Современный югославский детектив
Шрифт:
— И все?
— Нет, Сенечич спросил, почему я на работу явился в парадных ботинках. А я ответил: чтобы чувствовать себя как на празднике, когда выиграем матч у венгров!
— Он не поинтересовался, видели ли вы кого–нибудь от шестнадцати до шестнадцати сорока пяти?
— Нет. Он, очевидно, думает, что убийца — я, и не собирается выяснять, что происходило в это время.
— А что происходило?
— Не знаю. Я занимался своим делом, однако, если что–то произошло, я постараюсь вспомнить, что именно.
На пороге появился взволнованный
— Что случилось? — спросил я, когда он приблизился к нашему столику.
— Не знаю. Я стучал. Она не отозвалась. Наверное, очень крепко спит или, — он на секунду замолчал, — или ей плохо.
— Дверь заперта?
— Да.
Около нас возник официант.
— Вы плохо себя чувствуете? — заботливо спросил он Нино.
— Скажите, у вас есть запасные ключи от комнат? — поинтересовался я у официанта.
— Есть, а зачем они вам?
— В каком она номере? — спросил я у юноши.
— В тринадцатом.
— Будьте любезны, дайте нам запасной ключ от этого номера, — попросил я официанта.
— Что–нибудь случилось?
— Не будем терять время! — заметил я нетерпеливо.
— Я схожу за ключом к администратору, а вы ждите меня у номера…
IX
Официант не сразу отпер дверь тринадцатого номера.
— Внутри в замке ключ. — Он обернулся и взглянул на меня и стоящих рядом Нино, Чедну, Розмари и Прпича. — Попробую вытолкнуть, иначе придется ломать дверь.
— Стучите посильней, — посоветовал Прпич, — может, все–таки разбудим.
— Я стучал изо всех сил. — Голос у Нино был хриплым. — Бесполезно.
— Ключ выпал! — радостно закричал официант.
Я услышал, как щелкнул замок. Новоявленный слесарь нажал ручку, дверь распахнулась, и он отступил в сторону, пропуская нас вперед…
Глава третья
Несчастная Юлиана! Судьба Ромео и Джульетты во все времена одна: любовь преодолевает все преграды и соединяет в смерти. Но в данном случае Ромео и Юлиану соединила не любовь, а ненависть.
Глядя на сохранившее выражение ужаса лицо задушенной шелковым шарфом Юлианы, я поймал себя на мысли, что разгадку трагедии ищу в ненависти. И на ум пришли слова бедняги Отелло, которые мне напомнил Нино Веселица:
Я черен, вот причина…
Мне показалось, именно в них заключен ответ на вопрос, почему эта хрупкая девушка разделила судьбу Ромео Альфиери.
I
Юлиана была мертва, и ей ничем уже нельзя было помочь.
Когда официант открыл дверь и посторонился, пропуская нас, я шагнул первым и скорее инстинктом, чем разумом понял, что произошло.
Юлиана лежала на широкой кровати, наполовину укрытая одеялом. Сделав еще шаг, я увидел широко раскрытые глаза, и мне вдруг поверилось, что зрачки запечатлели образ убийцы, затянувшего на ее шее шарф. Лицо девушки выражало ужас, испытываемый всяким разумным существом, сознающим, что до срока покидает этот единственный мир человеческих страданий и радостей.
На
У себя за спиной я ощущал дыхание Нино. Его лицо было мертвенно–бледным, в глазах безумный блеск. Вместе с Прпичем мы удерживали юношу, не давая ему приблизиться к кровати.
В комнате появился милиционер.
— Прошу всех освободить помещение! — потребовал он.
У дверей стояли Чедна и Розмари. Девушка непрерывно повторяла:
— Oh, mein Gott! Oh, mein Gott![22]
Она подошла к кровати и прикоснулась к джемперу Юлианы.
— Прошу ничего не трогать! Освободите помещение! — прикрикнул милиционер.
Официант по–прежнему стоял в дверях и вновь посторонился — на этот раз, чтобы дать нам выйти.
II
Я поддерживал Нино, Чедна помогала идти Розмари.
Ну а кто же поможет истине?
Истину знает только убийца. А убийца истине не помощник, он ее скрывает. Страшнее дьявола он суетится здесь, между нами. Изображает удивление, сочувствие. Сплел паутину, заманил нас в нее и наслаждается, наблюдая за нашими тщетными усилиями выбраться из пут догадок и предположений.
Если честно, то я уже не строил предположений. Что касается убийства Ромео, у меня были кое–какие догадки относительно личности убийцы, хотя, скорее всего, и ошибочные. Теперь, после гибели Юлианы, течение моих мыслей нарушилось. Я никак не мог проследить связь между этими преступлениями. Разве что символичность имен: Ромео и Юлия! Еще утром они не знали друг друга. И вот их жизненные пути пересеклись и оборвались здесь, в мотеле, близ Новской, на пути из Белграда в Загреб. Два таких разных жизненных пути. Ромео прошел войну, был в армии Муссолини, потом сражался вместе с нашими партизанами, храбрый воин, весельчак и покоритель женских сердец. За рулем своего грузовика он проделывал длинный путь от Неаполя до Стамбула — через Рим и Триест, Загреб и Белград, Афины — и назад. И вот в одной из точек этого маршрута, в мотеле близ Новской, после драки с человеком, у которого он отбил жену, его жизнь оборвалась. А Юлиана? Что она видела в жизни? Сны о новых, выстроенных ею городах, некое предчувствие счастья, учеба, любовь и вынужденный отказ от материнства… Случайная встреча на шоссе и смерть в мотеле! Тоже случайная — или нет? Вполне естественно, что у меня возник такой вопрос, поскольку мне никак не удавалось связать между собой эти убийства: не хватало мотива, который объяснил бы оба преступления…
Что их объединяло?
Шелковый шарф!
И Ромео, и Юлиана задушены шарфами, которые несчастный шофер, наверное, купил на каком–то из многолюдных стамбульских базаров.
Шарф — это смертельная петля, в которую сунули голову жертвы, подумал я и вдруг вспомнил, что Ромео подарил три шарфа: Юлиане, Чедне и Розмари. Три совершенно одинаковых шарфа — серийное производство! Ромео задушен шарфом. Юлиана задушена шарфом! А Чедна? А Розмари? Неужели и им грозит та же участь?
Мои размышления нарушил официант: