говорят, будто кто-то из инспекторов подслушал подозрительный телефонный разговор.
— Выкладывай все, что знаешь.
— Да больше ничего… То есть сначала инспектор доложил своему начальнику, но тот не придал его словам значения. Гестаповцы показали ему фотографию, но он сказал, что это не та женщина, которую он видел в телефонной будке. Они и у кассира спрашивали, но тот притворился, что ничего не видел. Мне же сказал, что хорошо ее запомнил, она купила четыре билета, и если мы ее знаем, то чтобы предупредили: ее ищут.
Фотис понял, что женщина, купившая четыре билета, не
— А торговый инспектор что? Можешь мне его показать?
— Того, что разговор подслушал? Да нет его с самого утра, как сквозь землю провалился. Его начальник мечет громы и молнии. Не иначе, говорит, наш дружочек вбил себе в голову, что он великий сыщик, вроде Шерлока Холмса, а ему приходится гробить свой талант, вылавливая тех, кто кур ворует. Говорит, когда вернется, пошлю его инспектировать отхожие места! — Сторож от души рассмеялся.
Фотису гнев начальника торговой инспекции тоже показался забавным. Затем он поинтересовался, не было ли у поезда «клетки». Сторож сообщил, что приказ меняли дважды и в итоге «клетку» прицепили не в Афинах. «Чтобы никто не догадался, что в поезде важный груз», — подумал Фотис.
— Ну что, Спекулянт? Неплохие сведения я тебе сообщил? Может, и мне за них фасольки привезешь?
— Не сомневайся! — весело пообещал Фотис.
От прозвища Спекулянт его коробило. Обычно партизаны и подпольщики заимствовали имена либо у мифологических богов и героев, либо у героев Двадцать первого года [13] . Но в интересах дела со «Спекулянтом» приходилось мириться.
13
Имеется в виду 1821 год — начало восстания греков против владычества Османской империи.
Поблагодарив за сообщение, он направился к Антонису. По дороге размышлял, кем могла быть женщина, которой так живо интересовалось гестапо. Он опасался, как бы из-за случайного совпадения Марианна не оказалась под угрозой провала.
Придя к Антонису домой, он рассказал обо всем, что узнал.
— Это я все испортил! — Вид у Антониса был удрученный.
— Рано еще делать выводы, — невозмутимо отвечал Фотис.
Он взял себе за правило и строго его придерживался: в критических ситуациях не показывать своей тревоги — это деморализует товарищей. Одновременно он и сам успокаивался, приводил в порядок собственные мысли. Сейчас ему необходимо было просчитать все возможные варианты.
Годы ссылки приучили Фотиса к железной дисциплине. И накопленный опыт часто оказывался очень ценным. Пока что известен один только факт: Марианна не была арестована на Ларисском вокзале. Что же касается торгового инспектора, из всего, что удалось о нем узнать, напрашивался один вывод: этому человеку не дают покоя лавры шпиона. Конечно, он не упустит возможность, которая, можно сказать, с неба свалилась. Но как он поведет себя в дальнейшем?
Фотис стал прикидывать, каковы могут быть действия этого человека. Что он может предпринять после того, как потерпела неудачу его попытка убедить начальника в том, что он ухватил конец какой-то нити. Гестаповцы, приезжавшие на вокзал, тоже вряд ли станут заниматься еще какой-то другой брюнеткой, пусть даже и похожей. У них свое задание.
— А вдруг его отправили опознавать Марианну на месте? — Фотис высказал свое предположение вслух.
— Если это случится… мы пропали! — мгновенно отозвался Антонис: он думал о том же. — Бедная Марианна!
— Да, не говоря уже о работе, которой мы отдали целый год!
— Что же делать? — Антонис совсем расстроился.
— Дело несколько запуталось, но мы попробуем распутать… Прежде всего надо изменить инструкции в отношении вагонов, где едет немецкая труппа. А нашего друга немца необходимо предупредить на ближайшей же станции.
— Скажи, куда мне бежать? — Антонису не терпелось немедленно приступить к действиям.
— Прежде чем бежать, надо мозгами пошевелить. Свари-ка нам кофейку.
Антонис ушел на кухню, а Фотис продолжал анализировать создавшееся положение. Если торговому инспектору повезет и он наткнется на заинтересованного человека, какие меры тот примет? Первейшая мера — держать торгового инспектора при себе, вместе с ним догнать поезд и установить личность Марианны, опознать женщину. Есть ли вероятность сделать это, не выезжая из Афин? Конечно, есть: инспектор видел, в какой вагон она села.
— Что ты сказал? — Антонис вошел в комнату с чашечками на подносе.
— Так… Мысли вслух… Если паровоз на древесном топливе и в пути не возникло непредвиденных задержек, сколько времени понадобится от Афин до Салоник?
— Хм… Часов десять.
Фотис поглядел на часы.
— У нас в запасе почти восемь часов!
Глава третья
…аналитик старается проникнуть в мысли противника, ставит себя на его место и нередко с одного взгляда замечает ту единственную (и порой до очевидности простую) комбинацию, которая может вовлечь его в просчет или сбить с толку.
Отто никак не мог понять, отчего Марианна так взволнована. Это было заметно со стороны.
— Ничего страшного, дядя Отто. — В ответ на его расспросы Марианна пыталась улыбнуться. — Просто в дороге я всегда очень устаю.
Ехавший с ними в купе майор воспользовался случаем, чтобы продемонстрировать свои познания в философии.
— Уход, дорогая моя, уход! Желание у й т и изначально присуще человеческой натуре. Мы все стремимся куда-то, а когда нам это наконец удается, рвемся обратно!
Марианна посмотрела на него, будто сквозь стекло. Попробовала взять себя в руки. Все равно исправить ничего нельзя.
«В конце концов, ничего пока не произошло», — в сотый раз уговаривала она себя, но тщетно.
От философии майор перешел к анекдотам — один пошлее другого. Промелькнуло имя Муссолини, и Марианна заставила себя улыбнуться.
Поезд пересек по мосту реку Асопос. Издалека уже доносился солоноватый запах моря.
— Где мы находимся? — спросил Отто.