Совсем не герой
Шрифт:
Ей следовало предположить, что так и будет. В прошлый раз она получила информацию в обмен на услугу, а сейчас и вовсе бесплатно. Но лишь благодаря присутствию Джейми – Ин не стал бы требовать ничего у собственного сына.
– Мне очень нужно кое-что знать, – вздохнула Джоанна. – Кое-что не имеющее отношения к Элеоноре.
Вместо того чтобы согласиться или отказаться сразу, собеседник жестом пригласил ее сесть на деревянный стул за столиком напротив и налил еще чаю. Свежий травяной аромат напитка смешивался с менее приятным запахом
– Что ты хотела спросить? – поинтересовался Ин.
Джоанна понимала, что это не означало обещания ответить. Он лишь уточнял, что именно она хотела узнать. Отчасти ей было страшно озвучивать свои опасения.
– Когда мы виделись в прошлый раз, я предложила ожерелье в обмен на информацию, – наконец заставила она себя произнести. – Но вы отказались его брать.
Ин испытующе посмотрел на девушку, напомнив ей о другом разговоре в прежнем времени. Она удостоилась безраздельного внимания главы семейства Лю только тогда, когда протянула ему ожерелье.
– Я помню, – тихо отозвался он.
Джоанна невольно прикоснулась к ключицам, где раньше висело украшение.
– На золотой цепочке появились темные пятна. – Они появились благодаря впервые прорвавшемуся наружу дару, когда умирала бабушка: металл снова вернулся к состоянию руды.
– Я помню, – повторил Ин.
Джоанна нервно сглотнула. Ей не следовало сообщать ему о своих способностях, но она обязана была узнать о них больше.
– Заметив эти пятна, вы изменились в лице, потому что видели подобное и прежде. Потому что видели прежде проявление подобного дара.
– Ты до сих пор не задала вопрос. – Ей показалось, или в голосе собеседника прозвучали сочувственные нотки?
Если бы он планировал донести на нее в совет, то уже поступил бы так в прошлый раз.
– Этот дар не принадлежит ни одной из двенадцати семей, – решилась произнести Джоанна, хотя слишком хорошо помнила полное отвращения выражение лица Эдмунда Оливера и приготовилась к презрению Ина. – То ожерелье вручила мне бабушка. Оно было незапятнанным, но когда я прикоснулась к нему…
– То оставила отметины, – закончил фразу глава семьи Лю. Он и правда видел проявление подобного дара раньше. – Спроси же то, что хотела.
Джоанна облизнула пересохшие губы.
– Мы упомянули о прорехах в хронологической линии – в кафе и в Холланд-Хаусе. Но не рассказали кое-что еще. Я не рассказала кое-что еще – ни вам, ни остальным.
– Продолжай. – Впервые за время их беседы Ин продемонстрировал признаки недоумения.
– Те разрывы в реальности возникли в местах, где я использовала свои способности. Именно в тех самых точках – и в кафе, и в Холланд-Хаусе.
– Ты считаешь, что послужила причиной образования дыр? Как ребенок в сказке? – Выражение бесстрастного лица собеседника было очень сложно прочитать.
Джоанна опустила голову. Он хотел услышать прямой вопрос, ответ на который потребовал бы
– Почему мой дар считается запретным? – А потом не удержалась и выпалила также: – Почему совет желает моей смерти? Что я вообще такое?
– Ты так говоришь, будто представляешь собой некое отклонение от нормы. Или существо из самой бездны вневременья.
Эдмунд однажды сказал, что подобным отродьям не следовало бы появляться на свет.
– Я создала разрыв в хронологической линии, как тот ребенок, – прошептала Джоанна. – Повредила ее. И… думаю, предупреждения Астрид могли касаться именно меня. Вдруг это я виновата в появлении уязвимых точек, из-за которых все мы навечно затеряемся во времени?
Ин внимательно посмотрел на собеседницу.
– Я не верю в то, что именно ты повредила хронологическую линию. – Он всегда выглядел грустным, но сейчас меланхоличное настроение нависло над ним, точно грозовая туча.
– Откуда вам знать? – спросила Джоанна.
– Ты помнишь детскую считалку?
– «Оливеры видят. Ханты прячут…» – начала перечислять она то, что раньше услышала как раз от Ина.
Так монстры учили детей, какой семье принадлежит какой дар.
– «…Новаки живут. Патели топят. Хатауэи привязываются. Портелли открывают. Найтингейлы забирают. Мтвали хранят. Ардженты убеждают. Элисы скрепляют. Гриффиты разоблачают. Но только Лю помнят», – мелодичным голосом завершил считалку Ин.
– Двенадцать семей Лондона, – прокомментировала Джоанна, не слишком хорошо понимая, зачем он снова рассказывает об этом.
– Да. Вот только существует тайная версия считалки, которую знают только Лю. Там другая концовка.
– Какая? – внезапно ощутив неясное волнение, уточнила Джоанна.
– «Но только Лю помнят, что раньше была еще одна семья».
– Что? – прошептала она, похолодев.
– В Лондоне раньше жили тринадцать кланов монстров, – пояснил Ин. – В том числе твой. Грейвы.
Казалось, его слова эхом прокатились по двору, словно удар гонга. Прокатились эхом по телу Джоанны.
Однажды она спросила у Аарона: «Я не принадлежу к семье Хантов, верно?» Но сейчас, услышав подтверждение, только и сумела выдавить:
– Нет. – Ее родственниками со стороны отца были Чены, а со стороны матери – Ханты. И в детстве она даже обладала даром прятать вещи. Однако, как упомянул Аарон, способности по мере взросления оставались лишь те, которые и определяли принадлежность к семье. – Неправда…
Иначе бабушка обязательно бы рассказала. Вот только… Она много раз пыталась поговорить с Джоанной до нападения. Вспомнились слова отца: «У меня создалось впечатление, что Дороти хотела обсудить с тобой что-то».
– Ты превратила золото цепочки снова в руду, – прокомментировал Ин. – Таков дар семьи Грейв. Они умели отматывать время назад для предметов, развоплощать их до первоначального состояния. – Его взгляд смягчился. – Ты обладаешь фамильным сходством.