Современный югославский детектив
Шрифт:
«ТС» значит Триест! Ну вот, наконец–то есть у меня конкретные доказательства связи, и какой — угонщиков с Владо Мандичем! Теперь можно вести следствие по вполне определенному пути.
V
Просторный и светлый кабинет заместителя начальника тюремно–исправительного дома в Лепоглаве был обставлен без шика, но удобно и современно. Расположившись в кресле гарнитура, стоявшего в углу, я пребывал в одиночестве, пока охранник не ввел в комнату Мирко Црнковича.
Скинув головной убор, Црнкович приостановился в дверях и удивленно уставился на пустой письменный стол. Он, видимо,
Только потом он заметил в кресле меня и, хоть я был для него человеком совершенно незнакомым, сразу сообразил, что я лицо должностное, раз нахожусь в этом кабинете. Повернувшись ко мне, он приветствовал меня легким наклоном головы.
Я знаком велел охраннику оставить нас наедине и принялся разглядывать Црнковича. Высокий крепкий мужчина чуть старше сорока лет с резкими чертами умного лица. Когда был помоложе, наверняка считался красавцем.
Вот он какой, значит, этот человек, из–за которого такая каша заварилась, думал я, разглядывая его.
Сегодня утром я закончил допрос Владо Мандича и, дождавшись Младена, доложил обо всем. Запросив точную дату освобождения Мирко Црнковича из тюрьмы, мы узнали, что это произойдет тоже сегодня. Сестра его ошиблась в расчетах, полагая, что ему остается сидеть еще несколько дней. Я по телефону попросил начальника тюрьмы задержать Црнковича до моего приезда, на что он сразу согласился. Я хотел побеседовать с Црнковичем перед тем, как он выйдет на свободу. Обсудив с Младеном и руководством дальнейший ход следствия, я сел в машину и около девяти утра уже находился в этой комнате лицом к лицу с Мирко Црнковичем.
В это же самое время в Загребе Младен продолжал допрос Мандича, стараясь узнать как можно больше подробностей, касающихся его прибытия в Югославию. Самое большее через неделю, проверив кое–что из его показаний, Мандича можно будет выпустить на свободу — недавно принятый закон об амнистии действительно распространялся и на него. А за это время мы успеем проверить, правда ли все то, что нам рассказал незадачливый эмигрант, и, если окажется, что он не в ладах с истиной, у нас еще будет возможность призвать его к ответу…
— Садитесь, Црнкович!
Вежливо поклонившись, он молча опустился в кресло напротив меня. Я пододвинул к нему сигареты и зажигалку, которые лежали на столике между нами.
— Курите? Прошу…
— Да, спасибо…
Он с трудом скрывал любопытство — ему не терпелось узнать, кто я такой и почему посещаю его перед самым освобождением. Что я не принадлежу к персоналу тюрьмы, ему было ясно с первого взгляда — многолетний обитатель Лепоглавы, он знал здесь всех. Я заставил его помучиться еще некоторое время и сказал, загасив сигарету:
— А я вам весточку с воли принес, там вас ждут не дождутся, Црнкович… «Включай свет, стало темно!»
Он с удивлением повернулся к окну, заливавшему комнату солнечным светом, и только тут уразумел смысл сказанного. Усмехнулся небрежно и махнул рукой.
— Вот вы о чем, — произнес он без интереса. — Что это вам вздумалось поминать прошлое?..
Я пояснил:
— Прошлое тут ни при чем, Црнкович… Перед тем как пригласить вас на эту беседу, я ознакомился с вашим досье и прочитал ваши показания… Этого пароля я там не встретил!..
Он побледнел, начав догадываться, что разговор со мной не сулит ему ничего хорошего. Во время следствия, тогда, после войны, он умолчал об этом пароле — может, случайно, а может, намеренно, — надеясь воспользоваться им в будущем.
— Я… я не понимаю вас… — промычал он.
— Очень даже хорошо понимаете, — продолжал я резче.
Црнкович опустил глаза.
— Если я и умолчал об этом, — сказал он, — то без всякого умысла. Просто не придавал важности… забыл. Да ведь он и вправду теперь не имеет никакого смысла…
— К сожалению, этот пароль еще имеет смысл, — возразил я. — Сегодня утром мне его сообщил человек, специально прибывший в Загреб, чтобы напомнить вам его.
Црнкович уже не мог сдерживаться. Вскинув голову, он посмотрел мне в глаза с неподдельным отчаянием и, закрыв лицо руками, простонал:
— Это… это невозможно!.. Проклятое прошлое!.. Вцепилось и не отпускает… Именно теперь, когда я думал, всему конец и можно будет пожить по–людски… Пожить спокойно!..
Я его вполне понимал. Во время следствия и на суде Црнкович вел себя как опытный, профессиональный разведчик. Он говорил только то, чего нельзя было скрыть: может, надеялся на что–либо или просто хотел представить суду как можно меньше компрометирующего его материала. Теперь же, после стольких лет, проведенных за решеткой, он вряд ли испытывал большую охоту пускаться в новые авантюры.
— Тем не менее, Црнкович, то, что я вам говорю, правда, — продолжал я. — Разумеется, я не могу вас обвинять в том, что снова возник этот пароль. Но, как оказалось, существуют люди, которые вас не забыли. Более того, эти люди многое предприняли, чтобы вступить с вами в контакт, как только вы окажетесь на свободе.
Пока я говорил, Црнкович успел овладеть собой, поднял голову и поглядел мне в глаза. Голос его звучал решительно:
— Меня не касается, кто там чего предпринял. Я с прошлым порвал, этот дурацкий пароль давно выкинул из головы и не собираюсь на него отзываться… Кто бы меня ни вынуждал!
Искренне ли он говорит?.. И вправду ли порвал с прошлым?
— Даже если это будет ваш зять Владо Мандич? — спросил я, пристально на него глядя. — Или ваша сестра Мария?..
Црнкович снова побледнел, не сводя с меня остановившегося взгляда. С трудом выдавил:
— А они тут при чем?
Я закурил новую сигарету, предложив и ему. У него дрожали пальцы, пока он подносил ее ко рту и раскуривал.
— Владо Мандич несколько дней назад вернулся в Загреб, — начал я объяснять. — Его отправили со специальным заданием: напомнить вам этот пароль и склонить к сотрудничеству. Кто его отправил, вам, вероятно, известно лучше, чем кому–либо. В случае если вы откажетесь от предложения, угрожают убить вашу сестру и зятя. Мандич, несмотря на угрозы, решил не вмешиваться в эту историю. Отдался в руки властей и все нам рассказал. Теперь вам ясно?