Современный греческий детектив
Шрифт:
Но вскоре парень засомневался, действительно ли он видел такой фильм и такую сцену. Возможно, это плод его фантазии.
Убежать от них любой ценой! Необходимо использовать любую возможность, и прежде всего усталость от длительного путешествия, от жары. Нужно использовать также и то, что его сопровождающие — самые обычные агенты, в общем-то, люди недалекие. Да, это важный момент, который нельзя не учитывать при попытке бежать, попытке, которая непременно должна увенчаться успехом! Необходимо использовать, конечно, и тот благоприятный факт, что его конвоиры относятся к нему, можно сказать, по-дружески, болтают с ним на разные темы, словно ничего не произошло. Они совсем не похожи на тех молчаливых, мрачных типов, к которым и подойти страшно. Надо позаботиться о том, чтобы усыпить их бдительность, притворившись невинным. Ведь именно такую
Вначале парень действительно придерживался этой тактики, стремясь создать впечатление, будто он беспокоится только о том, как бы поскорее попасть в Центр. А там его сразу отпустят на все четыре стороны. Однако в душе был убежден в противоположном: там, в Центре, ничего не может кончиться благополучно. Для начала его ждет допрос уже не в перчатках, не по правилам хорошего тона, которых придерживался — не ловушка ли это? — шеф городской службы безопасности, а настоящий, какой бывает только в этом учреждении.
Пока они ехали в машине, парень при каждом удобном случае сам заводил разговор, старался создать дружескую атмосферу. Об этих двух агентах он ничего не знал, но не сомневался, что они знают о нем если не все, то многое, и прежде всего подробности его ареста. Конечно, шеф проинформировал их, или же они сами обо всем расспросили. А что он может узнать о своих конвоирах? Чрезмерное любопытство наверняка покажется подозрительным. С другой стороны, такой разговор развил бы ту непринужденность, которая уже начала устанавливаться между ними. О Менеджере он узнал в машине только то, что он был менеджером кетча. Второго агента расспрашивать не решился, как-то не пришлось к слову. Так или иначе — ясно, что он имеет дело с агентами службы безопасности, это люди без сомнений и жалости, прячущие под приветливыми улыбками черствость, бездушие, жестокость. Свой прыжок он должен рассчитать до мелочей. Что его ожидает в случае неудачи, можно себе представить без особого труда.
С неизменной скоростью 110 километров в час они все ближе подъезжали к переправе. Парень сказал агентам правду — до сих пор он ездил в столицу только поездом. Зачем врать без надобности. Быть пойманным на пустяковой лжи — значит только ухудшить свое положение.
Чем дальше, тем больше парень понимал, что побег — вещь очень непростая. То, что он видел в фильме — если действительно видел, — в жизни не так-то просто осуществить. Он стал сомневаться, удастся ли ему достичь желаемого. И тут вдруг — первая остановка, переживания Менеджера и другого агента: с машиной что-то неладно. Он опять, как и во время пробки на перекрестке двух Национальных автострад или во время их разговоров о возможной грозе, сделал вид, будто желает только одного — в тот же день попасть в столицу, в Центр. А в душе теплилась надежда, что ему повезет: машина сломается, и они задержатся в пути. Такая задержка была бы ему очень выгодна.
Менеджер ничего особенного не обнаружил. Парень разочарованно смотрел, как он садится в машину и включает газ. Зато потом, на 214-м километре, авария все-таки произошла. Он чуть не закричал: «Ура!» — или: «Да здравствует трамблер!» Но — внимание! Именно здесь он должен проявить выдержку, не выдать себя. А там увидим! Главное — на паром они уже не успеют… Значит, хотят они того или нет, придется заночевать в городе и дожидаться рейса в 6.20 утра. Интересно, куда же его поведут на ночлег? В местное отделение службы безопасности? Или еще куда-то?.. В гостиницу? Невероятно! Впрочем, если такое случится и они остановятся в гостинице, то у него наверняка появится шанс бежать.
Теперь, когда я оказался в 717-м номере «Большой национальной» один на один с парнем из кафе «Спорт», который в данный момент разгадывает кроссворд — или, может, не разгадывает,
Ах, как бы я хотел пожать руку автору этого плана! Если бы я знал, кто он, я подбежал бы к нему, схватил за руки и долго, благодарно тряс бы их. Однако, если автор плана и впрямь электронно-вычислительная машина, сделать это будет затруднительно. Впрочем, и тогда есть выход — нажать какую-нибудь кнопку и тем самым выразить машине самую сердечную признательность за столь совершенное изобретение, за этот удивительный план. Ведь мне выпало счастье первым воплотить его в жизнь.
Великое дело — интуиция. У меня не было совершенно никаких гарантий, что план увенчается успехом, но все-таки я был уверен на все сто процентов, что рано или поздно здесь, в номере 717 гостиницы «Большая национальная», или в пути, или уже в Центре, когда парень вдруг окажется в другом температурном режиме — в леденящем холоде, — он не выдержит, расколется, и мы получим от него нужную информацию.
Что касается меня, то совесть моя чиста: я сделал все возможное. Руководствуясь умом и интуицией, я продвигался медленно, с большими предосторожностями и, как мне кажется, не совершил ничего такого, что могло бы помешать реализации плана. Я не упустил ни малейшего шанса, который содействовал бы успеху.
Когда мы двинулись в путь, я тотчас принялся создавать ту дружескую, непринужденную обстановку, которую предусматривал план. Менеджер, конечно, очень мне в этом помог.
И вот здесь, в тишине 717-го номера, я перебираю в памяти мельчайшие детали своего сегодняшнего поведения, хотя все вспомнить просто невозможно. Но кое-что никак нельзя забыть. Взять хотя бы притворное волнение, почти телячий восторг, с которым я вглядывался в окружающий пейзаж. Или как мы пикировались с Менеджером, который мгновенно все «просек» и занял противоположную позицию: мол, он не такой, как я. Такой контраст сослужил нам хорошую службу.
Позже, когда мы попали в пробку на перекрестке с Национальной-40, я вышел из машины, сорвал несколько полевых цветов и прикрепил букетик к зеркальцу. Парень охотно мне помогал. Затем я дал ему синий цветок, чтобы он вставил его в петлицу. При других обстоятельствах мне бы такое и в голову не пришло, а если бы я увидел со стороны, как кто-то занимается подобной чепухой, наверно, только бы презрительно усмехнулся. Но во имя успеха нашего плана пришлось надеть маску.
Невозможно сейчас вспомнить все детали, из которых постепенно, пока мы мчались со скоростью 110 километров в час, складывались реальные очертания плана. Дружеские беседы, приветливые взгляды, улыбки — короче говоря, непринужденная атмосфера, — только бы не переусердствовать! — в которой парень из кафе «Спорт» должен был чувствовать себя все свободней, постепенно расслабляться, согреваться… Все шло к той минуте, когда труба не выдержит и даст трещину.
А разве не прекрасно мы разыграли сцену с трамблером? И на первой, и на второй остановках я и Менеджер вели себя очень естественно, словно в самом деле произошла авария. Мы негодовали, что теперь, опоздав на паром, не успеем к вечеру в Центр. А как вспомню минуту, когда у нашей машины остановился этот дурак автоинспектор на мотоцикле, меня начинает трясти. Все чуть не рухнуло… План оказался под угрозой. К счастью, в последнюю секунду нам удалось избежать провала. Если бы этот служака, так неожиданно свалившийся нам на голову, сделал еще шаг и, убедившись, что с трамблером все в порядке, поднял крик: «Что за чушь вы несете?! Все в полном порядке с вашим трамблером!» — вот тут-то и произошло бы непоправимое.