Современный греческий детектив
Шрифт:
— И что же вы сказали?
— Помнится, я рассердился и сказал: «Господин, вы наступили мне на ногу!» «Я?» — спросил он, словно не понимая, о чем речь. «Да, вы! Вы наступили мне на правую ногу, а у меня там мозоль!» Он насмешливо улыбнулся и ответил: «Что вы говорите! Поверьте, я думал, это у вас левая». Повернулся и ушел!
Шеф раскрыл папку на столе и стал внимательно читать.
— Очень хорошо! — сказал он наконец. — Вы повторили все в точности. Наши агенты записали диалог дословно. Никаких искажений нет. Но возникает вот какой вопрос: почему
— Да не знаю даже. Сначала я хотел было сказать ему пару ласковых, но передумал. Понимаете, не люблю ссор.
— Значит, вы настаиваете, что с этим мужчиной вы не знакомы?
— Разумеется, нет.
— А куда вы собирались после кафе?
— Домой, — ответил он резко. — К себе домой.
— Допустим. Значит, вы утверждаете, что человек, наступивший вам на ногу, тот, второй, вам не знаком и вы с ним ни о чем не договаривались. Так?
— Так.
— А что вы скажете, если я вам сообщу, что он является членом подрывной подпольной организации и мы за ним следили? Вы — единственный, с кем он вступил в контакт в кафе «Спорт».
— Ничего не могу добавить к сказанному. Его подрывная деятельность меня совершенно не касается. Я лично в такие дела не вмешиваюсь. Еще раз повторяю: к этим делам я не имею никакого отношения.
— Вот здесь-то у нас и начинаются недоразумения! — сказал шеф. — «Я не имею никакого отношения» еще не означает «я невиновен». Надеюсь, вы меня понимаете?
— Нет.
Шеф захлопал в ладоши, словно аплодируя.
— Да это же так просто! «Я не имею никакого отношения» — фраза, несущая в себе отрицание. Иными словами, вы утверждаете, что ничего конкретного не совершили. Но когда речь идет о защите интересов режима, то вопрос не в том, имеете ли вы отношение к антигосударственной деятельности, а в том, каков ваш конкретный вклад в защиту упомянутых интересов. Только тот, кто активно способствует благу режима, может считаться невиновным. Пусть вы не преступник, пусть не имеете касательства к тому или иному правонарушению, но это еще не является доказательством вашей невиновности.
— Я человек лояльный, — заученно сказал парень.
— Мне приходится с сожалением констатировать, что недоразумение продолжается. Я не отрицаю вашей лояльности. Информация, собранная нашими агентами, дает основание полагать, что это действительно так. Но это еще не доказывает, что вы невиновны, а, наоборот, еще больше запутывает дело. Так вот, я вас спрашиваю: что вы конкретно сделали на благо режима?
— Приведите, пожалуйста, какой-нибудь пример того, что я мог бы сделать, но не сделал.
Шеф обошел стол и сел.
— Вы не можете привести никаких фактов своей положительной деятельности. Вот ведь в чем дело! — сказал он, подперев голову руками.
— Я никогда не давал ни малейшего повода подозревать меня в чем-то. Говорю вам, я лоялен.
— Довольно! — крикнул шеф, стукнув кулаком по столу. — Я сказал: этого недостаточно! Опора режима не «лояльные» граждане, а те, кто активно трудятся
Парень ничего не ответил.
— Можете не торопиться с ответом! Я понимаю, вы желаете точно сосчитать, и, естественно, вам требуется время.
— Нет, не требуется.
— То есть?
— Я ни на кого и никогда не доносил. Мне жаль, но это правда. Так уж получилось.
Теперь молчал шеф.
— Что же это вы так? — наконец спросил он очень вежливо, словно боялся обидеть парня.
— Я не оказывался в подобных ситуациях. Я же просто…
— …лояльный человек, — закончил шеф. — Это нам известно, но что из того? И самое главное, это не доказывает, что вы невиновны. Для службы безопасности люди делятся только на две категории: сторонники и противники режима. Не обязательно быть откровенным врагом режима. Достаточно не быть на его стороне. И тогда вы автоматически становитесь его врагом… Философия службы безопасности проста и сурова: «Кто не со мною, тот против меня». — Шеф так и впился в него глазами. — «Кто не со мною, тот против меня», — повторил он. — Знаете, чьи это слова?
— Еще бы, Гитлера.
Шеф рассмеялся.
— Нет, не Гитлера. Так говорил Христос. Ну, что смотрите? Да, Христос.
— Я не знал… Однако же я все равно не понимаю, в чем моя вина.
— Ладно. А это что такое?
Парень застыл от ужаса, увидев в руках шефа бумажку с двумя кружочками. Он-то был уверен, что рисунок остался на столе в кафе «Спорт». «Видимо, после того, как меня взяли, рисунок прихватил другой „коммерсант“», — подумал парень и заставил себя улыбнуться.
— Два маленьких круга, — ответил он.
— Премного вам благодарен! Я вижу, что это два маленьких круга. Но что они обозначают? Вот вопрос!
— Да ничего не обозначают. Это два маленьких круга — и все. Я их нарисовал от нечего делать. Только, пожалуйста, не надо утверждать, будто они вызывают подозрение! С таким же успехом я мог бы нарисовать два небольших квадрата или ромба.
Шеф бросил быстрый взгляд на рисунок и, видимо, остался недоволен ответом.
— А кто докажет, что это не закодированный план? Тайники или, скажем, оружейные склады, которые в назначенное время будут использованы как арсенал в борьбе против режима?
— Что вы, я человек лояльный.
— Снимите правый ботинок. И носок тоже.
Парень посмотрел на шефа так, будто не расслышал.
— Я сказал, снимите правый ботинок и носок. А потом левый, также вместе с носком.
Парень повиновался. Шеф подошел к нему и тщательно осмотрел его ноги — сначала правую, потом левую.